Во время недавних дней Японии в Киеве, среди различных презентаций и церемоний, был награжден украинец (впервые в истории) японским орденом «Восходящее Солнце» — за популяризацию японской культуры в других странах. Кавалером этого ордена стал писатель-переводчик Иван ДЗЮБ. Он является доктором физико-математических наук, бывшим председателем ВАК Украины, а также дипломатом — на протяжении нескольких лет пан Дзюб работал советником по вопросам науки и техники Посольства Украины в Японии.
Сегодня предлагаем интервью с этим талантливым человеком.
— Глубокоуважаемый пан Иван! Расскажите, пожалуйста, нашим читателям о том, в каких обстоятельствах вы оказались в связи с участием в так называемой антисоветской акции при советском режиме?
— Подпись, которую я поставил в 1967 года в письме украинской интеллигенции в ЦК КПСС в защиту Вячеслава Чорновила и других диссидентов, действительно считалась антисоветской акцией в глазах тогдашней партийной верхушки. Следствием было то, что мне закрыли дорогу на Запад для участия в международных конференциях по физике, на которые у меня было приглашение, на целых двадцать лет. Моя «вина» усугублялась еще и тем, что я не был членом КПСС. И только эпоха Горбачева впервые дала мне возможность посетить капиталистическую страну — это была Япония.
— Прошу рассказать немного о вашей научной работе — область, достижения. Какой из известных вам иностранных языков более всего понадобился для научной работы? Английский?
— Область моих научных интересов — теоретическая физика, в частности, резонансное поглощение гамма-лучей ядрами (эффект Месбауэра) примесных атомов, оптические и магнитные свойства идеальных и смешанных кристаллов, рассеяние медленных нейтронов газами, жидкостями и кристаллами и тому подобное. За цикл работ «Предвидение, выявление и исследование нового типа элементарных возбуждений в кристаллах с примесями» стал в 1990 году, вместе другими учеными, лауреатом Государственной премии УССР в области науки и техники. В научной деятельности наибольшую пользу принесло мне, конечно, знание английского языка, потому что приходилось писать статьи на этом языке, выступать на международных конференциях и просто общаться с учеными.
— Известно, что пан Дзюб является полиглотом. Сколько языков вы знаете? Можете только читать или писать и разговаривать тоже? Забываются ли выученные языки — при нечастом их использовании? Имеете ли вы «любимый» иностранный язык? По какой причине? Знакомились ли с литературой стран, языки которых изучили? Какие преференции здесь у вас? И как оцениваете переводы на украинский язык?
— В разной степени знаю более десяти языков. На нескольких языках разговариваю, другие понимаю, еще на других свободно читаю. А вообще у меня нет страха перед неизвестным языком. Поскольку иностранными языками я увлекался на протяжении многих лет, то виртуально обошел почти всю Европу, в частности, и Скандинавию, и даже добрался было до Индии — два года изучал урду, хинди и бенгали. Но могу, к сожалению, подтвердить, что при нечастом использовании знание языка понемногу забывается.
Что же касается любви к языкам, то я всех их люблю — нет на свете плохих или хороших языков. Все они — гениальное создание человеческого мозга и исторического процесса. Когда изучал какой-то язык, то всегда интересовался литературой этого народа, его историей — в определенной мере я даже его идеализировал. Сначала я интересовался литературой Великобритании и США, потом — Франции, Италии, Испании, Латинской Америки, Португалии, Швеции, и только впоследствии, лет сорок назад, увлекся японским языком и сосредоточился на переводе японской литературы (до того переводил с испанской и итальянской).
Оценка переводов на украинский язык — дело очень конкретное. Успех или неудачи переводчика определяются не столько знанием иностранного языка (хотя без этого никак не обойтись), сколько знанием родного. По моему мнению, переводчик похож на музыканта, который, каждый по-своему, исполняет музыку композитора.
— Распространено мнение, что для знания многих языков нужно родиться. Это действительно так или дело только в характере человека и непосредственно — труде? Хотя очевидно, что не каждый человек, даже при самом большом желании, может овладеть самостоятельно несколькими иностранными языками. Что бы вы посоветовали людям, которые только начинают этот путь?
— На самом деле человек не знает, способен он изучить иностранный язык или нет, если он не пытался этого сделать. Бесспорно, люди имеют неодинаковую способность к языкам, но ведь потребность и заинтересованность, часто даже чисто материальная, заставляет человека взяться за изучение иностранного языка. В нашем мире такая потребность становится все более настоятельной. К сожалению, в Украине в отношении к языкам создалась курьезная ситуация — некоторые люди, которые себя считают интеллигентами, профессионалами, знают только один язык (думаю, читатель догадается, какой). Большинство нашей так называемой элиты, к сожалению, не владеет английским языком и на международном уровне имеет вид белой вороны. Людям, которые хотят изучить иностранный язык, я посоветовал бы поверить в себя и ежедневно настойчиво слушать учебные тексты, радио, читать адаптированную художественную литературу и пробовать общаться со знатоками языка — от постоянной тренировки развивается память.
— Сейчас вы сосредоточились на переводах на украинский язык произведений современных японских писателей. Почему? Ведь сегодня для Украины проблема философских, научных и литературных переводов стоит очень остро, и Япония здесь не на первом плане.
— Несколько лет назад, когда наши государственные издательства фактически обанкротились, а новых, частных, еще не было, я перевел с английского, по заказу издательства «Основы», несколько книг по экономической теории и экономической политике, в частности, большую монографию «Економічна теорія в ретроспективі» М. Блауга. Намерен был даже перевести книгу об особенностях японского менеджмента, но когда побывал в Японии, то понял, что делать это преждевременно — наша страна стоит только на начальном этапе становления капитализма и к японскому менеджменту ей еще очень далеко. За время пребывания в Японии (2001—2003 гг.) я ближе познакомился с японской литературой и решил продолжить прерванный труд над переводом именно художественной литературы, хотя, бесспорно, стоило бы расширять наши знания о науке, философии и искусстве Японии.
— Япония — мало известная для украинцев страна. Какое отличие японцев от нас вы выделили бы в первую очередь? В характере людей, в стиле общения, семейных отношениях, в молодежных движениях и тому подобное? Часто говорят об японском соединении традиций и западного модерна. В каких формах?
— Лично мне нравится, прежде всего, японская вежливость и скромность. Японцы очень приятные люди. Они очень любознательны ко всему новому, терпеливы к трудностям. В общении с японцами важно установить чисто человеческий контакт, а уже потом решать какое-то практические дела. Важно настроить собеседника на дружеское отношение. Мне не приходилось встречать высокомерных японцев. Иногда трудно было отличить высокого государственного чиновника от простого сотрудника.
В Японии существует широко разветвленная сеть организаций, обществ дружбы, кружков по интересами. Очень активна литературная жизнь в этой стране. Существуют десятки литературных премий, которые содействуют продвижению на рынок новых талантов. Наиболее популярной является премия им. Рюноске Акутагави, которую вручают каждые полгода начинающим писателям. Вообще Япония поражает сочетаниям японских традиций с западными влияниями. Это видно везде — в архитектуре, киноискусстве, живописи, театре, музыке, литературе и тому подобное. Нужно подчеркнуть, что Япония строго придерживается своих традиционных ценностей, хотя это не так просто сделать под нашествием западной поп-культуры.
— Что, по вашему мнению, представляет собой политическая жизнь в Японии? Это политизация или равнодушие к политике? С какой западной страной можно сравнить уровень жизни в Японии? Главные общественные проблемы?
— На политическом горизонте Японии видно пять или шесть политических партий. Как правило, правительственную коалицию возглавляет Либерально-демократическая партия, председатель которой в случае победы на выборах в парламент становится премьер-министром. Дольше всего на этой должности на протяжении трех лет удержался Дзюнитиро Коидзуми. Выборы в две палаты парламента проходят по партийным спискам, но на каждом избирательном участке избиратель имеет возможность отдать голос за конкретную кандидатуру.
Личное вмешательство депутатов в работу министерств строго наказывается. Вспоминаю, как выгнали из Либерально- демократической партии и лишили депутатского мандата одного парламентария только за то, что он лоббировал — через министерство иностранных дел — заказ на какое-то строительство в своем избирательном округе. По обыкновению, политические партии настойчиво соревнуются за голоса избирателей своими программами, но их отношения не выходят за рамки приличия. Мне особенно нравилось наблюдать каждую неделю спокойные дискуссии представителей различных партий (правительственной коалиции и оппозиции) за прямоугольным столом, посвященные текущим политическим вопросам.
Японцы не равнодушны к политике. Они сразу реагируют на решение правительства, которое им не нравится. Конечно, наибольший ажиотаж наблюдается во время парламентских выборов, когда агитаторы ездят на автомобилях с громкоговорителями и призывают граждан голосовать за определенного кандидата.
Об уровне жизни в Японии свидетельствует большое количество долгожителей в стране. Насколько помню, средняя заработная плата в 2001—2003 гг. составляла приблизительно четыре тысячи долларов США. Хотя практически половина из нее идет на оплату квартиры и коммунальных услуг. Самая большая экономическая проблема Японии — большой внутренний долг, связанный с существованием государственных корпораций, которые японскому правительству никак не удается приватизировать.
— Ощущают ли японцы и приезжие иностранцы ограниченность пространства в этой стране?
— Япония не такая уже малая страна — по площади она вдвое меньше Украины, а расстояние от ее севера до юга приблизительно такое, как от Львова до Луганска. Но японцы все-таки ощущают, что она мала по сравнению, скажем, с Китаем, потому что охотно ездят (очевидно, финансы им позволяют это делать) в США, куда не нужно визы, и в Европу. У меня создалось впечатление, что японцы все еще осваивают европейскую культуру в ее разнообразии — там очень популярны гастроли симфонических оркестров и Оперных театров. Они проявляют чрезвычайный интерес также к кухне других народов. И все лучшее перенимают.
— Интересно знать, чем современная массовая японская литература отличается от западной? Сюжетами, стилем и тому подобное? Какое произведение последнего времени вы считаете лучшим? Есть ли у японцев понятие «классическая литература»? Какого классика и за что они больше всего ценят? Есть ли какие-то ограничения на сюжеты, лексикон и тому подобное? Много ли читают японцы или довольствуются ТВ?
— В японской массовой литературе есть все, что присутствует в европейской и американской, но, конечно, она имеет чисто японский привкус. В частности, очень много издается детективной литературы, а также романов на исторические темы из бурной японской истории. Кроме массовой, есть так называемая чистая литература, ярким представителем которой недавно был Кобо Абе. Печатаются также произведения, которые можно отнести к промежуточному виду между массовой и «чистой» литературой. Сюда я отнес бы романы Харуки Мураками, которые мне в последнее время приходилось переводить. На книжном рынке Японии появляется немало интересных произведений, но назвать их шедеврами я не решился бы. «Классической литературой» в Японии называют произведения, написанные в течение VIII — XVI вв.
Япония также богата и новейшей литературой — от Нацуме Сосеки, Рюноске Акутагави до Дзюнитиро Танидзаки, Ясунари Кавабаты и Юкио Мисими. Книги любого из этих авторов, а также классиков можно легко приобрести в книжных магазинах. По моим наблюдениям, японцы книги читают — во всяком случае, в транспорте.
— Какой из своих японских переводов вы считаете наиболее удачным? В чем главная сложность японских переводов для европейца? Можно ли воспроизвести «японскость» на украинском языке? Какие переведенные вами книги вы рекомендовали бы нашим читателям?
— Мне трудно оценить качество своих переводов. Однако, думаю, мой перевод сатирического романа «Ваш покірний слуга кіт» Нацуме Сосеки и «Країни снігу» Ясунары Кавабаты вполне годится даже для придирчивого читателя. Воспроизвести «японскость» — это главная задача переводчика. Во всяком случае, я это пытаюсь делать. А вот удается ли мне это — судить читателям. А для украинского читателя хотел бы рекомендовать рассказ Рюноске Акутагави (недавно издательство «Піраміда» издало его сборник рассказов «Павутинка»), роман «Родина Ніре» Киты, а также «Танцюй, танцюй, танцюй» Харуки Мураками.
— Какими буквами пользуются японцы в быту, в переписке? Что такое собственно — по содержанию — иероглиф? Сколько иероглифов вы знаете и что это вам дает?
— Японское письмо смешанное — состоит из иероглифов и букв. Японцы имеют две азбуки — катакана и хирагана. Иероглифы — это упрощенные на протяжении веков рисунки, которые, грубо говоря, состоят из изобразительной (идеографической) и фонетической (звуковой) части. Если к иероглифам привыкнуть, то их можно употреблять без особых проблем. Я не считал, сколько иероглифов знаю. По- видимому, тысячи две — теперь в моей практике редко встречаются неизвестные иероглифы. Разве что названия растений или пищи. Труднее всего — найти их в словаре.
— Расскажите, пожалуйста, о религиозной жизни японского общества? Чем оно отличается от европейского христианского? От украинского? Современные японские литераторы касаются религиозных проблем, конфликтов (если они существуют) в своих произведениях?
— Религиозная жизнь японцев диктуется двумя верованиями — синтоизмом (древней религией японцев) и буддизмом. Обе религии проповедуют доброе отношение к людям и к природе. Во времена японского средневековья они враждовали между собой, поскольку буддизм был привнесен из Индии через Китай. Но в наше время эти две религии мирно уживаются в душе японца. Скажем, японцы женятся по синтоистским обычаям, а хоронят умерших — по буддийским обрядам. Очень широко отмечаются храмовые праздники, посвященные местным божествам синтоистского пантеона, которых насчитывается несколько тысяч. Таким образом, японцы усвоили чужую веру (буддизм), но от своей, древней, не отреклись.
Эту особенность японской ментальности Рюноске Акутагава аллегорически описал в рассказе «Улыбка богов». В то же время часть японцев исповедует также христианство. И именно те писатели, которые следуют этой вере (например, Эндо Сюсаку), посвящают свои произведения истории проникновения христианства в Японию. Несколько лет назад также вышел роман об историческом Будде, который жил, проповедовал и умер в Индии. Вообще в японской литературе нет запрещенных тем. Для японских писателей важно одно — чтобы поднятая тема была интересна читателям.
— Какие виды на будущее у пана Дзюба?
— Теперь моя жизнь связана с японскими переводами. Если говорить конкретно, то сейчас я взялся переводить довольно оригинальный новый роман «Полуостров» Хисаки Мацуури, который относится к уже упоминавшейся «чистой» литературе. Планирую также перевести второй том рассказов Акутагави. А там видно будет.
