Писательская организация Украины настолько озабочена нынешними проблемами, к разрешению которых были вынуждены подключаться даже руководители законодательной и исполнительной власти страны и судебные органы, что осталось не отмеченным 70-летие первого учредительного съезда Союза писателей Украины (1934 год).
Ему предшествовала почти двухлетняя напряженная работа Организационного комитета, созданного в соответствии с постановлением партии «О перестройке художественно-литературных организаций», в которой ставилась задача «объединить всех писателей, которые поддерживают платформу Советской власти и стремятся участвовать в социалистическом строительстве, в один Союз советских писателей». И вот в июне 1934 года этот первый союз одобрил решение приемной комиссии Оргкомитета, которая рассмотрела около 400 заявлений и рекомендовала утвердить действительными членами создаваемого союза 120 человек, а 73-х литераторов считать стажерами-кандидатами в писательский союз. Членом Организационного комитета, а затем в сентябре 1934 года и секретарем правления Союза писателей Украины был избран Иван Кондратович Микитенко, и именно о его судьбе следует вспомнить сегодня, когда общество отмечает юбилей СПУ.
За сравнительно недолгий период творческой деятельности (судьба отвела ему для этого всего полтора десятка лет) И. Микитенко оставил заметный след в истории украинской литературы, обогатил ее значительными драматургическими и прозаическими, поэтическими, очерковыми и литературно-критическими произведениями. Он известен как выдающийся общественный деятель: почти десять лет был одним из руководителей Всесоюзного объединения ассоциаций пролетарских писателей, Международного объединения революционных писателей, потом Всеукраинского союза пролетарских писателей, членом правления Союза писателей бывшего СССР, членом Всеукраинского ЦИК. Был избран делегатом ХII и ХIII съездов украинской компартии. Немало усилий приложил в качестве члена Международного бюро борьбы против фашизма, принимал участие в международных антифашистских конгрессах писателей в защиту культуры в Париже, Мадриде...
Но в советском обществе в разные времена руководствовались неоднозначными критериями оценки личности, что, естественно, отражалось и на представлениях о творческой судьбе И. Микитенко. Несмотря на вначале высокую оценку и благодарность как читателей, так и зрителей, творчество И. Микитенко в конце 30-х годов было предано полному забвению. С середины 50-х его произведения были возвращены народу, но личная судьба писателя, как и прежде, оставалась заботой родных, узкого круга друзей и почитателей таланта. А тем временем лицемерное «не принято» долгие годы скрывало от общественности человеческую драму, достойную пера такого же одаренного драматурга, которым когда-то оказался сам Иван Микитенко.
Партсобрание Союза советских писателей Украины 3 октября 1937 года закончилось далеко за полночь. Обсуждался единственный вопрос: об ответственности Ивана Микитенко. Единогласно принято решение: исключить писателя из рядов партии «как человека, который скрывал от партии и при вступлении и все время пребывания в партии свое кулацкое происхождение, который приютил и прятал своего брата — кулацкого бандита, сошелся с заклятыми врагами советского народа — троцкистами и буржуазными националистами, которым сознательно помогал вредить украинской литературе». Участники собрания с бурным шумом разошлись, но долгое время свет оставался гореть в зале. Дежурная отрыла двери: около сцены отчужденно замер И. Микитенко. Она робко позвала его. Постепенно приходя в себя, он пошел к выходу напрямую, спотыкаясь о стулья, словно слепой.
В те дни газеты уже опубликовали сообщение, что И. Микитенко выведен из состава секретариата, президиума и правления Союза советских писателей Украины, а также освобожден от должности редактора журнала «Советская литература» и руководителя драматической секции.
К чему все это приведет, он наверное хорошо понимал. Душу тревожила уже известная тогда судьба писателей Мыколы Хвылевого, Олеся Досвитнего, Григория Косынки и многих других. Но не знал главного — откуда поступает о нем негативная информация. Только через десятилетия исследователями того страшного периода в архивах будет найден документ Политбюро ЦК ВКП(б) за №П-51/94 от 2 июня 1937 года «Об антисоветских элементах», на основании которого по приказу НКВД СССР с 5 августа 1937 по 15 ноября 1938 года проводилась массовая ежовская «чистка» общества. На каждую республику, область, район были спущены лимиты на репрессии по I и II категориях (I — на расстрел, II — на лишение свободы при соотношении 3 к 1). На этом основании развернулось соревнование за перевыполнение лимитов, выдвигались «встречные планы», требования увеличить лимиты. Нарком внутренних дел УССР И. Леплевский трижды обращался к руководству партийных органов по поводу такого увеличения.
На следующий день после упомянутого собрания И. Микитенко утром сказал жене, что идет в НКВД сдавать личное оружие и не вернулся.
Обласканный до этого повышенным общественным вниманием, бродил он в одиночестве по окраинам Киева и пытался понять, откуда взялась против него такая масса политических обвинений. Он, по-видимому, и не смог понять, почему товарищи обвинили его в том, что его «стараниями» республиканская писательская организация, которой он много лет щедро отдавал все свои силы, оказалась «засорена вражескими элементами». Может, он что-то делал не так?
Довоенный литературный архив Союза писателей Украины не сохранился, однако даже поверхностный анализ подтверждает неправдоподобность такого обвинения.
Иван Микитенко, как известно, родился в 1897 году, а первые произведения его были опубликованы в начале 20-х годов прошлого столетия во время учебы в Одесском медицинском институте. Это стихотворение «Сьогодні свято», несколько позже широко популярные песни на его слова «Ой, що ж то за шум учинився?», «Ішли полки червонії...», десятки выступлений в прессе.
Вскоре вышел первый сборник рассказов «На сонячних гонах» о событиях гражданской войны, свидетелем которых был автор, о становлении новой жизни на селе. Были опубликованы поэма «Вогонь», пьеса «Іду», потом, уже после переезда в Харьков, повесть «Вуркаган» и роман «Ранок», которые раскрывают процесс перевоспитания беспризорных. Но наиболее ярко талант писателя проявился в драматургических произведениях, в частности, в известной драме «Диктатура». О проблемах формирования новой интеллигенции он рассказывал в лирико-романтической пьесе «Кадры», о героических буднях периода индустриализации страны, событиях гражданской войны в пьесах «Справа честі», «Бастилія Божої Матері». Достижением драматурга стала лирическая комедия «Дівчата нашої країни» — о воспитательной силе рабочего коллектива. Его перу принадлежат публицистические книги «Голуби миру», «Тринадцята весна» и так далее.
Писатель высоко оценивал роль М. Горького в развитии литературы, воспитании молодых писателей. Председательствуя на первом заседании I съезда советских писателей (1934 г.), И. Микитенко предоставлял слово для доклада М. Горькому о советской литературе. В своем выступлении на съезде И. Микитенко имел достаточно оснований утверждать, что «талантливый писатель — это писатель, который имеет свой определенный литературный характер, свое совершенно четкое направление, характеризующее все его творчество. Это второе качество, — говорил он, — полностью следует из первого».
По сохранившимся сведениям, И. Микитенко ощущал свою ответственность, как он заявлял, за «разрушение остатков индивидуализма в писательской среде» во время работы заместителем Председателя СРП Украины. Поэтому будем полагаться на опыт известных писателей: репрессии 1934—1937 годов действительно приостановили развитие художественного потенциала страны. Не стало лучшей, наиболее продуктивной части писательской среды. Вот сделанное автором исследование, подтверждающее этот вывод: в 1934 году 33 писателя были репрессированы, в 1935 — восемь, 1936 — три, 1937 — девятнадцать. Всего же за 1934— 1937 годы от сталинских репрессий пострадали 63 писателя, в частности, М. Ирчан, В. Пидмогильный, Е. Плужник, М. Семенко, Г. Шкурупий, Г. Косынка, В. Вражлывый, Г. Эпик, И. Семиволос, М. Вороный и многие другие.
Годы, как видим, поставили факты на свои места. Так можно ли было говорить о «засорении писательских рядов», что выдвигали И. Микитенко в октябре 1937 года как одно из самых тяжелых обвинений? Однако тогдашние творческие коллеги И. Микитенко спешили с оценками, а у него самого времени в оправдание просто не оставалось...
Американский философ и писатель Р. Эмерсон считал, что страх всегда возникает от невежества. Думаю, что события того времени во многом объясняются именно этими обстоятельствами, царившими тогда в украинском обществе. Распыленное революционными, повстанческими выступлениями, военными действиями, непоследовательностью решений изменчивой власти, годами голодомора — украинское общество оказалось неподготовленным для поиска собственного жизненного пути. Поэтому оно колебалось. Страх часто порождал коварство, зависть, расчет убрать соперника. Разброд, отметим, был характерен и для украинской писательской организации.
Определенную пользу для украинских литераторов могла бы принести встреча ряда украинских писателей со Сталиным, состоявшаяся 12 февраля 1929 года во время «украинской недели» в Москве, в которой также принимал участие И. Микитенко. Обсуждались национальные проблемы, роман М. Булгакова «Дни Турбиных», вопросы украинского языка и тому подобное.
Сталин на упомянутом заседании несколько раз повторял, что «они (украинские писатели. — Авт. ) чувствуют себя как гости, в то время как они должны чувствовать себя хозяевами».
Рассказ и новелла развивались в двадцатых годах параллельно повести и роману, как более мобильный жанр художественного творчества. И. Микитенко правдиво описывая действительность, словно встряхивал и обновлял эти художественные жанры. Его произведения служили стимулом к углубленному познанию жизни, в них исследовался национальный характер, подавались примеры для понимания психологии простого человека.
Значительным этапом в росте и развитии творчества И. Микитенко стала написанная им в 1936 году пьеса «Соло на флейте». Срок ее написания, очевидно, недаром растянулся почти до трех лет. Художественная общественность положительно восприняла произведение, его драматургическую лиричность, легкий юмор. Однако опасностью для автора того времени стала заложенная в пьесе гневная обличительная сатира, направленная против явных проявлений карьеризма, интриганства, спекуляции «революционными фразами», порожденными атмосферой политической близорукости и самовлюбленности ряда руководителей. И хотя в пьесе главный герой говорит, что встретиться подобное может везде «...в институте или трамвае, в опере или магазине готовой одежды, у вашей или моей любовницы, на высоком заседании или в дешевом трактире, в бурной дискуссии или где-то в тихой компании за чашкой чая...», но было понятно, что речь идет о характерном явлении времени — мимикрии традиционной мещанской психологии.
В то время И. Микитенко приходилось довольно часто бывать в кругах разных партийных, советских или другого рода должностных лиц. Общение, анализ, сопоставления, характерные для писательского восприятия жизни, выявляют у него неожиданные наблюдения и откровенные личные выводы. Со свойственным ему умением создавать обобщенные образы и типы, автор использует в сатирическом разоблачении традиции Мольера, не боится сгущать краски, хотя и сохраняет при этом определенную условность.
Обстоятельство, которое И. Микитенко просто не мог не заметить, были, на наш взгляд, отношения между Генеральным секретарем ЦК КП(б) Украины С. Косиором и вторым секретарем ЦК П. Постышевым в руководстве ЦК, а значит и в обществе. Известно, что П. Постышев прибыл на Украину по указанию Сталина в 1933 году с двумя диктаторскими задачами: навести порядок в сельском хозяйстве, а заодно «угомонить» украинскую интеллигенцию, как «носителя сепаратизма». В этой связи острие репрессий постепенно концентрировалось против политической и культурной элиты Украины.
Наилучшим образом деятельность П. Постышева в стране характеризовали участники ХIII съезда украинской компартии (27 мая — 3 июня 1937 года, когда тот уже работал за пределами Украины). Делегаты особенно негативно оценивали деятельность П. Постышева во время его пребывания в республике, обвиняя его даже не столько в утрате бдительности, сколько в раздувании культа собственной персоны или «вождизме». Скажем, председатель Совнаркома Украины П. Любченко утверждал о преувеличении его роли во время пребывания в Украине. А если верить М. Попову, который в то время был секретарем ЦК компартии, то П. Постышев «зазнался», в результате чего его позитивные качества слишком быстро превратились в негативные и он стал «специалистом по всем вопросам, начиная с истории украинской культуры до задач Коммунистической партии Польши». Одетый в украинскую вышиванку вместо френча, как униформы большевистских вождей, П. Постышев вел бешеную борьбу с «носителями украинского буржуазного национализма»...
(Начало. Окончание читайте в следующем выпуске страницы «История и «Я»)
