21 февраля «День» опубликовал интересное, оригинальное исследование Константина Рылева «Брак по расчету не состоялся» об исторической паре «двойников» прошлого века — Сталине и Гитлере. Кажется, попытка психологического анализа в известной степени автору удалась.
В первую очередь хочу сказать, что двойники имели интересную общность в корнях: происходили не из тех стран, которыми правили. Подданному Австрии Адольфу Шикльгруберу не давали немецкого гражданства, пока не началась первая мировая бойня. Тогда он вступил добровольцем в немецкую армию, воевал на французском направлении, был ранен, лечился, опять пошел на фронт, попал под газовую атаку, едва не ослеп, но вылечился. В смелости ему отказать нельзя. Захватывая Польшу, он в открытом автомобиле ехал впереди солдат. Через несколько дней после падения Минска прилетел туда. В том же 41-м на трассе недалеко от Умани вместе с Муссолини принимал парад итальянских солдат. В 1943 г. — в штабе командующего группой армий Манштейна в Запорожье (есть их фото над картой в «Истории Отечественной войны...»). Он не был трусом.
Маниакальным кредо Гитлера было дать немцам счастливую жизнь за счет «обеспечения жизненного пространства», уничтожения и превращения в немецких рабов других народов.
Сталин, вопреки версии К. Рылева, был трусом. Но, я бы сказал, гением лжи и хитрости, что и помогало создавать легенды, подобные «экспроприации денег в пользу революции». «Многочисленных побегов» из ссылок не было — только один. В гражданскую он боялся даже заглянуть в броневике в наш вольнолюбивый край, который сплошными обстрелами встретил бронированный поезд Троцкого. Генерал Волкогонов, начальник бывшего Главного политуправления Советской Армии, когда писал о Сталине, высказался, что остается исследовать, почему Сталин воздержался, когда в 1917-м большевики голосовали за вооруженный переворот. А здесь и исследовать нечего: гениальный хитрец, он ждал, где будет больше «за». Проведя безумную коллективизацию, он потом обвинил других в «головокружении от успехов». Он даже был крайне немногословным, общаясь на русском языке, из-за страха употребить не то слово, а потому, очевидно, и не научился говорить свободно на языке великого народа за время длительного правления им.
Ужасная тирания, страшные репрессии, расстрелы под видом «10 лет без права переписки», имеют, кроме прочего, также свои корни в психике Сталина как труса (трусость усиливалась в нем в течение жизни после стресса в детстве, когда на него налетела с горы подвода с неуправляемыми лошадями). Став во главе гигантского, почти сплошь славянского государства, он всю жизнь боялся, что его, инородца, могут лишить этой головы. А поэтому лучше избавиться от каждого подозрительного, опираясь на доверие и веру ленинцев в то, что Сталин является защитником идей Ленина. Разве убийство Кирова не было проявлением трусости с его — заказчика — стороны? Но — «концы в воду»! И часть людей со специфической «серой жидкостью» в голове до сих пор считает, что это сделали «враги народа» и начатый тогда массовый террор был оправдан. Убийство Кирова Сталин превратил во всенародную скорбь. (Его урок хорошо усвоил Гитлер, уничтожив подозреваемого в заговоре фельдмаршала Роммеля и объявив траур по всей Германии.)
И вот как Сталин в 1945-м, на приеме в честь Победы, разоблачил себя, страх (преследовавший его на протяжении всей жизни) за свой, нерусского, трон. Он сказал (это есть в брошюрах, газетах, статьях), что хочет «...провозгласить тост за великий русский народ, что у нашего правительства (а «правительство» — это был собственно, сам Сталин. — И.В. ), было немало ошибок, другой народ сказал бы, что не нужно нам такого правительства. Русский народ поверил своему правительству. Спасибо ему за это. За великий русский народ». Народ действительно великий и доверчивый.
А двенадцатидневное монашеское самозаточение «великого кормчего» с 22 июня по 3 июля 1941 года? Разве это не проявление состояния его трусливой души? Народ, «винтики» оказывали отчаянное сопротивление чужеземцам и героически погибали. А он, продрожав 12 суток, только тогда выступил со своим обращением. (В котором, кстати, есть такая чушь, как призыв «сжигать леса». А где же тогда партизанить?)
За недоверие к сообщениям о том, что Гитлер готовит нападение, мы расплатились смертями миллионов наших братьев и сестер. И здесь согласен с К. Рылевым, что Сталин верил в подписанный с фашистами договор. Я бы предложил такое объяснение: Сталин, глубоко усвоив в духовном училище и семинарии церковные догмы, хотя и считал себя диалектиком и написал специальный раздел к «Краткому курсу истории ВКП(б)», всю жизнь был одним из самых больших догматиков.
В 1924 году в сентябрьском выпуске журнала «Пролетарская революция» Сталин публикует статью «О международном положении», в которой, запрограммированный первичной информацией отдельных немецких коммунистов, заявляет: «Немецкие социал-демократы никакие не борцы с фашистами, а их близнецы-братья». И требует от Тельмана и Коминтерна решительной борьбы с эсдеками. Эту догму он не меняет ни на йоту, и на выборах в конце 1932-го — результат: компартия Германии — 6 млн. голосов, социал-демократы — 7 млн., национал-социалистическая немецкая рабочая партия Гитлера — 12 млн. голосов. 31 января 1933 г. старый президент Гинденбург вручает Адольфу жезл канцлера. А если бы коммунисты были в союзе с эсдеками — получилось бы 13 млн. И могло бы быть коалиционное правительство, и ужасной всемирной бойни могло не быть.
И еще одно, что касается психики двойников-тиранов: они не были и дня рабочими, а партии, которыми манипулировали, назывались «рабочими» (РСДРП и НСДАП).
И после этого кое-кто носит портреты убийцы собственных граждан и еще кое-где, например в Севастополе, хотят открыть ему памятник. Есть над чем подумать, если есть чем думать.
