Недавно издательство СДПУ(о) «ОСНОВНІ ЦІННОСТІ» опубликовало под общим названием «Этический реализм» избранные труды Вилли Айхлера (1896 — 1971) — влиятельного немецкого мыслителя и политического деятеля, одного из соратников Вилли Брандта. Появление «Этического реализма» предоставляет возможность украинской интеллигенции лучше понять моральный фундамент и интеллектуальный контекст европейской политики в ХХ в. Идеи Вилли Айхлера находятся в общем русле так называемого «ревизионизма» — политико-философского направления, к которому относились интеллектуалы, подобные Эдуарду Бернштейну, Михаилу Туган-Барановскому, Богдану Кистяковскому, Николаю Бердяеву. По этому случаю мы предлагаем вниманию читателей исследование известного украинского философа Мирослава Поповича, которое отражает его взгляд на наследие нельсонианского движения, в рамках которого сформировалась политическая и научная позиция Вилли Айхлера.
Далеко не «юбилейные» соображения побуждали меня поделиться с читателями своими взглядами на наследие нельсонианского движения. Юбилеи давно уже прошли. Еще в апреле 1997 года Германия отметила столетие со дня рождения Густава Гекмана; столетие со дня рождения Вилли Айхлера праздновалось в 1996 году; давно состоялись юбилейные торжества в честь их учителя Леонарда Нельсона. Имена этих философов, педагогов и политиков, к сожалению, большинству украинских читателей ничего не говорят. Но вне разговора о трех упомянутых личностях нельзя говорить о возможности постижения духовно-культурного контекста формирования Социал-демократической партии Германии — одной из самых влиятельных политических сил на Европейском континенте.
Семья Нельсонов была хорошо известна в либеральной интеллигентной среде Германии: их берлинский дом собирал ученых, музыкантов, литераторов. Отец, советник юстиции, переводил с итальянского языка поэзию Микеланджело, мать происходила из семьи, которую прославили и математик Лежен-Дирихле, и оба Мендельсона — философ и композитор. Имя Леонарда Нельсона знакомо каждому, кто изучал основы математики: парадокс Нельсона — Греллинга увековечил имена двух молодых философов, которые занялись модными в академических кругах начала века логикой и теорией множеств. Тогда началось бурное развитие исследований формализованных языков, которое подготовило компьютерную эру и содействовало расцвету философии логического позитивизма. Нельсон избрал совсем другой путь. Во-первых, его интересовали политика, право и мораль. Первая мировая война сначала показалась ему крахом разума, потом он пришел к выводу, что это — крах неразумного общества, и начал поиски научного обоснования идеалов такого строя, который был бы в то же время разумным и моральным. Во- вторых, опираясь на критерии разума, как и его коллеги, — логики и математики, Нельсон тем не менее не стал строить схемы, похожие на геометрические. Он начал учить своих студентов постигать истины в дискуссии, диалоге, взвешивать все «за» и «против», — «сократическому методу». Нельсон был уверен, что на таком пути победу одержит естественное стремление к истине.
После первых же посещений лекций Нельсона навсегда увлекся этим методом Густав Гекман, который изучал в Геттингене право, а также физику у Борна и математику у Ландау. Гекман, соученик и приятель таких выдающихся ученых, как Паскуаль Йордан и Вернер Гайзенберг, стал последователем Нельсона и членом созданной им 1917 г. социалистической организации «Международный молодежный союз» (ММС), куда вошел также и Греллинг. Организация была крошечная, и вообще все это делалось в узком кругу, в университетском городке на лесистом пригорке над средневековыми улочками Геттингена и, с точки зрения зрелого политика, было скорее всего игрой. Но это была особая высокоидейная игра.
Нельсон был человеком предельной честности. Его жизненным и теоретическим принципом было единство слова и дела. Члены ММС должны были заниматься политической работой в социал- демократической партии, открыто порвать с религией, быть вегетарианцами, не пить спиртного и не курить. «Сократический метод» Нельсон избрал в своей педагогике не случайно. Он стремился воспитывать внутренне свободных людей высокой культуры, способных на самостоятельные решения. Нельсон создал школу для детей и взрослых, где все жили как одна семья, следуя строгому порядку, и учились в активных поисках истины.
Непримиримость и ригоризм Нельсона сочетались со способностью к компромиссам. Гекману, который происходил из консервативной протестантской семьи, не нравилась социал-демократическая партия, и он не хотел в нее вступать. Нельсон убеждал его: «Представте, что вы пришли в ресторан обедать и вынуждены выбирать только то, что есть в меню». «Но если мясо несвежее?» — возразил Гекман. «Ничего, если вы действительно голодны, съедите и несвежее», — уверил Нельсон. Гекман стал социал-демократом. Наконец, вскоре СДПГ объявила несовместимым пребывание в партии с участием в кружке Нельсона. Почему же так трудно складывались взаимоотношения группы Нельсона с социал- демократией? Нельсон не был марксистом и вообще принадлежал не к той философской линии, которая вела родословную от Гегеля, а к альтернативной ей, которая опиралась на наследие Канта. А за этим стояли глубоко противоположные идейные установки.
Немецкая социал-демократия, в отличие от российских большевиков, принадлежала к демократическим течениям социализма. Но марксизм оставался и у нее официальной идеологией. За верой в марксизм как высшее достижение человеческой мысли стояли убеждения, что социализм нашел ту мировую силу, тот класс, ту объективную необходимость, которая пролагает себе путь через историю и к которой нужно сознательно присоединиться. Леонард Нельсон не верил в судьбу. Жизнь, в том числе и большая политика, ближе к игре, где возможны огромные стратегические выигрыши и страшные поражения. Человек может менять ход истории и к счастью, и на горе другим людям.
Это было индивидуальное убеждение, унаследованное от либералов, и социализм Нельсона имел действительно не революционное и классовое, а либеральное и этическое направление. Творческие усилия кружка Нельсона были направлены не на поиски объективных тенденций мирового развития, а на научное обоснование идеалов, которые могут стать высшими ценностями в политике, морали и праве. Нельсон доказывал, что такой исходной ценностью должно быть достоинство человека. Общество должно быть построено таким способом, чтобы ни бедность, ни насилие, ни национальная или любая иная принадлежность не унижали человеческого достоинства ни одного его члена.
Все это было очень давно и сегодня относится к полузабытой истории. Леонард Нельсон умер в 1927 году в возрасте сорока пяти лет от воспаления легких. Международный Молодежный Союз возглавил его ученик Вилли Айхлер, а школу — Густав Гекман. В гитлеровских лагерях теряется след супругов Греллингов, Гекману с его школой удалось выехать сначала в Данию, потом в Англию; после войны он занимался педагогической деятельностью в Ганновере, развивал «сократический метод», стал социал-демократом и известным правозащитником в группе «Международная амнистия». Однако об одном из исторических эпизодов стоит рассказать.
Когда стала явно видна угроза нацистской диктатуры, Гекман покинул и школу, и Геттинген, переехав в Берлин, где его группа начала издавать антифашистский еженедельник «Функе» («Искра»). Группа Айхлера-Гекмана обратилась к вождям коммунистов, социал-демократов и профсоюзов с предложением объединить усилия против правых экстремистов. Лидер социал-демократов Отто Вельс ответил, что рад бы, но ситуация слишком сложная. Коммунист Тельман не ответил — мужественный Тедди, несокрушимый и недалекий, твердо шествовал навстречу своему концлагерю и крематорию. Социал-демократы избрали правый центр. Благодаря их поддержке, в президенты прошел правый кандидат, фельдмаршал Гинденбург, который тут же сдал левых нацистам и назначил Гитлера рейхсканцлером. Гекман с его авторитетом в кругах ученых, литераторов и художников оказался способным на чисто моральный акт: он собрал подписи под призывом сопротивляться нацистскому насилию у таких известных деятелей культуры, как Альберт Ейнштейн, Генрих Манн, Кете и Карл Кольвицы, Эрих Кестнер, Арнольд Цвейг, Эрнст Толлер, Пьетро Ненни и многих других.
Но было уже поздно. Власть над немцами захватили дерзкие и агрессивные молодые недоучки и злобные консервативные бездари. Но несколько десятков подписей, собранных Гекманом, имели символический смысл: другая, гуманная и антинацистская, действительно великая Германия показала миру, что она существует.
Вилли Айхлер после войны стал социал-демократическим теоретиком. Накануне партийного съезда в 1954 году он возглавил комиссию по подготовке новой программы СДПГ. Социал-демократы решительно меняли свои идейные ориентиры, актуальными были лозунги этического социализма. Принятая в Гедесберге в 1959 г. программа выдержана в духе теории, которую развивали Леонард Нельсон и его ученики.
И здесь, по-видимому, очень поучительное и пока необычное для нашей ментальности обстоятельство должно привлечь наше внимание.
Школа Нельсона вытеснила марксистов. Но Вилли Айхлер словно не заметил, что в партии осуществлен идеологический переворот. Он не стал опровергать марксизм и утверждать в качестве альтернативного партийного дела методы, проработанные Нельсоном. Партия приняла понимание социализма как системы высших ценностей. Достаточно было признать, что партия борется за общество, основанное на признании человеческого достоинства основанием всех отношений и всех многочисленных последствий, которые отсюда вытекают. Каким путем политически заангажированные люди приходят к этой ценности, несущественно: они могут быть марксистами или верующими любой конфессии. Политика не господствует над наукой и над верой; она является отдельным и автономным измерением человеческого бытия.
Следовательно, споры о теоретических положениях любой доктрины должны относиться к науке и вестись научными способами. А в политике люди разных убеждений и верований могут найти общий язык тогда, когда они разделяют общие взгляды на человеческие ценности. Если уважение к человеческому достоинству, к принципам свободы, справедливости и солидарности у кого-то вытекает из марксистских убеждений, а у кого-то — из христианских, иудаистских или исламских, все они могут быть в одном политическом лагере с гуманистами, ориентированными на научный образ мышления . Если же человеческая жизнь с легкостью приносится в жертву доктринам, мы оказываемся в различных пространствах.