22 мая наступает священная для каждого сознательного украинца дата. В этот день прах Тараса Григорьевича Шевченко, согласно его завещанию, был перезахоронен в Украине. Обращение к Шевченко для нас — не дань моде, а насущная духовная потребность. Познавая Кобзаря, мы познаем себя. Шевченко — многогранный и сложный, как сама жизнь, но одним из наименее исследованных аспектов его творчества было и остается отношение гения Украины к христианству, вере вообще. Именно этой теме в свое время посвятил фундаментальное исследование митрополит Иларион (Иван Огиенко) — один из глубочайших знатоков жизни и творчества Шевченко. Какие выводы им были сделаны — об этом читатель узнает из предлагаемого материала нашего постоянного автора Евгении СОХАЦКОЙ.
Он светильником был,
Что горел и светил.
К 150-летию со дня рождения Тараса Шевченко митрополит Иларион (Иван Огиенко) написал работу «Религиозность Тараса Шевченко». Она вместе с другими шевченковедческими исследованиями ученого впервые опубликована в книге «Иван Огиенко (митрополит Иларион). Тарас Шевченко» (Киев, 2002 г.), изданной фондом имени митрополита Илариона (Огиенко), сопредседателями которого являются Анна Фигус-Ралько (Виннипег, Канада) и профессор, лауреат Огиенковской премии Николай Тимошик (Киев).
Понятно, что такая работа не могла появиться в советское время, время идеологических предубеждений и табу, одномерных оценок. Шевченко — борец против царизма, Шевченко-атеист — такими определениями пестрят шевченковедческие исследования советской эпохи.
Правда, в силу явной очевидности и несомненности слов Шевченко отмечалось увлечение поэта Библией, откровениями ветхозаветных пророков и апостолов новой веры. Но все эти утверждения камуфлировались в ортодоксальную стилистику, подвергались дозировочному прессу.
Яркие сантименты Огиенко проявил к Шевченко еще в молодости. В «Раде» за 1909 г. он помещает немало статей, посвященных феномену Шевченко: «Шевченко на селе. Знают ли Шевченко и его произведения наши крестьяне?», «Как когда-то читали Шевченко», «Очерки из духовной жизни наших крестьян. Что читают крестьяне», «Очерки из духовной жизни наших крестьян. Украинское самосознание наших крестьян».
Первый очерк был помещен в специальном номере, посвященном 48- летию со дня смерти Т. Шевченко. Ему предшествовала статья С. Ефремова «48-я годовщина», в которой ведущий сотрудник «Рады» актуализировал Шевченковский юбилей ко всеукраинской акции сбора средств на памятник Шевченко, будил украинский дух, напоминал о необходимости глубокого осмысления Шевченко. Огиенковский очерк бил в набат, имел отчетливо просветительский характер — донести до сознания крестьян величие фигуры Шевченко. Произведение выявило умение Огиенко аналитически мыслить, придавая изложению эмоциональность, идейную воодушевленность. В нем выразительно проявились задатки будущего Огиенко — ученого и государственника. Так здесь сформулирован принцип нравственности науки, присущий всей его деятельности. «Нравственный долг всех нас — рассказать народу правду об его знаменитом поэте», — отмечает Огиенко. Поднимает Огиенко и такую актуальную в то время проблему (и сегодня не менее!) украинской книги, которой слишком мало у нас для народа, мало пишется, мало издается». Здесь же ученый с горечью констатирует отсутствие портретов в крестьянской хате (не то, что в Галичине!) не из-за нежелания их приобрести, а из-за их отсутствия вообще, зато «крестьянин у «кацапа» всегда купит себе за 3—5 коп. наилучший патрет с Пушкиным или каким другим писателем».
Эти мысли впоследствии получают продолжение в статье «Что читают на селе». Огиенко снова говорит о нехватке книг на селе (если и читают, то разве что Псалтырь и Евангелие), о засилье в селе русской (!) литературы, которую поставляет крестьянам книгоноша-кацап по самой низкой цене — 1—2—5 коп.
Здесь же видны и черты будущего Огиенко — политика и государственника. Веря в будущее своего народа, он с радостью констатирует изменения в сознании крестьян, вызванные волной освободительного движения, которые проявились в интересе крестьянина к книге: «До освободительного движения крестьяне читали мало, даже очень мало; и чтение это редко когда выходило за рамки сказок или книг о святых . Освободительное движение приобщило крестьянина к книге. Начали интересоваться вопросами, которых раньше и не слыхали».
В заключительном очерке цикла «Украинское самосознание наших крестьян» Огиенко определяет те составляющие, которые тормозят духовное развитие украинского села: нехватка украинской книжки, русификация школы, низкая национальная сознательность крестьян, которая все-таки «начинает неторопливо расти». Удачно вводит в текст реминисценции из «Кобзаря»: «Чьи дети? Каких отцов?» На оптимистической ноте завершает он свое исследование социологического плана: «За три последних года (1906 — 1908. — Е.С.), как-никак, а украинское самосознание среди крестьян начинает неторопливо расти. А это уже определенный признак, что оно вырастет, зацветет и уродит. Тогда только наступит время, когда крестьяне с уверенностью будут знать, — «кто мы, что мы, и чьи мы дети». Поэтому словами Шевченко завершает Огиенко свой труд. Как метко отмечает огиенковед Н. Тимошик, его очерки — не «традиционный рассказ о жизненном и творческом пути гения украинского народа», а «произведение — проблемное, доказательное, эмоциональное».
Впоследствии интерес Огиенко к Шевченко оформляется в работах «Грамматически-стилистический словарь языка Шевченко» (1919, 1936, 1961), «Шевченко как творец украинского литературного языка» (1961), «Выражение «в Украине» у Шевченко» (1954), «Первое издание революционных стихотворений Тараса Шевченко» (1961), «Религиозность Тараса Шевченко (1964), в работе, подготовленной к 100-летию со дня рождения Шевченко: «Очередные задачи шевченковедения», «Рукописи Шевченко», «Издания произведений Шевченко», «Три лета», «Отмена барщины», в многочисленных статьях и рецензиях, публиковавшихся в его журнале «Вера и Культура» (1953 — 1967 гг.), в его душпастырских посланиях и проповедях.
В чем же своеобразие, а порой и новизна труда Огиенко «Религиозность Тараса Шевченко»? В первом разделе своей работы («Религиозный стиль произведений Шевченко»), выполняющем функцию введения, Огиенко так определяет новизну своей работы: «О религиозном стиле вообще, а о языке Шевченко в частности, еще никто не писал. Я начинаю эту сферу, и то только поверхностно, — выставляю именно эту мысль, саму идею, — кратко я коснулся ее в своей новой работе: «Словарь языка Шевченко» 1861 г., ст. 10—15. Это первостепенный вопрос в украинской литературе, который мы обходим молчанием, а его нужно обстоятельно изучать.
У нас давно ведется дискуссия о религиозности Шевченко: был ли он вообще религиозен, или, может, был атеистом, как теперь советская литература упорно утверждает в сотнях своих изданий. Я на этот вопрос отвечаю этой объективной работой о религиозности Тараса Шевченко.
Окончание читайте в следующем выпуске страницы «История и «Я»
