В 2004 году в киевской школе №175 открыт Мемориальный музей бывшего ученика этого учебного заведения — украинского диссидента, публициста, преподавателя, правозащитника Валерия Марченко. По словам заместителя директора школы по воспитательной работе Людмилы Гресько, учителя и ученики, которые гордятся родством со своим бывшим выпускником, всячески добиваются, чтобы школе, где учился Валерий, было присвоено его имя. Но пока что безрезультатно. В 2008 году на доме №72 по улице Щербакова, где некоторое время жил Марченко, установлена мемориальная доска. Вот-вот должны переименовать и саму улицу в его честь. Надеемся, что все так и будет. Надеемся, что со временем все больше украинцев узнают о мужественном Валерии Марченко и о том, что он сделал для блага Украины и мог бы сделать, если бы был с нами.
В своем письме к матери он напишет: «Я вернулся в камеру и спросил у Бога: зачем весь этот мир, если страдает такой человек, как ты? Зачем тогда существую я, чтобы приносить боль самому любимому существу? Это проклятые вопросы, на которые я сам не способен ответить». Но его мама, Нина Михайловна, не только это поймет, но и сделает все, чтобы облегчить судьбу единственного сына. Ведь она сама признавалась: «Лучшее произведение моей жизни — мой сын». А он был лучшим. За это и поплатился.
Валерий Марченко родился 16 сентября 1947 года в Киеве. Он был единственным ребенком в семье. Как вспоминает о Валерии его мама, «рос он обычным мальчиком, но уже с детства в нем прослеживалось стремление к справедливости. Он никогда не обижал младших и слабее себя. А еще мальчик не шел за другими, которые вели себя не так, как надо». Тем не менее знакомых и приятелей у него было — хотя отбавляй!
Когда Валере не было еще 16-ти, они с мамой ушли от отца и поселились в новой квартире на Нивках. Затем, в 1967-м, Нина Михайловна, по образованию учитель украинского языка и литературы, выйдет замуж за Василия Ивановича Смужаницу, также педагога, ученого секретаря Института педагогики. Валерий часто будет вспоминать его добрым словом в своих «Письмах к матери из неволи». Ведь отчим будет защищать его маму и не оставит, даже когда КГБ будет давить на нее. Дед Валерия — Михаил Иванович Марченко был выдающимся украинским историком и первым советским ректором Львовского университета. Вырастая в такой семье, мальчик вбирал все лучшее, а главное — учился любить и уважать Украину.
Закончив школу, Валерий поступает на отделение филологии Киевского университета. Именно здесь для него открывается все богатство и многообразие украинского языка, и юноша с увлечением учится, демонстрируя незаурядные способности в изучении языков и литературы. Впоследствии Нина Михайловна скажет, что она была «удивлена необыкновенным трудолюбием сына».
Марченко работает и днем, и ночью: читает, много пишет, переводит. Вот как вспоминает о Валерии его подруга и одногруппница Инна Филиппова: «Мы сидели за одной партой, дружили, но влюбленности никакой! Эта свобода и давала такие тесные отношения». Да и сам парень не спешил связывать себя ими. А как-то Валерий пришел к Инне с предложением: «Инна, Вольф Мессинг приезжает! Пойдем?» — «Пойдем!» Во время сеанса ощущалось, что Марченко сконцентрировался на чем-то, — Инна внимательно следила за ним. Ее просто разбирало любопытство: что же парень хочет выведать у телепата. Когда подошла к ним очередь, Мессинг вопросительно глянул на девушку, но потом перевел взгляд на юношу. Слова Валерия прорезали тишину: «Скажите, пожалуйста, мысль материальна или идеальна?» «Материальна!» — ответил экстрасенс.
На втором курсе появляется тенденция обмена студентами между республиками СССР. Валерию выпало поехать в Азербайджан. Еще до этого он увлекался культурой Востока, читал и исследовал Агатангела Крымского. Эта поездка оказала большое влияние на юношу. Валерий не только блестяще овладел азербайджанским, но и тесно сошелся с творческой молодежью страны — поэтами, писателями. Подружился он с поэтом Абдулой Абасом, который занимался украинско-азербайджанскими литературными связями. Но характер азербайджанцев, кажется, произвел на Марченко наибольшее впечатление — принципиальность, патриотизм.
По окончании университета в 1970 году по рекомендации Олеся Гончара юноша устраивается в редакцию «Литературной Украины». Вдохновенно и зрело он берется за работу. До 1973 года Валерий публикует около сотни статей и три книги переводов: «Песни Азербайджана», «Страшные рассказы» (народные сказки) и комедию «Мертвецы» Джалила Мамедкулизаде. Интересно, что у Марченко была даже договоренность с Театром имени Франко о постановке «Мертвецов». Однако театралы отказались — не понравилось название.
«РЕЦИДИВИСТ И АНТИСОВЕТЧИК»
В 1972 году Валерий под псевдонимом «Валентин Розум» пишет два очерка: «Киевский диалог» и «За параваном идейности». Написал и положил их в стол. Немного позже он договорился встретиться со знакомой машинисткой в центре Киева. Но на встречу Валерий опаздывал. К девушке, которая ждала его, подошел иностранец, чтобы спросить дорогу. Но за ним, как и за каждым интуристом, следило КГБ. «Люди в штатском» решили, на всякий случай, проверить девушку. В ее сумочке они и нашли несколько экземпляров рукописей Валерия. На следующий день, 25 июня 1973-го, арестуют и самого автора.
Марченко был до последнего уверен, что изъяли лишь «Киевский диалог», а потому сразу же написал письмо Щербицкому (тогдашнему первому секретарю ЦК Компартии Украины) «относительно факта ареста и непомерно высокого покарания», которое угрожало ему за антисоветскую статью. Но на другой день следователи требовали уже объяснений и по «Паравану идейности». Ситуация становилась все более критической. Когда Марченко просматривал свои статьи, сердце болело от мысли, что люди никогда их не прочитают. «Это было настолько угнетающе, что вернулся в камеру с головной болью. Получается, все — зря. Я разбивался о непреодолимую стену, и никто не узнает о моих усилиях. Передо мною маячил срок в концлагерях, что с больными почками предвещало один конец, а мне не было чем швырнуть напоследок в моих мучителей...» — напишет позднее Валерий. Ему инкриминировали вышеупомянутые статьи, агитацию в устной и письменной форме, чтение и распространение работы Ивана Дзюбы «Интернационализм или русификация?». И 29 декабря 1973 года юношу осудили к шести годам лагерей строгого режима и двум годам ссылки по ст. 62 ч. 1 УК УССР (антисоветская агитация и пропаганда).
Три недели пересылали Марченко по этапам из Киева в Чусовской район Пермской области. Там уже отбывали свое наказание Иван Свитлычный, Николай Горбаль, Семен Глузман, Игорь Калинец и еще целый ряд «политических». Сначала узники отнеслись к Валерию с недоверием — КГБ пустило слух, что он якобы доносчик. Но со временем все убедились в честности парня и приняли его к себе.
«Я слышал, что есть такой киевский журналист, и знал его как автора-историка, — рассказывает о Марченко бывший политзаключенный Евгений Сверстюк. — Когда-то я попал в больницу, которая была не на жестокой 36-й зоне, а на немного гуманизированной 35-й. Валерий был тоже в той больнице. И когда меня вывели на прогулку, недалеко от окон этого корпуса я вдруг слышу: «Пан Евгений!» Это восклицание показалось странным: в зоне нельзя было говорить громко. Над каждым стоит надзиратель. Я обернулся и увидел парня, который вылез на зарешеченное окно и стоял под самым потолком. Оказалось, что его охранник куда-то отошел, а он этим и воспользовался. «Я — Валерий Марченко, — эмоционально промолвил юноша. — Знаете ли вы мою маму, Нину Марченко?» — «Нет, я не знаю. Я знаю Лесю Марченко», — ответил я. Валерий ответил: «Ну, то сестра Нины, она тоже работала в Институте педагогики. А Нину Марченко вы знаете?» В голосе юноши было такое — как так не знать?! «Нину Марченко должен знать весь мир, ведь это мама моя!» — добавил совершенно серьезно Валерий. Еще он поинтересовался здоровьем Сверстюка, а тем временем охранник уже начал тянуть его вниз. Но узник начал отбиваться и продолжать разговор! «И тут я понял — он принадлежит к породе храбрых мушкетеров, которые не отступают под влиянием обстоятельств, — продолжает господин Евгений. — И он мне так запомнился этим, что я вспоминал его еще не раз».
Не забывала о новом узнике и лагерная администрация. Как-то летом 1974-го к Марченко приехала мама. Перед свиданием с больным сыном начальник лагеря долго разговаривал с Ниной Михайловной. Женщине мягко намекали, чтобы она повлияла на Валерия, чтобы тот начал «стучать» на своих. Тогда юноша скорее вернется домой, а то еще неизвестно, отделается ли шестью годами. Но стал ли Марченко на «праведный» путь запуганного советского человека? Лучше всего об этом скажет одно из его писем к матери: «Учительница, ты ведь постоянно учила принципиальности, многим другим добродетелям, из которых складывается порядочный человек...». И еще: «У тебя был и будет сын, который как немногие любил свою маму, которому та любовь, вместе с качествами, ею выпестованными, помогла выдержать в самые трудные минуты, а также завоевать право называться человеком. Вот твое достижение, родная. Я уверен, оно значит несравненно больше уговоров-аргументов, которые ты несла на свидание. Оставь их, они не стоят моей матери. Нам, мамочка, еще немало жить на этом свете, так что будем достойны его красоты — и чувствами, и поступками». Теперь сын учил мать...
За шесть лет, которые Марченко проводит на зоне, он превращается в блестящего журналиста. Парень активно общается с другими узниками, собирает их рассказы, много пишет. За неравнодушие и искреннюю заинтересованность к другим юношу начинают называть «лагерным летописцем». Особенно его заинтересовала тема освободительной борьбы УПА. Но как же донести до «большой земли» то, что он услышал и узнал за решеткой? Валерию снова приходит на помощь мама. Через нее Марченко налаживает связь с правозащитниками да и просто неравнодушными людьми из разных стран и передает страшные, но правдивые описания лагерной жизни. Постепенно малоизвестным журналистом из Советского Союза начинают интересоваться и зарубежные государства. Материалы Марченко печатают иностранные газеты, они транслируются в эфире Би-Би-Си, «Голоса Америки», «Свободы». Организация «Международная амнистия» призывает людей к переписке с узниками, Валерию приходит много писем из-за рубежа. А одна из переписок Марченко с итальянской студенткой Сандрой Фаппьяно была даже издано отдельной книгой «Валерий и Сандра».
Отбыв лагерный срок, Марченко достойно пережил и ссылку в поселке Саралжин Актюбинской области Казахстана. Валерий с легкостью подружился с казахами и мог даже здесь остаться — «дружественное» КГБ предлагало ему жениться, лишь бы только он был подальше от Украины...
В 1981 году, уже тяжело больным, но не по годам мудрым, Валерий Марченко возвращается в родной Киев. Новая, казалась бы, свободная жизнь мало чем отличается от лагерной — за ним ходят, прослушивают, просматриваются всю переписку. Круглый год он должен отмечаться в милиции, в десять — быть дома, так как в это время проверяют, на месте ли он. Но за годы лагерей и ссылки он заручился сильнейшей поддержкой, найдя ее у Бога. «Я пытался выяснить, почему пришел к пониманию Бога и почему отстаиваю необходимость духовной пищи. Надеюсь, что эти размышления передадутся моим краянам, так как давно настало время для свержения ложных кумиров. Отказавшись от коммунистической жвачки, следует наконец вдохнуть целебный воздух Веры и строить свою жизнь на принципах настоящей человечности», — напишет Марченко в статье «Верить и только». Вера помогала ему духовно, поскольку у него не было возможности физически бороться против врагов.
Тяжело было и с поисками работы — все отказывались от него. И когда Валерий объездил весь Киев, случайно устроился сторожем возле своего дома, в хозяйство зеленых насаждений. В это время Марченко пишет важные по объему и нравственности эссе «Николай Гулак» (1982) и «Там, в киевских пещерах» (1983).
СВЕЖИЙ ВАЛУЕВСКИЙ УКАЗ
22 октября 1983 года Валерия во второй раз арестовывают. Теперь ему инкриминируют передачу своих материалов за границу и написанный им комментарий к указу Министерства образования УССР об усиленном изучении русского языка в украинских школах, который Марченко назвал «новым валуевским указом». Ему, как «особо опасному рецидивисту», дали десять лет лагерей и еще пять ссылки. Фактически, это был уже смертный приговор, чего так и добивалась власть. Дело Валерия приобрело самую широкую огласку. Вся украинская заокеанская пресса только и говорила о втором аресте Валерия! Кроме масс-медиа и правозащитников, за освобождение Марченко выступил Папа Римский, тогдашний президент США Рональд Рейган и американские конгрессмены. Но власть страны, в которой «жить стало хорошо», не обращала внимания на это. 55-суточный этап до поселка Кучино Пермской области сильно пошатнул здоровье Валерия. Через три месяца его, еле живого, перевезут в Ленинградскую тюремную больницу. Там, 7 октября 1984 года, Валерий Марченко умирает. Но этим страдания его близких не закончились. КГБ делало все, чтобы скрыть смерть журналиста. Нина Михайловна, которая интуитивно чувствовала неладное, прилетела с сестрой Аллой в Ленинград и только через несколько дней ей показали сына.
Похоронили Валерия 14 октября 1984 года в поселке Гатном под Киевом, рядом с любимыми дедушкой и бабушки. Не без трудностей. По правилам, узников, которые не дожили свой срок, должны были хоронить вблизи своих тюрем. Валерия чудом «отбили» у кагебистов. Даже на похороны их пришло вдвое, а то и втрое больше, чем друзей и родственников Марченко... Настолько они боялись мертвого человека и народного негодования, которое могло вызвать его смерть. Но прощались с Валерием тихо и быстро — стихом Леси Украинки и молитвой. После этого разошлись. Теперь ежегодно друзья Марченко во главе с Ниной Михайловной собираются в день Покровы на его могиле. Но в последнее время мать-героиня почти не выходит из дома, но это не мешает ей обрабатывать материалы сына и упорядочивать новые книги.
