Речь у нас пойдет об интересном факте из истории украинского национального возрождения начала ХХ в. — законопроекте члена IV Государственной Думы епископа красноярского Никона (Николая Бессонова) о введении в начальной школе украинского языка (1913г.).
В первые годы прошлого века известной была инициатива подольского духовенства в лице епископа Парфения (П. Левицкого) в отношении преподавания в двухклассных церковноприходских школах украинского языка. Она была поддержана Св. Синодом, который издал указ от 12 октября 1907г. На местном уровне значительную поддержку инициативе оказывала «Просвіта», украинская культурно-образовательная общественная организация и проукраински настроенное духовенство. Однако это дело было заведено в тупик и стало темным пятном в истории украинского возрождения.
К числу тех, кто поддерживал Указ Св. Синода, принадлежал епископ Никон (в миру Николай Бессонов), тогдашний служитель Почаевской Лавры и член монархического «Союза русского народа».
Еще будучи архиереем кременецким, он разделял мысли о необходимости расширения функционирования украинского языка, который официально определялся как местный («местное наречие»). Так, на съезде законоучителей (т.е. Закона Божьего) и учителей церковноприходских школ Кременецкого уезда в Почаеве, который состоялся 9—10 сентября (по старому стилю) под его руководством, он недвусмысленно благосклонно отнесся к самому главному вопросу народного образования — проблеме школьных учебников и языку преподавания. В заметке «Після одного с'їзду», вмещенной в подольскую газету «Рада» (1910. — №261) и подписанной анонимом «Колишній вчитель», утверждалось, что архиепископ Никон согласился с мнением тех делегатов, которые ратовали за применение родного языка в церковноприходских школах и составление нового букваря, адаптированного к местному языку.
По мнению архиепископа Никона, новые учебники для таких школ должна составить Киевская духовная академия по поручению Св. Синода. Он остро указал на низкий уровень начального образования в Украине, в частности на Волыни, где «темнота народная прямо невероятная, где человек еще сохранил все признаки «первобытного состояния». Интересными были предложения Никона по улучшению обучения в названных типах школ, а именно: начинать обучение с 1 сентября, а не перед Рождеством: принимать учеников в школу не в течение всей зимы, а в четко определенные два дня. На этом же съезде приняли постановление об изучении в школах украинских («малороссийских») песен по учебнику «Збірник пісень для дітей шкільного віку» Н. Лысенко. Правда, против этого сборника запротестовал чиновник — «уездный смотритель школ».
Впоследствии Никона, «мятежного епископа», как его окрестили прогрессивные украинские круги, перевели в Сибирь, и он стал епископом енисейским и красноярским. Из опубликованной в «Раді» заметки «Красноярські черносотенці і єп. Никон» (Рада. — 1913. — №69) из рубрики «По России» можно узнать о его первых шагах на новом поприще. Так, на встрече с представителями «Союза русского народа» во главе со священником В. Захаровым он выразил критические замечания в адрес его органа — газеты «Сусанин» по поводу «несправедливых и оскорбительных нападок» в адрес лиц и учреждений и пожелал, чтобы газета стала «спокойной и правдивой». Самому же «Союзу» епископ посоветовал: «Челом стены не пробьем! Монархические организации теперь должны не разрушать, а культурно строить, работать» (выделение мое — Е.С.). Такой разговор был явно не по нраву протоиерею Захарову, фактическому редактору «Сусанина», который «напихал» свою газету «ругательствами, клеветой и доносами в адрес местных общественных деятелей и инородцев».
Поэтому бесспорной была независимая позиция Никона в отношении к важным делам тогдашнего общественно-культурного и церковного значения. Зная это, Св. Синод придумал ему своеобразный статус в сане еп. красноярского — статус невыездного епископа, то есть не разрешал выезжать из епархии. Но напрасны были усилия Св. Синода. Воистину свободу духа не остановить! Еще в сане епископа балтского и кременецкого, викария волынского Никон (он же Николай Бессонов, россиянин по происхождению) был избран в IV Государственную Думу. Именно из Красноярска (1913г.) он послал в Думу законопроект об обучении на родном языке в украинских начальных классах под названием «Законодатна пропозиція про українські школи і товариства». Его текст напечатала «Рада» (1913. — №203. — С.2).
Прежде чем перейти к рассмотрению этого чрезвычайно интересного документа, следует сказать о событиях 1906—1907, в частности движении за создание украинских кафедр в университетах, размещенных на территории Украины (Киев, Харьков, Одесса и др.). Движение это началось выступлением студентов-украинцев Киевского университета Св. Владимира в 1906 году. 16 октября, как сообщила «Рада» (1906. — №26), состоялось студенческое собрание, которое приняло резолюцию с требованием учреждения в университете кафедр истории Украины, украинского языка, украинской литературы (на историко-филологическом факультете) и украинского права (на юридическом факультете). Примером для киевских студентов могли быть домогательства студентов-украинцев Петербургского и Одесского университетов. Еще осенью 1905 года на своем вече они подняли вопрос о создании украиноведческих кафедр в своих учебных заведениях. 27 ноября делегация студентов Киевского университета передала ректору свои требования в заявлении, которое он должен был передать профессорскому совету. В университете и по всей Украине начался сбор подписей за украинские кафедры. Требования студентов вызвали большой резонанс. Со всех сторон поступают заметки в «Раду», в которых люди, различные по социальному положению и по интеллектуальному уровню, выражали свои мысли по поводу этого события.
Как позже вспоминал историк, активный участник тех событий Д. Дорошенко, «это был настоящий плебисцит (то есть референдум), который очень популяризовал дело украинских кафедр и очень подбодрил нашу студенческую общину». Сенат Киевского университета вынужден был пойти на уступки, позволив в 1907 году ввести преподавание истории украинской литературы (вел его профессор Андрей Лобода, правда, на русском языке). В 1906—1907 учебном году в Одесском и Харьковском университетах читали украиноведческие курсы О. Грушевский и М. Сумцов. Однако с наступлением реакции (1907) этот процесс был остановлен. Закрывались национальные общества, например «Просвіта» в Каменец-Подольском (1907г.).
Но этот всплеск национальной консолидации в деле национализации образования не прошел бесследно. В III Думу депутаты от Украины представили Законопроект об украинском языке в народных школах, больше известный как Законопроект 33-х, то есть подписанный именно таким количеством голосов. Отдельными пунктами акцентировалось внимание на потребности введения в народных школах украинского языка, учебников, адаптированных к «пониманию условий жизни местного люда».
Документ, по мнению украинских педагогов, имел довольно ограниченный характер. Так, в нем речь шла не об украинском, а «малоросийском» языке, отсутствовали пункты о немедленном введении в школах украинского языка, об обучении учителей в Украине на украинском языке, о преподавании хотя бы на русском языке предметов из украиноведения и др. Несмотря на уступчивые домогательства украинцев, шовинистические круги в Думе выступили против Законопроекта. Среди них был товарищ министра образования какой-то Ульянов (знакомая фамилия?), который доказывал, что украинский язык очень близок русскому и поэтому нет никакой необходимости заводить украинский язык в школах. Этот пресловутый «тезис» остро критиковал Григорий Коваленко из Полтавы в антологии «Українська мова і школа» («Рада». — 1908. — №121). Отметив, что эти славянские языки подобны, он иронизирует: «Так, может, посоветовать чехам, сербам, болгарам и др. отречься от своих языков (выд. мое. — Е.С.), завести у себя в школах и правительствах язык русский?».
Горькое положение Законопроекта усугубляется фактом принятия Думой законопроектов о введении русского и литовского языка в 7 семинариях. Гневно звучат слова в передовой «Ради», написанной, вероятнее всего, С. Ефремовым: «Полякам не отказывают в праве на родной язык (выд. мое. — Е.С.) так, как отказывают нам. Порочное и вредное мнение, что украинский язык в действительности не язык, а «жаргон», который выработался из уважаемых языков русского и польского, так крепко засело оно у малоопытных людей, что украинскому языку приходится завоевывать еще себе право на существование...». Вот какой силы была живучесть имперских стереотипов в отношении украинства. И это провозглашалось в начале ХХ века, когда вся прогрессивная общественность России и Украины готовилась к празднованию 100-летия со дня рождения Т.Г. Шевченко (1914), когда началась во всеукраинском и всероссийском масштабах акция по сооружению памятника поэту в Киеве, когда прошел Всероссийский женский съезд в Петербурге (1908), на котором четко была поставлена проблема родного языка и родной книги в школах Украины. Эту проблему озвучила на съезде София Русова, будущий известный деятель образования. «Только родной язык и родная книга даст украинской матери-крестьянке, — писала она в корреспонденции о съезде в «Раду», — возможность научить свою дочку также читать и интересоваться образованием». Подобные домогательства не прекращались в Думе со стороны украинских депутатов, в частности киевского профессора И. Лучицкого. Они также были отвергнуты «истинно-русскими» сторонниками «черного обрусения», по выражению С. Ефремова. Даже кадеты устами Милюкова были за то, чтобы украинцам было разрешено пользоваться своим родным языком в начальной школе. Зато промолчали депутаты социал-демократы Егоров и Кузнецов. В статье «За флагом», поданной как передовая «Ради» (1910г.) гневно резюмировалось: «Молчали все единогласно и единодушно, словно речь действительно шла о каких-то чукчах, черемисах, мордвинах, цыганах, якутах или остяках, а не о народности «после великорусской» по численности наибольшей в России » (выд. мое — Е.С.). В той же статье называлось имя депутата — подольского священника Сендерка, который, будучи «непартийным поступовцем», произнес в Думе искренние слова в защиту украинского языка. Тем самым он «оправдал» высказанный в свой адрес выговор подольского духовенства последнего съезда. Оно критиковало его за принадлежность к поступовцам и за «нежелание примкнуть к Думскому «черному кругу».
И здесь появляется Законопроект члена Государственной Думы еп. Никона. Кстати, копия его была послана в редакцию «Ради», а оригинал — в Государственную Думу. Документ должен был собрать до 30 подписей. Текст документа был представлен в «Раді» — 1913. — №203. — С.2.
Публикации текста предшествовали вступительные замечания редакции «Ради», судя по тону и пылкости, С. Ефремова. Речь шла прежде всего об атмосфере, всецело враждебной относительно идеалов и программы украинства со стороны русского правительства, большинства Думы и влиятельных кругов украинского гражданства. Программы наиболее естественной — программы культурного развития Украины. Упрямая и решительная отмена и ограничение деятельности украинских обществ (то есть «Просвіт». — Е.С.), продолжает автор, является тому доказательством. Ситуация осложнялась тем, что сверх меры была заидеологизирована проблема. Дух подозрения, присущий импершовинизму, проник и в нее. Все естественные потребности украинского народа ставились «под знак мазепинства», то есть антиправительственной позиции, направленной якобы на подрыв государственности, тем самым обрекая дело на самоуничтожение или бесперспективность развития. И именно против такого отношения к культурным потребностям Украины речь идет в законодательных пунктах, предложенных еп. Никоном, человеком, «как известно из конфликта его с Синодом, независимым и искренним в своих мыслях и словах».
Замечания заканчиваются оптимистической жизнеутверждающей тирадой (именно в таком стиле писал свои пафосные статьи в «Раді» С. Ефремов): «...нет сомнения, что когда законопроект о свободе украинского слова и украинского языка в народной школе исходит уже от таких людей, как еп. Никон, то совсем недалеко и то время, когда эти жгучие очередные потребности украинского народа (выд. мое. — Е.С.) будут удовлетворены, хотя бы это сделалось силой одних педагогических и логических аргументов».
Теперь подробнее о самом Законопроекте. Основные предложения еп. Никона представлены в конце документа. Начало его выдержано в традиционном романтическом стиле, достаточно стереотипном для ХХ в. Он, бесспорно, преследовал цель создать эмоциональный фон — вызвать сочувствие к преследуемому брату. «Украинцы не инородцы, — читаем в тексте, — они — свои, наши родные братья, а из-за этого их и не должно ограничивать в языке и национальном культурном развитии; в противном случае мы сами приравняем их, своих братьев, к евреям, полякам, грузинам и др. настоящим инородцам». Действительно искренним является увлечение еп. Никона украинской поэзией и украинской песней («грустной», «прекрасной»). Трудно удержаться, чтобы не зацитировать те слова церковного деятеля, которые шли в явный разрез с официальной правительственной политикой. Слова явно слишком смелые в то время: «Тяжело осознавать, что и до сих пор — ради бюрократии и абсолютно мертвых идеалов русификации (выд. мое. — Е.С.) — богатая страна, талантливая, цветущая и поэтическая Украина осуждается на вырождение, медленное отупение и медленное умирание». Если это была позиция правого, то понятной была правота украинских домогательств, которые были запрограммированы на победу.
Справедливости ради нужно отметить, что некоторые утверждения еп. Никона сегодня выглядят несколько наивными, противоречивыми. Но в то время они были словно охранительным иммунитетом, содействовали расширению круга, симпатизирующих украинскому вопросу. Это касается правовой защиты украинцев: украинцы не сепаратисты; если он и есть, то им «болеет» небольшое число украинцев. Лейтмотивом мотивационной части документа является тезис, что «украинский народ стремится только к своему языку и своей истории в своей украинской школе и жизни » (выд. мое. — Е.С.).
После такой аргументаци о естественности требований украинцев в отношении родного языка в своей школе и о живучести и богатстве украинского языка («Украинский язык был, есть и будет» — звучат слова еп. Никона как антитеза утверждению Валуевского циркуляра) перечисляются основные пункты Законопроекта. Их четыре, а именно:
1) разрешить проводить обучение в украинских начальных школах всех ведомств (во всяком случае, первые два года обучения) на родном украинском языке;
2) назначать учителями в эти школы преимущественно украинцев и лиц, которые владеют местным, то есть украинским, языком;
3) ввести в украинских начальных школах изучение украинского языка и истории Украины (как учебные предметы) одновременно с русским языком и русской историей;
4) не преследовать, выискивая вину и просчеты, обществ «Просвіта» как институтов, исключительно просветительских, а также распространения знаний, разрешенных брошюр и книг на украинском языке; закрытие этих обществ далее можно проводить только по решению суда, а не путем административного «усмотрения», которые бывают часто полным произволом.
Завершается Законопроект благоверной сентенцией: «Мы уверены, что справедливое отношение к прекрасному племени поведет единую Россию не к руине и бессилию, а к силе и росту». Последнее явно противоречило вышеприведенному. Не вникая в тогдашние политические идеологемы, можно говорить о явном прогрессивном характере документа, его, образно говоря, украинофильской тенденции.
Через номер С. Ефремов прокомментировал названный документ в статье-передовице под названием «Демонстрація безсилля» (1913. — №204. — С.1). Отдавая должное искренности и расположению к украинству Никона, он преисполнен явного пессимизма в сдвиге этого дела, дела национального образования: «Устами еп. Никона камни заговорили (выд. мое. — Е.С.) — это симптоматически на будущее, но вот теперь голос его напрасно прозвучит, разве что вызовет отклики из тех рядов, от которых отхрещиваются авторы Законопроекта». Говорил С. Ефремов (см. вышеприведенное) об определенной наивности еп. Никона, непонимании им внутренней природы украинского движения.
К сожалению, сентенции С. Ефремова подтвердились. Документ не набрал нужного количества голосов (до 30), поэтому и не рассматривался в Думе. Но ненапрасными были усилия епископа Никона. Впоследствии епископ Никон посылает в «Раду» благодарственное письмо (1913. — №260). Он адресует его прежде всего тем украинцам, которые благосклонно откликнулись, по его выражению, «на мое малое слово за украинское дело». Здесь мы видим проукраински настроенного человека, который хорошо знает творчество Шевченко и других украинских писателей (цитирует отрывок из знакового произведения «Хо» М. Коцюбинского, где осуждается страх — эта главная помеха на пути украинского прогресса). Свое письмо он заканчивает глубоко эмоциональными и искренними словами: «Я жил 6 лет в Украине, очень полюбил и оценил украинский народ и желал бы ему сердечно всего наилучшего.... Верю, что «солнце правды» воцарится в белых хатках и тогда ...весело улыбнется «наче писанка село», свободно вздохнут крестьяне, дети на родной [будут] земле, на широкой ниве зазвучит родная песня, будет слышно родное село ! (выд. мое. — Е.С.)».
Украинская общественность, кроме «Ради», должным образом оценила выступление еп. Никона в защиту украинского языка и «Просвіт». Свое благосклонное слово сказал писатель Спиридон Черкасенко, сотрудник «Літературно-наукового вісника», а впоследствии постоянный автор варшавских изданий Ивана Огиенко («Рідна мова» и «Наша культура»). В обзоре «З українського життя» (аналогичные обзоры в «Раді» печатал С. Ефремов) он писал: «... приятно констатировать, что украинские симпатии автора Законопроекта эволюционируют с необычной быстротой. Так пусть же мятежный епископ не сетует, что получает от украиножоров эпитеты: предатель, Мазепа, Иуда и т. д. Еще и не то услышит, когда удержится на своей позиции и не подвинется назад, к первоначальному состоянию. А это покажет только время. Подождем».
Слова Спиридона Черкасенко оказались пророческими. Во времена Украинской Центральной Рады Николай Бессонов возглавляет в январе 1918 г. Департамент исповедания при Министерстве внутренних дел правительства В. Голубовича, который направлял государственную политику на скорейшее разрешение проблемы автокефалии и украинизации украинской церкви.
Имя Николая Бессонова (еп. Никона) заслуживает памяти и уважения. Он один из тех, кто не только симпатизировал украинскому движению, но и принимал в нем деятельное участие. Запомните его слова: «Я всей душой и искренне (а не языком) люблю Украину и приехал сюда (из Москвы, куда переехал после лишения Св. Синодом от 11/12 августа 1917 года сана и монашества. — Е.С.) все свои силы и знания отдать на служение делу Украины и ея благу». Побольше бы таких благородных граждан!
«Каменіе возопіють...» «Камни будут кричать!» Эти слова Христа, сказанные при въезде в Иерусалим, стали символом Божьей справедливости и Божьего заступничества. Именно они спасли Украину, ее язык!
