«Шекспир и нет ему конца...» Эти слова, сказанные Гете о величайшем драматурге всех времен, за два столетия ничуть не утратили своей актуальности. Творения бессмертного англичанина обладают одним чудесным, если не сказать таинственным свойством: идут века, а то знание о Человеке, те тончайшие оттенки человеческих чувств, которые мы (в результате нелегкого труда ума и сердца!) усваиваем из пьес Шекспира, не только не становятся архаичными, но, напротив, все более нужны людям. Абсолютно был прав известный шекспировед, профессор Аникст, когда утверждал: чем более зрелым становится человечество в духовном отношении, тем чаще оно обращается и будет обращаться к пьесам Шекспира. И духовная вселенная творца «Гамлета» и «Отелло» не имеет границ: образы, созданные им, одинаково потрясают немца и японца, итальянца и украинца, американца и шведа.
Но есть у Шекспира одно произведение, написанное и сыгранное на сцене лондонского театра «Глобус» почти ровно 400 лет назад, по-видимому, не позднее осени и не ранее апреля 1605 г. (эта довольно приблизительная датировка определена литературоведами исходя из упоминания в пьесе солнечных и лунных затмений, действительно случившихся в 1605 году, а с другой стороны, известно, что в октябре 1605 г. премьера пьесы уже состоялась), которое по праву считается «наитрагичнейшей» из всех трагедий гения. Даже драма и гибель таких героев, как Гамлет или Ромео, меркнут в сравнении с той «бездной горя», в которую погружается король Лир и его близкие. Но важно и другое: шедевр Шекспира (мы не берем сейчас сюжет трагедии, он, к несчастью, на «школярском» уровне, но достаточно широко известен) дает неисчерпаемую пищу для размышлений о природе и философии власти, о подлинной человечности, о предательстве и возмездии за него. Вот почему разговор о «Короле Лире» — отнюдь не дань юбилею, а скорее попытка вступить в диалог с гением, который поразительно точно видел на века вперед — трудно отделаться от впечатления, что ему были ведомы и трагедии нашей эпохи.
Трудно, конечно же, выделить главный мотив шекспировской трагедии. И все же это, пожалуй, пьеса о судьбе человека и человечности в мире эгоизма и зла. Тот же факт, что в фокусе внимания автора находится не только «человек вообще», а удел правителя, абсолютного монарха, «короля с головы до пят», — лишь способствует несравненной глубине анализа философии власти, анализа вечных проблем взаимоотношений власти и народа, осуществленного 40 летним Шекспиром с высоты своего жизненного опыта, гражданской и человеческой зрелости, выстраданного гуманизма.
Даже величайшие произведения искусства, в сущности, повествуют нам о не столь уж непостижимых, доступных пониманию каждого человека, в ком не умерли ум, душа и совесть, нравственных истинах: зло в конечном счете никогда не останется без возмездия, страшным бумерангом возвращается к любому творящему его (будь то король, граф, президент, министр, крестьянин или нищий); кто не чтит своего отца и мать — вряд ли будет знать счастливую старость; самая страшная ложь — ложь самому себе. Список такой мудрости, конечно, можно продолжить, но вряд ли он будет чрезмерно длинным. Такова же и трагедия «Король Лир». Перед нами — судьба 80-летнего старого монарха, уверенного в том, что величие и право самому определить, что нравственно или что нет, даны ему от рождения — ибо он король. И следовательно, ничего не боясь, может разделить свое королевство между тремя дочерьми (а критерием того, кому из них достанется большая часть, стала... красноречивость похвалы, степень славословия правителю!). Стоит ли удивляться, что именно те две дочери, которые льстили старому Лиру, тут же и предали его, получив власть — вечный урок для всех политиков на все времена... ...Того, кто служит за барыш, И только деньги ценит, В опасности не сохранишь, И он в беде изменит
Это говорит Шут, один из интереснейших героев шекспировской трагедии, в уста которого автор десятки раз вкладывает жемчужины вековой народной мудрости (и ныне эта мысль звучит применительно к украинской политической практике последних лет более чем актуально: достаточно вспомнить коллизии политической карьеры первых трех президентов Украины и их окружения!). Поистине, «плох тот, кто поздно кается» — и трагедия Лира именно в том, что он слишком поздно понял, что, будучи королем, не сумел в полной мере быть еще и Человеком. А что такое, в сущности, человек? «Неприкрашенный человек и есть именно это бедное, голое, двуногое животное, и больше ничего... Все мы с вами поддельные, а он настоящий». Такие слова произносит Лир, изгнанный и разоренный двумя старшими дочерьми, «сражавшийся» в одиночестве со страшной бурей в голой степи и вынужденный укрыться от непогоды в хижине нищего и помешанного Бедного Тома (а на самом деле это — не нищий Том, а Эдгар, законный сын герцога Глостера, оклеветанный и преданный своим сводным братом Эдмундом, внебрачным сыном того же Глостера). И вот, указывая на этого голого нищего, старый Лир, испытавший на себе, что значит лишиться буквально всего: власти, крова, дочерей, в любовь которых он так верил, произносит эти слова. Оставляя за скобками рассуждения о «поддельности» людей (совсем в духе новейшей философии ХХ века!), заметим лишь, что и здесь открывается (поздно) для Лира истина добра и сострадания.
Вчитываясь в трагедию, понимаешь: в атмосфере лютой злобы, безмерной жестокости (другу и «гордому слуге» Лира Глостеру вырывают оба глаза за одну лишь попытку заступиться за опального короля!) лишь сострадание, олицетворением которого выступает меньшая, отвергнутая и изгнанная дочь короля Корделия, способно развеять мрак. А иначе символом жизни в такой атмосфере могут быть слова Шута: «Погасла свечка, вот мы и в потемках». Мы чувствуем, что старому королю совсем не легче оттого, что он отчетливо сознает: жестокость дочерей взращена самим же Лиром, влюбленным лишь в свою власть. И страшное, отталкивающее впечатление производят эти «блестящие змеи у трона», которые для власти и карьеры готовы на любое преступление. Особенно колоритен образ Эдмунда, внебрачного сына герцога Глостера. Проклинающий свою судьбу, сделавшую его «бесправным по факту рождения», этот талантливейший, честолюбивый и абсолютно беспринципный юноша готов на любое злодейство, лишь бы достичь славы, власти и денег. Именно он выдает на пытки и муки родного отца («Он пожил — мой черед!»). Характер, довольно актуальный и для наших дней... Кстати, Эдмунд любит говорить о «гражданском долге»!
«...В наш век слепцам безумцы вожаки». Эти слова ослепленного Глостера точно определяют суть эпохи. И хотя по легенде, изложенной в «Хрониках» Голиншеда, которыми пользовался Шекспир при написании пьесы, время действия трагедии восходит еще к IХ веку до нашей эры(!), едкая политическая сатира, горчайший смех сквозь слезы — ни в коей мере не утратили своей актуальности. Вот изгнанный, нищий, временами впадающий в безумие от горя Лир (в его словах есть «и бессмыслица, и смысл — все вместе») встречает ослепленного, преданного сыном Глостера и саркастически советует ему:
Купи себе стеклянные глаза
И делай вид, как негодяй-политик,
Что видишь то, чего не видишь ты.
Так что же делать людям в век, когда люди «выродились» и «восстают на тех, кто их родил»? Ответ Шекспира (один из возможных ответов!):
>Внимание надо посвящать
Душе, а не большому пальцу,
А то мозоль не даст вам спать,
Пустяк вас превратит в страдальца.
