Всемирно знаменитый писатель, публицист и общественный деятель, 86-летний Нобелевский лауреат Александр Солженицын прервал затянувшееся молчание (более трех лет он не делал никаких публичных заявлений, касающихся ситуации в России и в мире) и дал в начале июня вызвавшее немалый общественный резонанс интервью Российскому телевидению. Как передало агентство «Ino Smi-Ru», писатель в более чем жесткой форме заявил, что «никакой демократии в Росси не было и нет», подверг резкой критике деятельность федеральной власти, в первую очередь законодательной (ибо Дума, по его мнению, «действует как шальная»: поспешно принимает законы, потом быстро, без всяких видимых причин, отменяет их). Он также не исключил вероятность повторения в России феномена «цветных революций» в Украине и Грузии (эти революции, заявил Солженицын, были вызваны целым рядом причин — как внутренних, так и внешних, в особенности отрывом власти от народа, а к оппозиции к тому же еще «и потекли деньги»).
Но интервью крупнейшего (как признают даже многие из его недоброжелателей) писателя России, быть может, последнего из классиков ее литературы — это лишь «информационный повод» для написания этих заметок. В наши дни, когда почти не осталось — ни в России, ни в Украине! — общенациональных, признанных всеми духовных авторитетов (вернее, порой кажется, что они якобы есть, но, приглядевшись внимательнее, замечаешь, что «авторитеты» эти довольно странные: мелькают, как в видеоклипах, отчего-то мгновенно исчезают...), личности масштаба Солженицына становятся тем более уникальными. «День» в свое время писал об эволюции взглядов этого выдающегося художника (см. номера за 23.03.03, и за 27.12.03). Но, тем не менее, чувствуется настоятельная необходимость вернуться к этой теме еще раз. Во-первых, потому, что далеко не все вопросы, ответы на которые ищет в своем творчестве (и в своей публицистике) Солженицын, были в достаточной степени освещены в названных публикациях нашей газеты. А вопросы эти — важнейшие, без преувеличения, глобальные: свобода истинная и мнимая, демократия и государство, бытие наций и единство человечества, интеллигенция и народ, проблемы национального покаяния и самоограничения России, ее будущего... А во-вторых, Александр Исаевич был и остается, может быть, ярчайшим представителем современной русской идеи, русского сознания — бурлящего, как и вся Россия, — немыслимо противоречивого, одновременно «неизлечимо» имперского и стихийно демократического, поддерживающего (как и сам писатель) войну в Чечне и в то же время повторяющего, что «не в силе Бог, а в правде»...
Да, Солженицын соткан из противоречий. Их перечисление заняло бы здесь достаточно много места. И его мировая слава, и его авторитет никого не обязывают соглашаться с ним — напротив, чем больше читаешь его произведения, тем больше возрастает желание спорить с автором. Но спорить о самом главном — и спорить (как бы это ни было трудно) на том же, или хотя бы сопоставимом, уровне духовного накала, какой задан им самим. Меньше всего этот человек похож на непогрешимого «православного аятоллу» (как в свое время едко писали о нем на Западе), скорее перед нами блуждающий и ошибающийся пророк, одержимый поиском пути в будущее для России и мира. Многое из того, о чем он писал и пишет, имеет самое непосредственное отношение и к Украине.
ВОЗВРАТ ДЫХАНИЯ И СОЗНАНИЯ
Искаженное восприятие всего, что происходит в окружающем мире, искаженное, по сути, утраченное чувство свободы (утраченное всем народом!) — вот, по Солженицыну, та страшная цена, которую заплатили народы сталинской империи за пагубные социальные эксперименты ХХ века.
«Часы коммунизма — свое отбили. Но бетонная постройка его еще не рухнула. И как бы нам, вместо освобождения, не расплющиться под его развалинами». Так сформулировал писатель (еще в 1990 году, до распада СССР) главный вопрос, отнюдь не утративший и сейчас своей обжигающей актуальности. В чем видит он выход из «развалин» коммунизма? «Возврат дыхания и сознания» (используя название одной из известных статей Солженицына) — вот единственно возможный вариант. Возврат нации в целом и каждой личности, ее образующей, чувства свободы и собственного достоинства. А самое страшное, что мешает этому — ложь, ложь большая и малая, ложь заведомая, продуманная и подсознательная, ложь глобальная, вселенских масштабов и мелкая, каждодневная, въевшаяся в душу, как уголь. Ложь отвратительна тем, что неизбежно порождает насилие и сама, в свою очередь, есть его продукт. Ложь и какая бы то ни было демократия несовместимы по определению, напоминает Солженицын. Любой новой власти — а особенно постоянно апеллирующей к моральным ценностям — необходимо ежесекундно помнить об этом.
«Нам на возврате дыхания после обморока, в проблесках сознания после полной темноты — нам так трудно вернуть себе сразу отчетливое зрение, нам так трудно брести поперек нагороженных стен, между наставленных истуканов». Это было сказано писателем еще в 1969 году. Однако проблема, волнующая украинцев в году 2005-м, году пробуждающегося общественного сознания, году небывалых ожиданий и обманутых надежд, очерчена Солженицыным очень четко. Но — и это важно для писателя — пробуждение сознания у него неразрывно связано с национальным возрождением.
Ибо «вперерез марксизму явил нам ХХ век неистощимую силу и жизненность национальных чувств и склоняет нас глубже задуматься над загадкой: почему человечество так отчетливо квантуется нациями не в меньшей степени, чем личностями? И в этом граненьи на нации — не одно ль из лучших богатств человечества? И — надо ли это стирать? И — можно ли это стереть?». Бесспорно, эти слова Солженицына, написанные еще до изгнания из СССР, дают и сейчас немалую почву для размышлений — ибо мы переживаем век сверхглобализации, век унификации наций и стирания различий между ними (процесс этот стихийный? Отнюдь не факт!). Разумеется, Солженицын мучился и мучается вопросом: как его, русской, нации сохранить себя? Но не стоит ли (быть может, не менее остро) та же проблема и перед Украиной?
Свобода — вот одно из условий национального самосознания. Свобода и политическая (внешняя), и внутренняя, интеллектуальная. Но вот важная для писателя оговорка: «Действительно, в нашей стране интеллектуальная свобода преобразила бы многое сейчас, помогла бы очиститься от многого... Но интеллектуальная свобода — очень желанный дар, однако, как и всякая свобода — дар не самоценный, а — проходной, лишь разумное условие, лишь средство, чтобы мы с его помощью могли бы достичь какой-то другой цели, высшей». Какова же эта высшая цель? Для Солженицына, верующего православного человека, она ведет к Богу (тут, по его мнению, каждый должен помнить, что «не им этот мир создан», «не им управляется», должен «знать над собой силу высшую»). Скажем откровенно: православные взгляды автора «Красного колеса» и «Одного дня Ивана Денисовича» отнюдь не свободны от влияния русской имперской традиции. В то же время не забудем, что и в самые «безбожные» советские времена писатель резко критиковал официальные православные круги (вплоть до патриарха Пимена) за сотрудничество с компартийной властью.
О ТРАГЕДИИ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
Судьба интеллигента в советском государстве всегда волновала Александра Исаевича. Он отчетливо представлял и представляет роль интеллигенции в духовном становлении и росте народа; она — хранительница исторической памяти нации, ее идеалов; без ее жертвенного, самоотверженного служения Отчизне история России, по мнению Солженицына, абсолютно немыслима. Но тем трагичнее судьба отечественной интеллигенции в ХХ веке. Об этом — известная статья «Образованщина», написанная в 1974 году и во многом интересная и сегодня для тех, кто причисляет себя к украинским интеллигентам. (Рискнем в данном случае оставить за скобками ту существенную разницу между русским и украинским интеллигентом в СССР, о которой, конечно, не говорится в «Образованщине»: ведь украинский интеллигент, достойный этого звания, не мог не служить делу национального и духовного возрождения родного народа, восстановлению его государственности; российский же интеллигент в значительной мере считал своей Отчизной Большую Россию — СССР).
И все же процессы, приведшие к тому, что, как пишет Солженицын, «еще много бы оставалось в сегодняшней интеллигенции от прежней (XIX века. — И.С. ) — если бы сама интеллигенция еще оставалась быть» — эти процессы в определенной степени совпадают и в Украине, и в России. Главная беда — это высокомерное, снисходительное «похлопывание народа по плечу», необъяснимое (впрочем, Солженицын в «Образованщине» как раз это объясняет: отсутствие национальной почвы под ногами, прочной укорененности в родном народе!) чувство превосходства над ним. А ведь именно к родной интеллигенции, чувствуется, обращал Солженицын свой страстный призыв к национальному покаянию и самоограничению, так сильно прозвучавший в «Образованщине».
Вспомним его слова: «Как человеку не прожить, не совершив греха, так не прожить и нации. И нельзя представить себе такой, которая за всю длительность своего бытия не имела бы в чем покаяться. Без исключения каждая нация, как бы она ни ощущала себя сегодня гонимой, обделенной и неущербно-правой — в какое-то время несомненно внесла и свою долю бессердечия, несправедливости и надменности». И дальше Солженицын ярко и искренне (тот самый человек, которого на Западе критикуют за «национализм» и «религиозную ортодоксальность») пишет о вине имперской России перед Польшей, кавказскими народами, Венгрией. Только вот об Украине — ни слова. Ни слова — об Эмском указе и Валуевском циркуляре, о Батурине и деяниях «матушки-царицы» Екатерины II... Да, сказано об ужасах коллективизации, о голоде, о терроре 1918—1922 годов, но для Солженицына это общее несчастье русских, украинцев и белорусов (никак не оставляет впечатление, что в его глазах эти три народа — один народ!). И если таковы взгляды Солженицына, одного из самых выдающихся людей России, если, как говорят в народе, «сливки таковы — то каково же молоко?».
Но вернемся к интеллигенции. Причину трагедии совестливых и мыслящих людей своей страны Александр Исаевич когда-то (в 1975 году) видел в том, что «весь петербургский период нашей истории — период внешнего величия, имперского чванства — все дальше уводил русский дух от раскаяния». Удивительные слова, поразительно их звучание сегодня в авторитарной, путинской России, нескрываемо испытывающей ностальгию по своему «славному» имперскому прошлому. Какое уж тут раскаяние! Но скажем и о другом. Разве не по-христиански (мы же православная страна!) было бы нам, украинцам (и особенно интеллигенции) признать, что прав Солженицын, когда утверждает: нет такой нации, которой не в чем было бы покаяться?
КАК НАМ ОБУСТРОИТЬ УКРАИНУ?
Известная статья Солженицына, появившаяся сразу в нескольких ведущих советских газетах в сентябре 1990 года, вызвала тогда целый ряд резких полемических замечаний и шквал критики, в значительной степени обоснованной (учитывая несколько по меньшей мере бестактных заявлений писателя, задевших чувство национального достоинства других народов, в том числе и украинцев). Но, видимо, мало кто тогда оценил глубокий смысл названия самой статьи: «Как нам обустроить Россию» (не возродить «славную» имперскую мощь, не сломать через колено революцией, не устроить ту криминальную «приватизацию», что последовала через пару лет в России — а именно обустроить страну на началах уважения к ее лучшим традициям и укладу жизни народа). Не стоит ли и нам в Украине в момент ответственнейшего выбора исторического пути прислушаться к некоторым из замечаний Солженицына, не упуская при этом из виду наш европейский геополитический вектор развития (главный!) и то, что Россия, как это ни прискорбно, развивается в прямо обратном направлении.
Вот что заявлял писатель еще в 1974 году: «А общество — из кого же составлено, как не из нас? Это царство неправды, силы, бесполезности справедливости, неверия в доброе — эта болотная жижа, она и была составлена из нас, из кого же другого? Мы привыкли, что надо подчиняться и лгать, иначе не проживешь — и в том воспитывали своих детей...». И далее: «И если мы теперь жаждем — а мы, проясняется, жаждем — перейти наконец в общество справедливое, чистое, честное, — то каким же иным путем, как не избавясь от груза нашего прошлого, и только путем раскаяния, ибо виновны все и замараны все? Социально-экономическими преобразованиями, даже самыми мудрыми и угаданными, не перестроить царство всеобщей лжи в царство всеобщей правды: кубики не те». А вот что сказал писатель в своем новейшем интервью Российскому телевидению: (цитируем по Ino-Smi-Ru): «Мы пытаемся строить демократию без самоуправления. Первым делом мы должны начать создавать систему, чтобы люди могли управлять собственными судьбами». Это давняя точка зрения Солженицына, согласно которой судьба подлинной демократии решается не в столичных коридорах власти, а именно на местах, а очищение общества — абсолютно необходимое условие устойчивости демократических свобод: невозможно без духовной революции, важнейший элемент которой — моральная ответственность перед народом (покаяние! Ответственность юридическая — это предмет особого разговора) тех, кто, имея власть, прибегал ко лжи и творил зло.
Могут возразить: все это риторика и игра, все это не касается Украины. Но те, кто знает биографию Солженицына, согласятся, что это один из очень немногих людей на «постсоветском пространстве», кто своей жизнью заслужил право так говорить о духовных ценностях. А те, кто знаком с реальной ситуацией в Украине, знает, что смена политических масок у нас — отнюдь не предмет раскаяния, а скорее повод для гордости. И старая, и новая власти дают множество примеров, подтверждающих сказанное. Последствия для оранжевой революции нетрудно предсказать.
