На вопрос о том, какие отношения сложились у знаменитого крестьянского атамана Нестора Ивановича Махно с коммунистами, ответить однозначно нельзя, так как сами эти отношения оказались сложными и противоречивыми. С одной стороны, «батька» и его повстанцы неоднократно (по нашим подсчетам, четыре раза) были военными союзниками большевиков, с другой — на место их союзнических отношений неизбежно приходило жестокое, кровавое противоборство между Красной армией и повстанческими силами «батьки», которое стало важной составляющей гражданской войны в Украине.
История этого конфликта хорошо известна нашим читателям. Но была также и тайная война коммунистов против Махно и махновцев, которая известна намного меньше...
СОЮЗНИК И ВРАГ
Вполне понятно, что большевики никогда не начали бы ни тайную, ни открытую войну против Нестора Ивановича и его повстанцев, если бы не воспринимали их как своих противников. В этой связи поставим непростой вопрос: когда же впервые коммунисты начали воспринимать Махно не как союзника, а как врага, от которого необходимо было так или иначе и при этом поскорее избавиться? Известно, что уже в декабре 1918 года, когда Махно в союзе с большевиками воевал против гетманцев, петлюровцев и белогвардейцев, кое-кто начал смотреть на «батьку» и его «хлопцев», как на обычных бандитов, далеких от реальных интересов трудящихся. Впрочем, хорошо нам известный стереотипный образ Махно-контрреволюционера стал по-настоящему формироваться позднее — на мой взгляд, в феврале—марте 1919 года. По иронии судьбы, это началось тогда, когда махновская бригада, входившая тогда в состав Красной Армии и подчиненная комдиву Павлу Дыбенко, одержала целый ряд блестящих побед над белогвардейцами на юго-западном направлении...
Тогда в большевистской прессе появилась не одна хвалебная статья о боевых успехах Махно и махновцев. Однако вместе с искренним уважением к комбригу Нестору Махно росла у коммунистов и неподдельная тревога по отношению к уже ставшему широко известным советскому полководцу. Беспокоило их прежде всего то, что ни сам комбриг, ни его красноармейцы-махновцы явно не вписывались в создаваемую большевиками государственную систему новой, коммунистической Украины. В феврале 1919 года , выступая на II съезде крестьян и повстанцев, Махно ясно сказал, что он полностью принимает коммунистов как союзников, но при этом решительно отвергает любые их попытки «монополизировать» Украину, то есть установить в ней диктатуру Коммунистической партии. Позднее, 7 марта 1919 года, Военно-революционный совет «вольного» махновского района четко определил принципы организации общественной жизни в нем — многопартийность, отсутствие произвола ЧК, самоуправление. Конечно подобные подходы на деле исключали руководящую и направляющая роль Коммунистической партии в территориально большой «махновии». Именно тогда у коммунистических руководителей Украины и России и возникло понимание того, что Нестор Махно — не столько герой-комбриг, сколько опасный политический противник, от которого можно вполне ожидать серьезных неприятностей в будущем.
НАЧАЛО ТАЙНОЙ ВОЙНЫ
В один из мартовских дней 1919 года в южноукраинском городе Бердянске должна была состояться встреча двух военачальников — комбрига Нестора Махно и его непосредственного начальника, комдива Павла Дыбенко. Однако за несколько дней до нее махновская контрразведка предупредила Нестора Ивановича — Дыбенко прибывает в Бердянск для того, чтобы арестовать, а, возможно, даже и убить «батьку». Серьезно восприняв информацию своих «особистов», Махно сразу же принял все необходимые меры предосторожности. Махновский гарнизон Бердянска был приведен в состояние повышенной боевой готовности, приказ быть особо бдительными получили «гвардейцы» Махно из его личной охраны. Сама встреча, однако, прошла мирно и дружелюбно, в честь прибытия комдива Нестор Иванович даже устроил военный парад. Правда, уже перед прощанием Махно прямо спросил своего начальника, не замыслил ли тот что-нибудь худое против махновщины. В ответ красный военачальник заверил Нестора Ивановича в том, что он — его искренний друг, и что если против комбрига и его бойцов действительно возникнет какой-нибудь заговор, то он, Дыбенко, будет первым, кто сообщит ему об этом...
Вскоре дивизионный командир уехал, оставив самого Махно в весьма нелегких раздумьях. Может быть, его контрразведчики просто ошиблись, представив Дыбенко заговорщиком? А может, начальник Заднепровской дивизии действительно имел такой коварный план, но по каким-то причинам отказался от его реализации? Тогда Нестор Иванович так и не смог ответить самому себе на этот довольно сложный вопрос. С моей точки зрения, подобные намерения у Павла Дыбенко действительно были (в плане добычи надежной информации особисты «батька» были на должной высоте), однако он вовремя отказался от них, узнав (тоже через своих тайных агентов в махновской среде), что Махно уже известно о его плане и что он весьма основательно подготовился к этой встрече....
Однако дыбенковский эпизод был, что называется, только первой ласточкой в тайной войне коммунистов против «батьки», которая с того времени начала стремительно набирать обороты. Не прошло и месяца, как против Махно возник новый большевистский заговор. Его душой стал большевик Падалка, командир одного из крупных махновских отрядов. Его сообщниками оказались практически все большевистские комиссары, находившиеся тогда в махновской бригаде. По плану заговорщиков, отряд Падалки должен был атаковать Гуляйполе со стороны села Покровское и разгромить сконцентрированные там махновские силы, а комиссары должны были одновременно нанести удар с тыла, схватив самого Махно и его ближайших соратников. Есть данные, что нити этого заговора тянулись к советскому правительству Украины и, в частности, к его наркому по военным делам Подвойскому...
Когда противники Махно приступили к этой акции, самого «батьки» не было в Гуляйполе, он руководил действиями своих бойцов на деникинском фронте. Несмотря на это, верные контрразведчики сумели и в этот раз предупредить комбрига о грозящей опасности. Нестор Иванович не стал мешкать, и, сев в имевшийся в его распоряжении аэроплан, вылетел в Гуляйполе. Благодаря его энергичным действиям большевистское выступление было подавлено в зародыше, а комиссары посажены под арест. Позднее, правда, они были освобождены по настоятельной просьбе командующего советскими войсками в Украине Владимира Антонова-Овсеенко.
Кстати, тот же Антонов-Овсеенко в конце апреля 1919 года сумел несколько остудить уже накалившийся механизм тайной борьбы большевиков против комбрига Махно и его солдат. Командующий лично встретился с самим Махно в Гуляйполе, после чего в своем рапорте дал вполне положительную оценку Махно и его бригаде. Определенную роль в этом сыграл и Ленин, призвавший своих соратников быть до поры до времени дипломатичным с войсками Махно. Конечно, некоторое затишье на этом тайном фронте могло быть только временным. Вскоре активно заявил о себе новый игрок антимахновской команды. Им стал председатель Реввоенсовета РСФСР Лев Давидович Троцкий....
К ЛИКВИДАЦИИ — ПРИСТУПИТЬ!
Отметим, что отношение Льва Давидовича к крестьянскому повстанчеству вообще и к махновскому в частности было двойственным. С одной стороны, Троцкий признавал революционный характер повстанческого движения в то время, когда повстанцы боролись против разных контрреволюционных режимов. С другой стороны, председатель Реввоенсовета Советской республики прямо заявлял, что после установления власти рабочего класса и его партии повстанцы и их руководители из силы революционной превращаются в силу контрреволюционную. И если учесть, что к концу мая 1919 года большевистская власть была установлена на большей части территории Украины, то Нестор Иванович Махно и его бойцы, что называется, в аккурат попадали под понятие контрреволюционеров, с которыми надо было покончить, и чем скорее — тем лучше...
Конечно, как человек, убежденный в том, что только коммунисты-большевики по-настоящему выражают интересы рабочих и крестьян, Лев Троцкий никак и не мог рассуждать иначе. Махновский район, где не было диктатуры компартии, продразверстки и всевластного беспредела ЧК, был у председателя Реввоенсовета настоящим бельмом на глазу. Во второй половине мая 1919 года под влиянием Троцкого и троцкистов ленинское руководство принимает секретное решение о ликвидации махновщины. 25 мая 1919 года такое же решение (также секретное) было принято членами правительства УССР, и первым пунктом такой резолюции значилось решительное — «ликвидировать махновщину в кратчайший срок». В свою очередь, выполнение этой задачи предполагало: насильственное присоединение махновцев к красноармейским частям, уничтожение на месте всех активно сопротивляющихся (и прежде всего — махновских командиров), арест и предание суду революционного трибунала Махно и его ближайших соратников.
Конечно, для реального осуществления этой, по сути, крупной карательной акции требовалась весьма солидная военная сила. Большевистским руководителям не потребовалось много времени для того, чтобы осознать — в период, когда Красная Армия сражалась с многочисленными внешними и внутренними противниками (от адмирала Колчака до атамана Зеленого), такой силой они реально не располагают. Вскоре в головах отнюдь не худшей части красных военных стратегов возникает не лишенный оригинальности план — предоставить главную роль в деле ликвидации махновщины... белогвардейской армии!
Конечно, у наших читателей может возникнуть резонный вопрос: осознавали ли советские командармы и комдивы то, что ликвидация таким образом бригады Махно быстро приведет к перелому на фронте в пользу белогвардейцев? Безусловно, осознавали. Вместе с тем для правильного понимания логики их решения следует учесть, что большевистские руководители и военачальники уже тогда научились неплохо дифференцировать своих врагов. Конечно, белая армия генерала Деникина была грозным противником, однако защита белогвардейцами прежде всего интересов помещиков и капиталистов рано или поздно должна была привести деникинцев к неизбежному поражению. А вот махновское движение, плоть от плоти народное, массовое и к тому же — бесспорно социалистическое (в последнем убеждает непредубежденное изучение махновских политических программ), имело все шансы стать по-настоящему серьезной альтернативой власти коммунистов. Как когда-то запорожские казаки, махновцы тоже создали на Юге Украины такой общественный строй, который мог стать популярным и притягательным не только для трудящихся Украины, но и для трудящихся России.
Для того чтобы повысить шансы белой армии на полный и быстрый разгром махновщины, тайные союзники белогвардейцев (именно так можно характеризовать Троцкого и других большевистских военных руководителей) приняли конкретные меры. Вскоре с востока и запада в «вольный» район вторглись советские полки, которые силой присоединяли махновцев к себе и без церемоний расстреливали недовольных. Это, естественно, сильно ослабило войска Махно. Кроме того, большевистские органы власти получили строжайший приказ — полностью прекратить снабжение махновской бригады оружием, боеприпасами и продовольствием....
Добавим, что и до начала ликвидации «контрреволюционной» махновщины коммунисты отнюдь не баловали бойцов Нестора Ивановича хорошим снабжением всего того, что им было нужно. Оружие и боеприпасы подчиненные «батьки» нередко сами добывали себе в боях, прекрасно зная, что на лишнюю винтовку, а тем более — на лишний пулемет и пушку от большевиков им нельзя рассчитывать. Однако если раньше красноармейцам-махновцам перепадало от большевистского командования хоть что-нибудь, то теперь снабжение бойцов махновской бригады прекратилось совсем, а отчаянные телеграммы Махно и других видных анархистов в разные советские инстанции с мольбами о помощи встречались «стабильным» молчанием. В результате таких откровенно предательских действий большевиков махновцам пришлось воевать с деникинцами, значительно превосходящими их и по численности, и по военному снаряжению, и по всем другим важным позициям. Это не преминуло сказаться на ходе военных действий. В конце мая и в июне 1919 года махновцы начали терпеть поражение за поражением, их потери исчислялись тысячами убитых, раненых и пленных, белогвардейцы довольно быстро выбили солдат Махно из Бердянска, Гришино, Гуляйполя и других населенных пунктов. Полки Шкуро, Виноградова и других деникинских военачальников с воодушевлением двигались вперед, даже отдаленно не догадываясь, кто является соавтором всех их побед. Реакцией же большевистской прессы стали фальшивые вопли об откровенном предательстве махновцев и их командира, которые якобы сознательно открыли дорогу деникинцам. Гораздо справедливее было бы сказать, что она, эта дорога, была открыта самими красными стратегами и их подручными.
«Параллельно» большевики вели активный поиск Махно с целью его ареста. Лавры пленителя «контрреволюционера» Махно захотел получить известный советский военачальник Климент Ворошилов, который 31 мая 1919 года был назначен руководителем по ликвидации, как он сам выражался, махновского гнойника. В самом начале июня 1919 года он лично прибыл в Гуляйполе, чтобы вручить Махно... орден Красного Знамени. Конечно, сам Нестор Иванович эту высокую советскую награду вполне заслужил, однако реальная миссия К. Ворошилова состояла отнюдь не в том, чтобы отдать должное полководческому таланту и большой личной храбрости Нестора Махно. Понимая, что пленить «батьку» в его «логове» ему будет весьма затруднительно, Климент Ефремович вручением этой престижной награды надеялся полностью расположить к себе «комбрига-предателя» с тем, чтобы, что называется, без сучка и задоринки арестовать его в недалеком будущем. И, надо сказать, этот маневр Ворошилову частично удался... Через несколько дней большевистский военачальник пригласил к себе Махно на станцию Гайчур якобы для обсуждения некоторых неотложных военных вопросов, и Махно решился на поездку к Ворошилову, явно утратив бдительность и игнорируя предупреждения контрразведчиков о коварстве большевика-военачальника, наградившего его советским орденом. Однако там, недалеко от штабного вагона Ворошилова, Нестор Иванович узнал от одного красноармейца (очевидно, сочувствующего махновцам), что он и его бойцы-махновцы фактически поставлены советским правительством вне закона... Быстро поняв, что его заманили в западню, Махно бежал с железнодорожной станции, убив при этом из своего револьвера одного из охранников Ворошилова... Значительно меньше повезло членам штаба Махно, которые были вскоре предательски схвачены чекистами. Арестованных отвезли в Харьков, где после символического суда расстреляли как «врагов революции»...
Примерно в середине июня 1919 года Махно навсегда покинул Красную Армию, а его «хлопцы» стали воевать на два фронта — как против белых, так и против красных. Тем временем продолжалась активная охота на Махно, в которой, помимо других, участвовали комдив Павел Дыбенко и опытный чекист К. Медведев (впоследствии арестованный и расстрелянный самими махновцами). Дыбенко удалось отыскать Махно в районе Никополя, где тот вел упорные бои против деникинцев. Бывший военачальник пригласил своего бывшего подчиненного в свой штаб для восстановления большевистско-махновского союза против белых. Однако в очередной раз предупрежденный контрразведкой о том, что на самом деле Дыбенко замыслил убийство «батьки», Нестор Иванович не поехал на встречу с Павлом Федоровичем, избежав тем самым очередной ловушки.
ЗАГОВОР КОММУНИСТА ПОЛОНСКОГО
В октябре 1919 года повстанческая армия Нестора Махно отбила у белогвардейцев практически весь захваченный ими ранее Юг Украины. Именно к этому времени относится возникновение одного из самых сильных и опасных большевистских заговоров против Нестора Махно и махновцев. Ключевой фигурой в нем стал коммунист Михаил Полонский...
Следует подчеркнуть, что осенью 1919 года армия Махно была политически неоднородной. В ней можно было встретить разных людей, объединенных общей борьбой против деникинской оккупации, — анархистов, петлюровцев, красноармейцев. Относительно последних добавим, что летом 1919 года, во время своего отступления с Украины под напором деникинских войск, к Махно присоединялись целые красноармейские полки, восстанавливая фактически тем самым союз Красной армии и Махно. По оценкам некоторых историков, тогда махновцы приняли к себе не менее 40 тыс. красноармейцев — фактически целую армию. Среди них был и 3-й Крымский кавалерийский полк, которым и командовал Михаил Полонский. Его кавалеристы прекрасно дрались с деникинцами, за что однажды перед строем солдат Махно лично вручил ему высокую награду — черное знамя анархии. Кстати, именно этот факт породил у части большевиков мнение о том, что Полонский серьезно, по идейным соображениям, перешел на сторону махновцев, предав «пролетарское дело». Однако, как показали дальнейшие события, такое мнение оказалось полностью ошибочным.
Осенью 1919 года многие (не только друзья, но и враги) восхищались военными успехами махновцев. О них тогда достаточно объективно писала большевистская газета «Правда», их признавал даже такой непримиримый противник махновских повстанцев, как Лев Троцкий. Вместе с тем и российские, и украинские коммунисты вновь осознали, что махновщина, несмотря на все их старания, так никуда и не девалась. Более того, махновцы, как и раньше, по-прежнему являются серьезными конкурентами в борьбе за власть в Украине... В октябре 1919 года члены находившегося на полулегальном положении Екатеринославского большевистского губкома задумали очередную антимахновскую акцию, смысл которой состоял в физическом уничтожении всей махновской верхушки и присоединении махновских отрядов к наступавшей тогда на Юг Красной Армии. Для реализации этого плана губкомовцам трудно было найти более подходящего человека, чем коммунист и одновременно популярный махновский командир М. Полонский. К тому же сам Михаил, убежденный идейный противник Махно, довольно быстро нашел свое место среди участников заговора. Большевистские организации Юга вскоре отправили в махновскую армию группу надежных людей, а еще через некоторое время Полонский и его соратники начали создавать среди махновцев, с целью идейного и организационного влияния на них, большевистские ячейки. Вскоре они появились в большинстве махновских частей, не прижившись только в кавалерии атамана Федора Щуся и в пулеметном полку Фомы Кожина, которые отличались сильными антибольшевистскими настроениями.
Вместе с ростом комячеек возрастало и влияние коммунистов на повстанческую массу. Однако махновское руководство, зная через своих информаторов буквально о каждом шаге коммунистов-подпольщиков, долгое время не предпринимало против них никаких действий. С одной стороны, Махно и его военачальники твердо придерживались принципа политической свободы для всех левых политических партий, с другой — откровенно недооценивали М. Полонского как противника. Позднее, во второй половине ноября 1919 года, они, правда, начали относиться к действиям коммунистов серьезнее и с целью получения более конкретных сведений о планах губкома послали на одно из его заседаний своего опытного контрразведчика, представившегося там эмиссаром ЦК КП(б) У Захаровым....
Не имея ни малейшего представления о том, кто перед ними, члены губкома ввели так называемого Захарова во все детали антимахновского заговора. Это была роковая ошибка коммунистов-губкомовцев, приведшая к провалу заговора. Чуть позднее «батька» узнал не только о том, что Полонский собирается сделать его «генералом без армии», но и то, что в ближайшее время (в самом начале декабря 1919 года) состоится вечеринка по случаю именин гражданской жены Полонского, где приглашенным туда Махно и другим его командирам подадут отравленную пищу... Секретная информация махновского особиста полностью подтвердилась. 2 декабря 1919 года Полонский действительно пригласил на именины жены всю верхушку махновщины, однако вместо Махно и его командиров туда вскоре прибыли сотрудники «батьковой» контрразведки, арестовавшие там Полонского и некоторых других участников заговора. Сам Полонский был отведен под конвоем на берег Днепра и там без суда расстрелян... Однако надо сказать, что усилия Полонского и его друзей не пропали даром. В самом конце 1919 — начале 1920 годов к вступившим в «махновский» район красным войскам присоединилось около 35 тыс. махновцев — довольно солидная часть повстанческой армии.
ГУЛЯЙПОЛЬСКАЯ «ОДИССЕЯ» ЧЕКИСТОВ-ТЕРРОРИСТОВ
В январе нового 1920 года Нестор Махно, учитывая то, что его армия почти не выходила из боев с разными врагами, временно отпустил своих повстанцев на отдых, и, строго говоря, тогда махновщина прекратила свое существование. И если бы она не возродилась, никто, конечно, ни тайно, ни открыто не воевал бы против «батьки» Махно, а в разных большевистских структурах вряд ли бы составлялись новые планы покушения на жизнь Нестора Ивановича. Но в том-то и дело, что летом 1920 года он уже имел новую многотысячную армию, наносившую сильные удары по большевистским тылам. Н. Мартынов, один из руководителей ЧК в Украине, ставит перед своими подчиненными в Екатеринославе задачу — организовать в ближайшее время теракт с целью убийства Махно. В один из июньских дней 1920 года в Гуляйполе выехали поездом двое молодых людей, вооруженных револьверами и бомбами. Одного звали Яков Костюхин, другого — Федор Глущенко...
Яков Костюхин, имевший в криминальных кругах кличку Яшка Дурной, был уголовником со стажем, начавшим свою сомнительную карьеру еще в царские времена. Судя по своему не очень-то лестному прозвищу, особых успехов в уголовном мире он не достиг, но вот отсидел в тюрьмах «при старом режиме» целых девять раз. В светское время не желавшего расставаться с прежней практикой Якова арестовало ЧК, он, в обмен на амнистию, согласился работать на «органы». Яшка Дурной неоднократно участвовал в разгроме анархистских организаций в разных городах Украины, а в июне 1920 года получил гораздо более ответственное задание, о котором читатели уже знают.
Федор Глущенко был человеком, что называется, иного покроя. Несмотря на свою молодость, он стоял у истоков махновских спецслужб, однако впоследствии попал к большевикам в плен. Под угрозой расстрела Глущенко согласился работать сотрудником Екатеринославской ЧК...
Вряд ли, однако, Федор стал настоящим чекистом. На мой взгляд, он и в Екатеринославской ЧК продолжал быть тем, кем и был, — махновским контрразведчиком, который, зная по долгу службы о чекистских планах, решил сорвать очередное покушение на Нестора Махно. Проявив инициативу, Федор сумел стать одним из двух террористов, отправившихся в Гуляйполе....
Оставив Яшку Дурного возле махновского штаба, Глущенко в его стенах сразу же встретил «батьку» и рассказал ему все. Махно посоветовал ему обратиться к своему испытанному боевому товарищу и члену штаба Куриленко... А еще через несколько минут Куриленко незаметно подошел к Костюхину и профессионально, буквально в течение нескольких секунд, обезоружил его. Махновский трибунал приговорил бывшего уголовника к расстрелу. По горькой иронии судьбы, встал перед расстрельной командой и Федор Глущенко, которому Махно не простил его сотрудничества с «большевистской охранкой» (так махновцы часто называли ЧК). Бывший махновец умер с молитвой о махновцах на устах.
Судя по всему, контрразведчики Нестора Ивановича (кроме, естественно, самого Глущенко) не знали о покушении на Махно, которое готовили Екатеринославские чекисты. Однако позднее, в ноябре 1920 года, махновские особисты снова оказались на высоте. Тогда благодаря им махновцы сумели обезвредить несколько групп чекистов-диверсантов общей численностью до 50 человек, одна из которых собиралась забросать махновский штаб гранатами. Решающую роль в этой операции сыграл весьма опытный махновский контрразведчик и анархист Мирский, которому в свое время удалось внедриться в чекистские ряды и даже стать личным адъютантом Мартынова.
ЗА ГРАНИЦЕЙ
В августе 1921 года остатки махновских отрядов во главе с самим «батькой» перешли реку Днестр и сдались румынским властям. Казалось бы, за границей для Махно наступит более спокойное время. Однако это оказалось обычной иллюзией, так как за Нестором Ивановичем там, как и раньше в Украине, охотились агенты большевистских спецслужб...
Однажды румынскую границу перешла группа хорошо вооруженных чекистов во главе с Дмитрием Медведевым (это был тот самый Дмитрий Медведев, который позднее прославился как командир партизанского отряда «Победители» и непосредственный начальник известного советского разведчика Николая Кузнецова). Переодевшись в мундиры румынских офицеров, чекисты-медведевцы направились на известную им махновскую конспиративную квартиру в Бельцах, где, по их оперативным данным, тогда находился Нестор Махно. Пули чекистских револьверов оборвали жизнь нескольких находившихся там махновцев, однако у Медведева и его подчиненных и на этот раз вышла осечка — самого Махно в тот момент в квартире не было....
Вообще история распорядилась так, что в ходе своей тайной войны против Махно и махновцев большевикам так и не удалось достичь поставленных задач. Инициаторы и исполнители тайных планов не сумели ни ликвидировать махновское движение, ни убить самого «батьку». Правда, нужно добавить, что в последние годы своей жизни Махно не так сильно занимался советскими секретными агентами — тогда он уже не представлял серьезной угрозы для СССР. Тогда Нестор Иванович мечтал уже о другом — как когда-нибудь возвратится на Украину и заживет в ней мирной жизнью обычного крестьянина с молодой женой. Это был уже другой Махно......
