Составной частью идеологической политики пророссийских сил в Украине является отстаивание старых российских имперских символов, что позволяет удерживать население Востока и особенно Юга Украины в своеобразном русском культурном поле. В качестве одного из таких символов УПЦ МП и ее сателлиты активно предлагают верующим украинцам последнего императора Российской империи Николая II. Сторонники УПЦ МП регулярно проводят в Украине торжественные крестные ходы в день рождения императора, панихиды в память его трагической гибели. Наверное, многие из телезрителей помнят одно из таких мероприятий, которое недавно состоялось в Киеве, фанатично настроенных людей с портретами царя, интервью, в которых Николай II возвышался как идеал человека и правителя. Эти мероприятия разительно напоминают ритуалы российского черносотенства начала ХХ в.
Как известно, новейший культ Николая II имеет вполне российское происхождение, обусловленное политическими тенденциями в новейшей истории Российской Федерации. В условиях падения старых коммунистических авторитетов в 1990-е годы в РФ все большую силу набирало движение по реабилитации имперского прошлого России. Мол, «до 1917 года все было хорошо, и если бы не жидо-масоны, большевики…». В авангарде этих идеологических усилий находилась Русская православная церковь. Их венцом стали торжественное перезахоронение останков царя и его семьи и даже канонизация «невинно убиенного монарха». Это событие открыло новый этап имперского развития России, идеологической основой которого является сплав российско-имперских и советских символов.
Политическое основание канонизации Николая II является очевидным: царь выводится за пределы научной критики, даже любого критического анализа. Конечно, трудно критиковать святого, да еще и такого, который погиб вместе с семьей действительно при чрезвычайно трагических обстоятельствах. В таких условиях легко конструировать образ святого, идеального монарха, а вместе с тем — и образ светлой, идеальной страны России, привлекательный для «братьев-украинцев и беларусов». В рамках этого образа убийство Николая II в 1918 году рассматривается как событие, которое привело к распаду России и символизировало смуту. Современное население призывается к покаянию за совершенный грех. Нетрудно догадаться, что речь идет, в том числе, о возврате к дореволюционному идеалу «единой и неделимой России». Привлекает внимание и то, что убийство царя и его семьи возвышается до уровня вселенской трагедии. В то же время современные российские политики, церковные иерархи и российскоцентричные граждане игнорируют трагедию украинского Голодомора, репрессии против населения Западной Украины в десятилетие после Второй мировой войны, выселения крымских татар. Тем самым они демонстрируют не только неуважение к украинскому народу, но и к гуманистическим принципам вообще. В духе худших монархических доктрин они считают, что смерть нескольких царственных лиц превыше страданий и смерти тысяч и миллионов простых людей. Конечно, творцов новейшей российской церковно-политической стратегии менее всего волнует реальный исторический образ императора, его ответственность за процессы, которые происходили в Российской империи в конце ХIХ — начале ХХ вв. и тем более то, насколько миф о Николае II можно включить в концепцию строительства духовной жизни общества независимого Украинского государства.
Именно на годы правления Николая II (1894—1917) пришлись проигранная Россией война с Японией, фактически проигранная Первая мировая война, подъем революционного движения, две революции 1905—1907 гг. и 1917 года (которая собственно и завершила его императорство), нерешенные рабочий и крестьянский вопросы, перманентный конфликт с интеллигенцией. В конце правления защитниками царя были только маргинальные черносотенцы. Несет ли Николай II персональную ответственность за эти негативные явления? Его апологеты это всячески отрицают. Однако с ними трудно согласиться, учитывая наличие многочисленных свидетельств о его личных чертах и стиле руководства огромной страной. Большое количество исторических источников изображает императора как одного из наиболее бездарных правителей России за всю ее историю. Лучше всего психологический портрет Николая II изобразил представитель конституционно-демократической партии В. Обнинский: «Ничья психология не представляется такой странной и полной противоречий, как Николая II. Внешняя скромность, даже застенчивость, грустные глаза и нехорошая улыбка, чадолюбие и равнодушие к чужой жизни. Домоседство и алкоголь, лень к делам и резкость суждений. Подозрительность и вера кому-либо. Любовь к преступлениям, огню и крови и живая, наверное, вера в божество. Требовательная обрядность и столоверчение, открытие мощей и выписка филиппов и папюсов. Здесь не только двойственность, непременный спутник всякой живой человеческой души, здесь просто анархическая смесь различных наклонностей, необустроенность мыслящего аппарата, машина, где одни винтики ослаблены, другие перевинчены, третьи растеряны». Даже в целом благосклонные к императору чиновники отмечали его непоследовательность в принятии важных решений, упрямство, интриганство, фальшь, поверхностность, эгоизм. Протопресвитер российской армии Г. Шавельский считал, что «царь любил Родину, был готов за нее отдать жизнь, но в то же время, на практике, слишком ценил свой покой, привычки, здоровье и для сохранения всего этого, не замечая этого, жертвовал интересами государства». Министру иностранных дел С. Сазонову он сказал: «Я пытаюсь не над чем не задумываться и думаю, что только так и можно править Россией». М. Врангель вспоминал, что «талантливых и честных людей он инстинктивно чуждался и тяготел к подлым. Преданных не ценил, а доверялся первому, кто случится». Общеизвестное подозрительное отношение Николая II к таким талантливым фигурам, как С. Витте и П. Столыпин. Приближенный к царскому двору А. Симонович утверждал, что «никому царь не мог импонировать, и его личность не вызывала уважения». Безусловными являются и внешнеполитические просчеты царя. Он опирался не на рациональную политику, а на имперские мифы.
Николай II действительно был набожным, верный самодержавным принципам, покровительствовал православной церкви, что особенно нравится его современным апологетам. Однако что касается позитивности этих черт существуют определенные сомнения. Набожность императора граничила с мистицизмом, что вряд ли можно отнести к православным добродетелям. Вряд ли глубоко верующим православным человеком можно считать фаворита императора знаменитого Г. Распутина, который сочетал в себе черты юродивого и сибирского шамана и вел далекую от аскетизма частную жизнь. Поддержка царем государственного статуса православия обернулась дальнейшим кризисом церкви, которая теряла общественный авторитет, была винтиком в консервативно-охранительном аппарате самодержавия. Преданность Николая II самодержавным принципам углубила политический и общественный кризис России, поскольку не отвечала тогдашним настроениям элиты. Одной рукой царь подписывал указы о введении парламента (Думы), другой — готовил ее роспуск. Такая непоследовательность не имела ничего общего с продуманной государственной политикой.
Наших граждан должен интересовать и украинский контекст деятельности императора. В годы его правления произошла вспышка украинского национального движения, пик которого приходится на революцию 1905—1907 годов. Однако репрессивная политика России только усилилась. Впоследствии были закрыты украинские «Просвіти» (в том числе Одесская), запрещено празднование 100-летия со дня рождения Т. Шевченко и тому подобное. Антиукраинские репрессии усилились в годы Первой мировой войны, когда на себе «царскую милость» почувствовали и украинцы Восточной Галичины и Буковины. В частности, была подвергнута репрессиям греко- католическая церковь — факт, который особенно радует современных православных москвофилов. Можно вспомнить и о других проявлениях «благодатной» национальной политики времен Николая II, в частности, о еврейских погромах, деле Бейлиса и тому подобное. Не последнюю роль в проведении жесткой, русификаторской линии в национальном вопросе сыграли взгляды и действия Николая II. Он стал членом погромного черносотенного «Союза русского народа», неоднократно содействовал его руководителям. В то же время он отклонял любые либеральные проекты реформирования национальной политики. Именно это стало одним из важных причин закономерного развала Российской империи.
Как видим, образ Николая II малопригоден для избрания его в качестве примера для современных политиков и рядовых граждан. Тем более, демонстрация уважения и любви к этому российскому императору разительно противоречит принципам украинского патриотизма. Пропаганда культа императора свидетельствует только о кризисе современного русского православия. Оказавшись в новых исторических условиях, оно демонстрирует крайнюю степень ретроградства, отпугивая от себя критически мыслящую и патриотически настроенную к Украинскому государству часть верующих. Вместо того, чтобы проникнуться принципами служения людям независимо от их национальности и политических взглядов, русская церковь не нашла ничего лучшего как опереться на элементарное черносотенство образца начала ХХ в. «Не отстает» и современная российская политическая элита, которая исполнена идеей самодержавного, антидемократического правления, содействует превращению церкви в орудие политики, демонстрирует неуважение к национальному суверенитету соседних народов, особенно украинского. Однако не следует пренебрегать законами истории. Деятельность новейших сторонников политики Николая II может закончиться для них не менее трагической развязкой. В то же время украинской элите следует вести активную просветительскую деятельность среди населения, направленную на почитание украинских национальных героев. Ведь пустота в исторической памяти украинцев непременно будет заполнена «героями» России, даже такими, как Николай II.
