Судьба украинского языка является отражением истории его носителей, потому что, как отмечал выдающийся немецкий лингвист В. Гумбольдт, язык народа — это дух народа, дух народа — это язык. С легкой руки другого известного языковеда М. Ломоносова украинский язык сначала в научных кругах, а потом и в общественном сознании был окрещен «малорусским наречием великорусского языка», в связи с чем и украинцы воспринимались только как часть великого российского народа. Сломать этот имперский стереотип в условиях вхождения большей части Украины в состав могущественной самодержавной России XVIII—XIX в., было практически невозможно, поэтому даже осторожные официальные попытки в этом направлении приобретали нерядовое значение.
Одним из пионеров, которые закладывали научную подпочву для осознания украинского языка как самостоятельного и равноправного среди других славянских языков, был известный отечественный языковед Алексей Павлович Павловский — автор первой печатной грамматики живого народного украинского языка, написанной в 1805 году, но изданной в 1818 г. в Санкт-Петербурге под названием «Грамматика малороссийскаго наречія», а также важного для ее понимания «Прибавления къ Грамматикъ малороссийскаго наречія» (1822). В украинском языкознании ей предшествовали грамматики учеников Львовской братской школы (1591), Лаврентия Зизания (1596), Мелетия Смотрицкого (1619), Ивана Ужевича (1643), но все они в традициях тогдашней филологии объясняли церковнославянский язык преимущественно в сравнении с каноническими латинским и греческим. Только написанная на латинском языке «Грамматика словенская...» И. Ужевича охарактеризовала грамматическое строение староукраинского книжного языка, который в то время называли «простым языком». Однако, учитывая назначение, объем, содержание и структуру, именно работа А. Павловского считается первой научной грамматикой нашего языка, потому что в ней системно анализируется фонетическое, грамматическое и частично лексическое и фразеологическое строение народного украинского языка, на базе которого уже тогда активно развивалась современная литературная форма.
Алексей Павловский не принадлежал к всемирно известным филологам, как, например, его преемники О. Потебня, А. Крымский, Ю. Шевелев и другие выдающиеся украинские языковеды, поэтому и сведения о нем дошли до нас довольно ограниченные и неоднозначные, а посвященные ему работы являются одиночными. Кроме сжатых архивных материалов, биографических и энциклопедических справок в соответствующих (преимущественно русскоязычных) изданиях XVIII— XX в., опубликовано и несколько языковедческий статей в украинских специальных изданиях. Из этих источников известно, что родился А. Павловский в с. Шутивка Путивльского уезда Курского наместничества (теперь с. Соснивка Глуховского района Сумской области), окончил в 1789 году философский класс Киевской академии, учился по направлению в Санкт-Петербургской учительской семинарии, какое-то время жил и работал в Петербурге, о чем опосредствованно могут свидетельствовать опубликованные именно в этом городе работы ученого 1798, 1802, 1805, 1808, 1813, 1818, 1822 гг. Относительно его национальности, то российские и советские энциклопедические издания ХIХ—ХХ в. последовательно утверждают, что А. Павловский был по происхождению россиянином. К такому выводу якобы побуждают и слова самого автора «Грамматики малоросийскаго наречія», который в предисловии к этой книге характеризует Украину и украинцев с позиции постороннего ценителя: «Коротко скажу, что я несколько летъ живучи в малой Россіи, довольно могъ примениться к національному характеру ея жителей. Я нашол въ нихъ что- то пріятно-меланхолическое, отличающее ихъ, можетъ быть, от всехъ другихъ обитателей земнаго шара. Они имеютъ природную вникательность, остроту, наклонность къ музыке и способность къ пенію. Хлебосольство и простота нравовъ составляютъ ихъ существенныя свойства» (стр. 2—3).
И все же такой вывод является, наверное, только формальным следствием тогдашнего административно-территориального деления. Речь идет о том, что с. Шутивка входило в состав Путивльского уезда сначала Курского наместничества (до 1797 г.), а потом Курской губернии и только в 1926 году вместе с уездом перешло в состав УССР. При таких обстоятельствах у ученого не было официальных оснований признавать себя «малороссиянином». Но на тогдашней и современной Путивльщине подавляющее большинство составляли этнические украинцы, поэтому правомерно допустить, что и Алексей Павловский был по национальности украинцем. Об этом, в частности, свидетельствуют несколько фактов. Во-первых, ученый в совершенстве знал грамматику украинского языка, безукоризненно владел ею и чрезвычайно тонко ощущал семантические оттенки украинского слова и фразеологии, что для филолога-неукраинца маловероятно. Во-вторых, он четко осознавал себя частицей украинского этноса, о чем неоднократно публично заявлял. Так, на критическое замечание директора народных школ Полтавщины М. Цертелева, который родился в семье грузинского князя Церетели в г. Хороле, относительно неестественности глагольных форм типа «співував», «ворушував» для речи «единоземцев», т.е. для жителей Левобережной Украины, А. Павловский в «Прибавленияхъ къ Грамматике малороссийскаго наречія» заявлял: «Я божусь вамъ, что я вашъ единоземецъ» (стр. 11—12). В-третьих, каждое слово автора относительно Украины, ее народа, обычаев и речи по-сыновнему теплое, заботливое, проницательное, аутентичное. Достаточно внимательно прочитать хотя бы приведенную выше цитату из вступления к грамматике. И с таким пиететом написаны все труды ученого.
Алексей Павловский известен в первую очередь как языковед, хотя определенную ценность составляют его поэтические произведения, переводы, этнографические студии. В частности, на основании собственноручно собранных в юго-восточной части Киевщины материалов он написал интересную статью по украинской демонологии «Ведьма», предложив как лингвист актуальные и до сих пор этимологические объяснения некоторых слов (например, существительное «ведьма» правильно связывается с глаголом «ведать» как название лица, которое «ведаетъ обморачивать, осліплять, колдовать»). Но в историю украинской и славянской науки он вошел как автор упоминавшейся грамматики, которая имела довольно показательное полное название: «Грамматика малороссийскаго наречія, или Грамматическое показаніе существеннейшихъ отличій, отдалившихъ малороссийское наречіе отъ чистаго российскаго языка, сопровождаемое разными по сему предмету замечаніями и сочиненіями». Бросаются в глаза два момента: 1) противопоставление как отдаленных малороссийского наречия и русского языка; 2) использование термина «российский языкъ» (ср. еще словосочетание «российский лексиконъ» на стр. 6), который содержит адекватное относительно России определение «российский», а не распространенное нынче «русский», что на самом деле соотносительно с названием Русь (Киевская).
Если вспомнить еще используемые автором относительно украинцев определения типа «национальный характер», заверение, что малороссийское наречие является таким, «которое составляетъ почти настоящій языкъ», и другие довльно объективные и смелые как для того времени дефиниции национально-языковых реалий, то становится понятно, что такие взгляды не могли понравиться власти и официальным институциям самодержавной России, в частности ее Академии Наук. Как следствие, посланная А. Павловским еще 11 марта 1805 года грамматика с сопроводительной в Российскую Академию хотя и была рассмотрена без особых критических замечаний по существу, но рекомендации для печати так и не получила. Сначала она была передана от языковеда на рецензию даже не филологу, главе общества «Беседы любителей русского языка» И. С. Захарову, который от имени Академии Наук сделал такое заключение: «Труд сей сам по себе и похвален, но Российская Академия, имеющая главным предметом своих упражнений вычищение и обогащение языка отечественного, выдать сего сочинения в свет от своего имени не может, потому что оное ее занятий несоответственно». Следовательно, за формальным отказом напечатать одобренную по содержанию грамматику А. Павловского, которая имела несомненный теоретический и практический смысл для науки и общества в целом, кроется проявление великогосударственнической политики царизма и реакционной части русской интеллигенции.
Понятно, что после такого вердикта наиболее авторитетного научного учреждения судьба «Грамматики малороссійскаго наречія», как и творческой деятельности ее автора, оказалась довольно сложной. Сам труд был опубликован только в 1818 году в частной типографии В. Плавильщикова, но шлейф официального негативного отношения к ней тянулся и после ее выхода в свет. Так, у невысокого научного уровня рецензии упоминавшегося М. Цертелева, грузинская фамилия которого также стала жертвой русификации в условиях великогосударственнической политики царизма, хотя и делается общий позитивный вывод, что «книга сия, как первая в своем роде, заслуживает всякое уважение», но содержится и ряд кое-где неквалифицированных замечаний, которые были подхвачены в официальных научных кругах. Как реакция на рецензию и предубежденные отзывы выходит в свет последний труд А. Павловского «Прибавления къ Грамматике малороссийскаго наречія» (1822), в котором разъясняются некоторые положения грамматики, которые вызвали дискуссию. Вместе с тем неблагоприятные условия и гнетущая официальная атмосфера вокруг украинской грамматики негативно отразились на творческой деятельности ученого, который после 1822 года перестает печататься на украинскую тематику, которая оказалась запрещенной вплоть до нач. ХХ в. Вспомните Валуевский циркуляр 1863 года, Эмский указ 1876 года и другие репрессивные указы и инструкции самодержавной власти. Поэтому не удивительно, что следующие грамматики украинского языка на просторах Восточной Украины появляются только после революции 1905 года, хотя в Западной Украине, которая была в это время под властью Австро- Венгрии, вышли в свет украинские грамматики И. Могильницкого (1822—1824), М. Лучкая (1830), Й. Левицкого (1834), Й. Лозинского (1846), Т. Глинского (1845), Я. Головацкого (1849), П. Дячана (1865), С. Смаль-Стоцкого и Т. Гартнера (1893) и др.
Сама «Грамматика малороссийскаго наречія» является относительно небольшой по объему книгой — всего чуть более 120 страниц. Она включает: вступление, которое называется «Вместо предисловія»; часть первую «В буквахъ и в произведеніи словъ», посвященную вопросам фонетики и морфологии украинского языка; часть вторую «О сочиненіи и в стихотворстве малороссийскомъ», в которой подается короткий словарь с наиболее используемыми словами, естественной терминологией, христианскими именами, фразеологизмами и поговорками, а также очерчиваются вопросы синтаксиса и приводятся отрывки из разговорной речи и фольклора; обобщения, помещенные под названием «Общия замечанія». Ее фактический материал и жизненный опыт автора свидетельствуют, что грамматика написана на базе юго-восточного говора тогдашней Киевщины.
Не менее убедительно подтверждается отделенность «малороссийского наречия» от русского языка общеукраинскими фонетическими, грамматическими и лексическими признаками и единицами. Среди них отметим: характерные для украинского языка чередования согласных, которые появились еще в праславянскую эпоху вследствие так называемой второй палатализации (смягчения) заднеязычных: «рука — руці, нога — нозі, заверуха — заверусі»; звук «і» на месте «о» в новозакрытых слогах, в том числе и в названии «Бігъ», которое пошло из староукраинского Богъ (см. регулярное использование «Бігъ» в составе фразеологизмов на стр. 80, 83, 85 и др.); упоминавшиеся формы дательного падежа на « ові/-єві» типа «панові, коневі», которые всовременном украинском литературном языке стали для соответствующих существительных мужского рода основной нормой; сохранившийся в украинском языке праславянский по происхождению звательный падеж, который в грамматике А. Павловского называется «звательным» и подается после винительного: «грубо, пане, панове, дурне или дурню» и др.; использование специфически украинского суффикса «-енко» для создания патронимических названий людей и фамилий с первичным значением недорослости типа Грыценко, Хведоренко, Оноприенко, Карпенко, Павленко; соответствующий состав характерных для украинского языка собственных имен людей и их неофициальных форм: Горпына, Горпыночка — Агрипина; Грыцько, Грыцыкъ, Грыць — Григорий, Дмытро, Дмытрыкъ, Дмытрусь — Дмитрий и др.; большая прослойка специфически украинских лексем и фразеологизмов: «борошно, вирій, пугач», «бісыка пускать», «куры строить», «баба зъ воза, кобылі легше» и др.; подавляющее использование на месте распространенных в русском языке причастий сочетаний из местоимений и глагольных форм: «Подай, панычу, мыні тую свічку, що на столі стоїть»; специфические по фонетическим, лексико-грамматическим и стилистическим признакам отрывки украинских разговорных текстов и народного творчества и др.
«Грамматика малороссийскаго наречія» Алексея Павловского во многом была новаторской и имела большой смысл для развития украинского языкознания и осознания украинского языка как отдельного. Во-первых, научно аргументирован вывод автора о том, что малороссйское наречие является «почти настоящим языком», фактически утверждал самостоятельность украинского языка, потому что базировался на системном анализе фонетики, морфологии и, частично, лексического состава того говора, который лег в основу литературной формы национального языка. И этот вывод не смогло опровергнуть даже самое авторитетное научное учреждение России, которым была и остается Академия Наук. Во-вторых, соответствующие подразделения словарной части грамматики впервые в украинском языкознании представили и описали систему ботанических и зоологических терминов, а в значительной степени и фразеологизмов и антропонимов украинского языка. В-третьих, всем своим содержанием «Грамматика малороссийскаго наречія», как и другие работы ее автора, убедительно доказывает важность языка для сохранения аутентичности украинского народа, а языковедческих трудов — для изучения и понимания его истории. Эта мысль подтверждается и словами ученого: «Читая Историю летописца россійскаго преподобного Нестора, я во многихъ мъстахъ чувствовалъ, что надобно бы знать языкъ малороссиянъ. — Исторія древнихъ народовъ между прочим отъ того намъ кажется неясной, что мі не имеемъ подобныхъ Грамматикъ, писанныхъ въ ихъ времена» (стр. 112—113).
Оглядываясь на 200-летний путь, который прошла Украина со времени написания первой грамматики собственного народного языка, не перестаешь удивляться талантливому ощущению ее автором тех актуальных проблем, которые были и остаются определяющими для судьбы украинцев. А. Павловский, когда писал об украинском языке, осознал и четко очертил основную миссию языка в жизни каждого народа: «Речь (слово, языкъ) есть превосходнейшій даръ, изліянный въ щедротъ премудрости Божія человеческому роду... Несохранять наречій значить изъ неблагодарности отметать стезю, ведущую разумъ нашъ къ достиженію сего понятія; не говорю уже, что сія самая стезя составляетъ, такъ сказать, Аріаднину нить въ лавирине многочисленнейшихъ познаній» (стр. 114). Такие слова достойны великого ученого, памятником которому стала первая грамматика живого языка его народа.
