Журналисты «Дня» с особым вниманием отнеслись к приезду шведской королевской семьи и открытию выставки «Украина — Швеция: на перекрестках истории» в Национальном музее истории Украины. Чувствовалось что-то и в этом визите, и в выставке особенное, по-королевски утонченное и важное с исторической точки зрения. По большому счету, экспонаты, представленные в экспозиции, открывают глаза на историческую правду даже многим знатокам, что уж говорить о рядовых посетителях. Поэтому «День» не мог обойти вниманием это событие и не сделать свои выводы...
Говорят, многовекторность внешней политики Украине во вред. Давно пора определиться и направить все усилия на интеграцию в Европу. Но внутренние противоречия нас, наоборот, от Европы отдаляют. Когда же началось это дистанционирование от европейцев? Когда возникло аморфное понятие многовекторности, если всего 300 лет назад мы заключали равноправные соглашения со шведами и пользовались уважением на Старом континенте, всего несколько столетий назад европейские аристократы считали честью породниться с благородной украинской шляхтой? Оказывается, корни украинского национального «перекоса» достигают глубины нескольких сотен лет.
Украинско-шведские отношения имеют долгую историю, которая началась еще во времена княжения Ярослава Мудрого, а в важный для украинской нации период создания государства XVII—XVIII веков — продлилась подписанием Корсунской унии (1657 год) и составлением военно-политического Великобудищанского трактата (1709 год). В то время украинцы считали себя именно европейской нацией и соответствующим образом развивали систему международных связей. Однако Полтавская битва, состоявшаяся 300 лет назад, на долгое время лишила нас государственности, но не стремления к ней. Выставка «Украина — Швеция: на перекрестках истории» призвана мысленно вернуть украинцев на три века назад, чтобы мы собственными глазами убедились, что уже тогда существовало казацкое государство со всеми необходимыми атрибутами (например, одной из первых в Европе Конституцией Пилипа Орлика 1710 года) и, как теперь принято говорить, евроатлантическими устремлениями.
Выставка, которая проходит в Национальном музее истории Украины, продлится до апреля. Далее эти 100 предметов из 19 украинских и шведских институций и трех частных коллекций отправятся на восток Украины. Важно то, что, кроме историко-просветительской и энергетической струи, экспозиция не обделена и собственно эстетическим аспектом. Специально изданные каталоги и информационные брошюры ясно намекают на европейский уровень организации события. Это чуть ли не первое за всю историю независимости Украины публичное и вынесенное на суд широкой общественности упоминание того периода украинской истории. На самом же деле мы до сих пор не смогли достойно почтить память личности, знаковой для украинцев и самой выдающейся в тот исторический период. Речь идет о гетмане Иване Мазепе. Ему в Украине поставлен памятник только в селе Мазепинцы Киевской области (да и тот по инициативе и за средства гражданина США украинского происхождения Марьяна Коця). Еще один — общий Мазепе и Карлу ХІІ — есть в Черниговщине в честь первой встречи гетмана и короля. Остальные — почтение памяти Мазепы за границей: памятник в румынском городе Галац, поставленный по заказу министерства культуры и искусств Румынии, и в Австрии, в городке Перхтольдсдорф, что в 6 км от Вены. Сейчас планируется установка памятника в Бендерах, что в Приднестровье, против чего активно выступают россияне. Наверное, не меньше противоречий вызывает идея установления памятного знака Ивану Мазепе к 300-летию Полтавской битвы в Полтаве. Истинному украинцу, на которого наложила анафему российская церковь и который столько лет был забыт собственным народом, трудно вернуться домой.
Почему так случилось? Как вернуть исторические личности на свои места в украинской истории? Об этом «День» говорит с историком-геральдистом, старшим научным сотрудником Института истории Украины НАН Украины Юрием САВЧУКОМ, выступившим автором концепции и куратором выставки «Украина — Швеция...».
Лариса ИВШИНА: — ...Мне кажется, что в Украине есть по крайней мере одна патриотическая политическая сила — это «партия историков».
Юрий САВЧУК: — Я добавил бы еще и «музейщиков». Хочу поблагодарить коллег-«музейщиков» Украины за сотрудничество в организации выставки, в частности, коллектив Национального музея истории Украины, который возглавляет С. Н. Чайковский.
Л. И.: — Когда я узнала об открытии этой выставки, я даже не думала, что она произведет на меня такое глубокое впечатление, ведь она действительно значительно расширяет контекст и восприятие многих событий. Мы обычно говорим о том, что произошло с Украиной после Полтавской битвы, но не видим, какой была Украина до этого события, какими были гетманы, какого уровня были эти люди, мы не видели их писем. Выставку «Украина—Швеция: на перекрестках истории» можно смело рекомендовать посетить всем школьникам, студентам, а главное, тем, кто чувствует себя гражданином или стремится к этому. Юрий Константинович, что вы как автор концепции хотели донести этой выставкой?
Ю. С.: — Еще Вергилий говорил о том, что у вещей есть свои души. Мы сознательно стремились к тому, чтобы предметы, представленные на выставке, были оригиналами. За исключением Конституции Пилипа Орлика и еще нескольких предметов, это выставка из оригинальных предметов и памятников. Безусловно, они являются носителями исторической памяти и особенной энергетики. Эта энергетика для нашей истории и народа необычайно мощна и важна. Ведь речь идет о периоде создания государства, когда на арену Центрально-Восточной Европы выходит новая, молодая и полная сил казацкая нация, создающая свое государство и стремящаяся к утверждению. Наверное, именно это на выставке чувствуется больше всего. Если обобщить, то я вижу здесь много параллелей с современностью. Во многих шагах, событиях, поступках — это отражение современности. Формируя экспозицию, я стремился прийти к истокам тех проблем и вызовов, перед которыми сегодня стоит наша страна. Кроме того, мне кажется, что о событиях трехсотлетней давности можно говорить более объективно, чем о сегодняшнем дне, не будучи заангажированным. Историк должен жить в том историческом периоде, который он исследует, переживать те события.
Л. И.: — То есть фактически вы живете в ХVII столетии?
Ю. С.: — В известной степени да, и этому помогают эмоции, полученные от посещения исторических мест. Пребывая в Швеции, я понял, почему Дмитрий Яворницкий исходил босиком все Запорожье, почему другие историки, перед тем как писать о той или иной эпохе, стремились своими ногами исходить ту степь или те памятники. Мне хотелось представить Швецию не только историческими памятниками, но и где-то, возможно, своими впечатлениями как человека, который видел этот сезам украинской древности в Швеции и брал эти экспонаты в руки.
Л. И.: — Сколько всего экспонатов выставлено в залах Музея истории? И сколько из них вернутся в Швецию?
Ю. С.: — В каталоге, вышедшем к открытию выставки, представлено 124 предмета. Но так получилось, что на сегодня в выставочном зале находятся ровно 100 предметов. Из Швеции к нам прибыло 47 экспонатов.
Л. И.: — Именно поэтому важно, чтобы люди увидели эту выставку. Потому что не все экспонаты останутся в Украине. А есть ли, кстати, сейчас сотрудничество между Национальным музеем истории Украины и Министерством образования, которое могло бы распространить информацию об акции по своим каналам?
Ю. С.: — Недавно я проводил экскурсию для учителей-историков Деснянского района Киева. Я сам имею педагогическую практику, поэтому считаю, что это для учителей очень важно. С удовольствием скажу, что экскурсия вызвала множество вопросов и оживленный интерес.
Л. И.: — А какую реакцию вы почувствовали со стороны общественности?
Ю. С.: — Количество посетителей музея увеличилось в несколько раз, он ожил и напоминает улей. Люди приходят, прислушиваются к экскурсиям, присоединяются. Нужно работать так, чтобы с выставкой ознакомилось как можно большее количество людей, музей должен принимать для этого меры, и маркетинговые, и рекламные, это поднимает работу учреждения до нового уровня.
Л. И.: — Конечно. Прежде всего нужно показывать актуализированную историю. Такой запрос существует. И связан он с тем, что до сих пор есть вопросы, которые Украина для себя не решила. Когда вы работали над документами, какие ранее неизвестные вам обстоятельства вы выяснили?
Ю. С.: — Самым интересным было узнать об обстоятельствах заключения Корсунского соглашения. Речь идет о том, что в середине XVII столетия необычайно оживились дипломатические контакты между Швецией и Украиной. Свидетельством этого стала большая дипломатическая переписка, доказательством которой служат девять писем Богдана Хмельницкого шведским королям, хранящиеся сегодня в Швеции. Самое старое из них — королеве Кристине и Карлу X Густаву. Также в шведских архивах сберегаются письма гетмана Ивана Выговского. Здесь очень интересный вопрос заключается в том, какую дипломатию, какое направление внешней политики и какие отношения выстраивало молодое казацкое государство. Во времена господства советской историографии о Переяславской раде говорилось как о единении славянских народов. Этому придавалась черта святости и нерушимости. Зато если посмотреть на сам контекст связей Хмельницкого и Выговского со Швецией, то прозрачно вырисовывается, что это была самостоятельная внешняя политика, без каких-либо ограничений, была свободная переписка и свободная дискуссия относительно путей развития обоих государств. Стремления казаков в контактах со шведами очевидны: они искали легитимизации своего государства, утверждения его на мировой арене, отстаивали самостоятельность своей внешней политики, представляли Украину как независимое государство в глазах европейских монархов и лавировали между этими монархами. Если говорить о цели такого лавирования, нужно принимать во внимание ментальность того времени. Стать государством, которое бы признали соседи, было очень сложно, не менее сложно, чем сегодня. В своих письмах, датированных 1957 годом, Богдан Хмельницкий ставит вопрос о заключении союза со шведскими королями. Шведские послы один за другим прибывают в Чигирин. Такая активизация объясняется и тем, что и у шведов, и у казаков на то время был общий враг — Польша. Если вы вспомните произведение Генрика Сенкевича «Потоп», то «потоп» у писателя — это стремительное завоевание Швецией Польши, когда за две недели были захвачены две столицы — Краков и Варшава. Шведы пребывали в состоянии постоянной войны с поляками.
Ольга РЕШЕТИЛОВА: — Вы сказали, что целью было признание казацкого государства. Насколько контакты со шведами этому помогли?
Маша ТОМАК: — Тем более, что в результате Корсунское соглашение так и не было ратифицировано со шведской стороны, не так ли?
Ю. С.: — Я бы здесь провел аналогию с Переяславским соглашением, о котором мы больше осведомлены. Как это происходило? В Переяслав прибыли послы российского царя, полномочия были предоставлены посольству. Такая же ситуация и в украинско-шведских отношениях. На выставке, кстати, представлен мемориал, где продемонстрированы директивы с более чем тридцатью пунктами, скрепленные печатью короля на веревке шведских цветов — желто-голубых. То есть мы имеем документ, которым предоставлялись полномочия посольству. Что произошло в Корсуне? 5 октября гетман Иван Выговский своим универсалом дает право вести переговоры трем казацким старшинам — Юрию Немиричу, Ивану Ковалевскому и Ивану Федоровичу. Оригинал этого универсала есть на выставке. Он написан на латинском, а не на украинском языке. Это уже является свидетельством того, что он был выдан для внешнего использования. Существует также письмо Ивана Выговского шведскому королю, где он говорит о том, что, несмотря на длительные дружеские межгосударственные отношения, вопрос о союзе нужно решать только при участии всей казацкой общины. И тогда проходит Корсунская рада, как я уже говорил, по аналогии с Переяславской. Просто о Переяславской мы хорошо знаем из учебников, исследований историков, многочисленных картин и тому подобное. А если бы я вас спросил, что вам известно о Корсунской раде, вы бы вряд ли ответили.
Выговский, возможно, как участник или архитектор Переяславской рады (потому что даже три года назад был не последним человеком после гетмана) хотел Корсунскую раду поднять на тот же уровень.
Статьи Переяславского соглашения также не были ратифицированы в Украине. Этот документ после подписания отвезли в Москву, после чего его никто до сих пор не видел. И принятие соглашения Корсунской радой происходило никак не на низшем уровне, чем Переяславской. 6 октября происходит подписание соглашения, 7 — пауза (как понимаете, участникам нужно было время на празднование), а уже 8 октября Иван Выговский пишет письмо королю (оно есть у нас в оригинале), где поздравляет его с подписанием соглашения. В этом документе отмечалось, что казаки не будут выступать с оружием против российского царя. После Переяславского соглашения прошло только три года, и он еще был слишком свеж в памяти. Проще говоря, это тот первоначальный момент нашей идеологической привязки к России. А еще одним пунктом было отмечено то, что Украина является свободным и независимым, говоря современным языком, самостоятельным государством. Эта фраза, наверное, является самой ценной. Далее там говорится о претензиях казаков на территории, которые сейчас даже не входят в состав Украины, как, скажем, Берестье (белорусское Полесье). То есть этот документ является свидетельством мощного энергетического взрыва в казацких рядах, их оправданных государственных претензий и амбиций.
М. Т.: — Многочисленные военные трофеи, которые оказались у Швеции, попали туда через упомянутый вами «потоп», в частности, и те знамена, которые вы нашли. Расскажите, что вас привело к этой находке и как это произошло?
Ю. С.: — История атрибуции этих знамен напрямую связана с именем Януша Радзивила. Это мощная историческая фигура, оставившая заметный след в истории (вспомнить хотя бы Радзивиловскую летопись). Янушу Радзивилу посчастливилось завоевать Киев на несколько лет позже монголо-татарского ига. Он был высокообразованным человеком и коллекционером. При дворе Радзивила служил художник Абрахам Вестерфельд, который, кстати, сделал рисунки Киева 1651 года, хорошо известные историкам и искусствоведам. Очевидно, ему принадлежат и зарисовки от руки с коротким описанием знамен, доставшихся Янушу Радзивилу. Эти зарисовки, которые впервые в 1963 году были обнародованы известным историком Иваном Крипьякевичем, стали ключом к атрибуции, то есть определению стокгольмских памяток. Кроме того, что знамена были зарисованы подробно с определением формы, возле каждого были примечания: «Завоевано в Киеве», «Завоевано под Рипками». Речь идет о военной кампании 1651 года. Нам она известна как битва под Берестечком. Тогда литовская армия во главе с Янушем Радзивилом начала наступление с севера, и, воспользовавшись тем, что полки были выставлены под Берестечком, отсутствием регулярной армии, литовцы легко зашли на нашу территории, по ходу завоевав знамена. На выставке представлена серебряная медаль (одна из пяти известных в Европе), вычеканенная медальером Дадлером. Эта медаль изображает завоевание Киева. Каким образом это происходило? Фактически военных действий не было. Митрополит Косив и киевская городская власть начали переговоры с Радзивилом и, чтобы защитить Киев от грабежа, пожара и разбоя, согласились выплатить контрибуцию и вынести ключ от города новому обладателю. Амбициозного Радзивила вполне устраивало такое развитие событий. Изображение этого исторического факта мы видим на рисунке Вестерфельда, там же изображены опущенные флаги, которые вручают Радзивилу в качестве трофеев. Очевидно, позже эти знамена Радзивил подарил королю Яну Казимиру. Это была свойственная для того времени практика, когда трофеи, полученные военным командующим, подносили в знак почета королю.
Шведское войско же было наемным и воевало за плату. А за полученные трофеи воинам платили отдельно, поэтому они просто «выметали» знамена не только с поля боя, но и из дворцов, костелов и тому подобное. Таким образом эти флаги и попали в Стокгольм.
Л. И.: — Из всех этих фактов важно сделать правильные выводы. На выставке вы рассказывали, что Грыгир Орлик через 40 лет (!) после тех событий, будучи в изгнании, писал письма королю, где благодарил за то, что была назначена пенсия его матери и сестре. Насколько была характерной для казацкой старшины эта рыцарская культура?
Ю. С.: — Эмоциональный позитив этой выставки заключается даже не в том, что мы говорим об исторических фактах. Чрезвычайно приятно говорить с вдохновением о благородном поведении украинских проводников в те времена. Например, Пылып Орлик. Неслучайно главу, посвященную его деятельности, мы назвали «Первая политическая эмиграция. Гетман Пылып Орлик: жизнь, отданная Отчизне». В последнем известном нам письме гетмана мы читаем его исповедь, где он подытоживает каждый этап своей жизни. Читая это письмо, нельзя остаться равнодушным. Он преисполнен достоинства, благородства, добродетели.
Л. И.: — Вам не кажется, что сейчас существует перекос представления об украинцах, как о людях «чорних рад». Когда-то один политик, который, очевидно, не очень хорошо знает историю, использовал этот образ в позитивном смысле. На самом же деле не только культура массового народного волеизъявления, но и высокая аристократическая культура была присуща украинцам того времени, но, к сожалению, она нам мало известна. Возможно, пришло время документы, подтверждающие нашу аристократичность, напечатать массовыми тиражами? То же письмо Грыгора Орлика или малоизвестное произведение Гоголя «Размышления Мазепы»... Это очень ценные вещи, но о них известно лишь знатокам.
Ю. С.: — Конечно. И здесь, кстати, нужно вспомнить не только Грыгира Орлика, но и дочь Пылыпа Орлика Анастасию, которая была замужем за Стенфлыхт. Стенфлыхты — самый прославленный аристократический род Швеции. Попасть в аристократическую верхушку этой страны обычный человек не мог. Для примера, крестными родителями новорожденного ребенка Пылыпа Орлика стали Карл ХII и Станислав Лищинский, бывший король Польши. Следовательно, и эти переписка, и отношения свидетельствуют о тесной связи украинской шляхты и европейских аристократических родов. Так же, как и упомянутое вами произведение Гоголя о Мазепе. Оно вышло в печати всего один раз, в полном собрании его произведений, более чем полстолетия назад. Именно в этом произведении Гоголь впервые высказывает идею независимой Украины. И здесь писатель, наверное, по-новому откроется для многих. Он не только как блестящий писатель, но и как мыслитель искал для себя ответы на вопросы национального и государственного развития Украины.
Л. И.: — Это как раз противовес тому образу Гоголя, который всегда культивировали: Гоголь, не помнящий свою историческую родину. Скажите, изучая этот период нашей истории, вы можете дать советы политикам современным?
Ю. С.: — Рассудительность и не банальное знание истории, а глубинное понимание сути, мне кажется, очень помогло бы современной элите. История не просто повторяется — она циклично воспроизводится. И сейчас, спустя столетие, Украина снова пытается утвердить свою государственность, опять мы видим почти тех же игроков, почти те же обстоятельства...
Л. И.: — Только значительно меньше ярких, харизматических типажей. Украинская элита вымывалась много веков...
Ю. С.: — Политикам нужно научиться видеть сложную геополитическую игру. Не быть однозначными. Не просто менять красный соус на желто-голубой...
Л. И.: — Таких пульсирующих моментов в украинской истории довольно много. Но период казатчины, Северной войны, союза со Швецией психологически возвращает нас к нашему нормальному состоянию. Потом начались мутации и перекосы. А сегодня нам нужно вернуться к тому, что когда-то было нормой.
Ю. С.: — Очень хорошая мысль. Мы отбились от берега. И нужно возвращаться к естественному состоянию: высокому уровню политической культуры, обязательствам, которые не разрушаются мгновенно, высокой образованности наших руководителей, доминанте национальных интересов, стоящих выше богатства и личных амбиций.
Иван КАПСАМУН: — Чем отличается современный взгляд украинского и шведского обществ на события Полтавской битвы 1709 года?
Ю. С.: — Словосочетание «полтавская битва» у шведов вызывает магическое ощущение и несет для каждого из них магическую нагрузку. Фактом является то, что на поле Полтавской битвы Швеция прекратила свое существование как империя. Империя, которая сделала Балтийское море своим внутренним морем и интересы которой простирались далеко за ее границы. Например, современные стратегические интересы Швеции значительно более скромны, они распространяются на страны Прибалтики, Польшу, Беларусь и Украину. Сегодня шведская нация, насчитывающая восемь миллионов человек, имеет все списки своей аристократии, все списки офицеров-солдат, которые когда-либо воевали в шведской армии. Они знают поименно всех, кто участвовал в Полтавской битве. На меня произвело большое впечатление, когда во время первой выставки, посвященной Богдану Хмельницкому, приглашенным гостям из Швеции предложили выбрать любое место, куда бы они хотели поехать в Украине. Их желание было единым — попасть на поле Полтавской битвы. Безусловно, у них произошедшее в 1709 году вызывает большой интерес, хоть они и пытались сместить акценты в освещении полтавских событий от идеологических, государственных масштабов до микроистории.
Л. И.: — Шведы решили для себя основные политические вопросы. Никто сегодня не хочет раздражать Россию проблемой Полтавской битвы, потому что для нее она является чувствительной. Россия четко прослеживает все вопросы своей истории. И Европа, зная это, очень осторожно реагирует на выпады России. Это мы видели по реакции европейцев на недавние события на Кавказе...
Ю. С.: — Мне очень приятно известить, что шведская сторона, побывавшая у нас на выставке, выразила пожелание увидеть нашу выставку в Швеции.
Л. И.: — Это большой успех наших историков. Они очень старательно поработали над созданием выставки «Украина—Швеция: на перекрестках истории».
О. Р.: — Могут ли помочь совместные выставки, например, украинско-польские, украинско-российские в выяснении болезненных вопросов, которых накопилось значительно больше, чем со шведами, с нашими ближайшими соседями...
Ю. С.: — Я не уверен, что в ближайшее время такие проекты будут возможны. Но хочу привести пример, когда польские коллеги, страна которых в 2011 году будет председательствовать в Европейском Союзе, приехав в Украину с отреставрированным флагом Ивана Мазепы, предложили в 2011 году провести совместную украинско-польскую выставку в Брюсселе. Конечно, такие проекты — это шаг навстречу друг другу в решении того вопроса, который вы мне задали.
Л. И.: — Это очень важно и, в первую очередь, для молодого поколения, чтобы оно воспринимало историю глубже. Газета «День» давно высказывает идею, чтобы те, кто баллотируется в народные депутаты, сдавали экзамен по истории Украины. А тем более — кандидаты в президенты Украины пусть сдают экзамен перед всей страной в прямом эфире и в стенах Острожской академии — самого древнего высшего учебного заведения Украины и всей Европы.
Ю. С.: — Абсолютно с вами согласен. Вообще я считаю, что для каждого человека в Украине важно определить свое отношение, а не Москвы, Варшавы, Стокгольма или Стамбула, к Полтавской битве. Тем более — руководителям государства. Я, в свою очередь, хочу заметить, что наша выставка далее будет представлена в Днепропетровске. Ведь очень важно, чтобы редкие экспонаты увидели жители центральной и восточной Украины. На самом деле представленная выставка является своеобразным культурным тестом как для украинцев, так и для шведов. Она намного шире открывает наши страны друг другу.
М. Т.: — Пан Юрий, вы в одном из своих интервью говорили о том, что в Украине нет ни одной государственной печати, в то же время, в начале нашей независимости вопрос украинской символики стоял очень остро. Насколько реально возвращение в Украину исторических реликвий, находящихся за границей, и как это повлияет на историческую память украинцев?
Ю. С.: — У меня есть глубокое убеждение, что возвращение исторических реликвий в Украину должно восприниматься не буквально, а с пониманием того, что они войдут в научное, культурное и духовное обращение украинского общества. Среди всех государств-соседей Украины наиболее проблемным является вопрос возвращения культурных ценностей из России. Например, работая над книгой «Атрибуты власти войска запорожского низового» мне удалось заключить соглашения с ведущими украинскими, российскими музеями о разрешении на публикацию казацких атрибутов власти, кроме Эрмитажа. Последний сознательно уже несколько лет не дает разрешения на публикацию казацких знамен.
Интересна судьба казацких клейнодов, которые попали на Кубань. В 1920-е годы они были вывезены оттуда в Сербию, а после Второй мировой войны через Германию они попали в США, и в последние годы — уже на территорию Российской Федерации. К сожалению, многие исторические памятники Украины принадлежат иностранным музеям, и изъятие их из государственных фондов зарубежных стран невозможно. Но, несмотря на это, листая иллюстрации книги «Атрибуты власти войска запорожского низового», убеждаешься, что Украина — сильное государство.
Следует помнить, что в денежном измерении украинские экспонаты стоят миллионы долларов, это также усложняет их возвращение в Украину. Но я хочу отметить, что казацкие знамена на Кубани, где 70% населения — украинцы, имеют очень важное значение. Украинские культурные экспонаты играют роль духовного подъема для российских украинцев. Кроме того, важно, чтобы украинские культурные сборники, например в Канаде, не выкупались Колумбийским или Токийским университетами, а попадали в украинские музеи. Например, за границей находится флаг Черноморского флота, который был поднят в 1918 году над кораблями украинского флота в Крыму. Возвращение этого флага в Украину очень важно, потому что это означало бы наше физическое и духовное возвращение в Крым. Но, несмотря на некоторые проблемы, есть много украинских реликвий, которые все же удается возвращать в Украину, — это вещи Тараса Шевченко, Леси Украинки, Симона Петлюры, археологические предметы украинского происхождения и другие памятники украинского культурного наследия.
