Находясь за западной границей нашего государства — в качестве туристов или, что чаще, «гастарбайтеров» — или просто наблюдая картинки сытой европейской жизни по телевизору, мы чувствуем, как в висках надоедливым рефреном пульсирует одна-единственная мысль: почему? Почему не живем как европейцы, хотя географический центр континента, если верить специалистам, находится именно в Украине?
Подобные болезненные рассуждения, надеемся, преследуют и наших государственных мужей. Во всяком случае в красноречивых бигбордах и разнообразных политических программах целью провозглашается достижение европейских стандартов благосостояния. Впрочем, острота переживаний часто подталкивает к упрощенному видению причин возникновения и рецептов преодоления имеющегося разрыва. Согласитесь, легче всего обвинить в нынешних «неурядицах» тоталитарное прошлое (или наоборот, «проклятые реформы»), две мировые войны и объективные трудности переходного периода. И в качестве выхода предложить изменить Конституцию… Однако, например, та же Германия в течение ХХ века терпела отнюдь не меньше лишений. Поэтому для отыскания корней наших бед очевидно придется предпринять несколько более глубокий экскурс в историю.
ИН КАРТА ВЕРИТАС
Бросив даже очень беглый взгляд на географическую карту Европы, нельзя не заметить один поразительный контраст между восточной и западной ее частями. На западе видим страны, границы которых по большей части тщательно очерчены горами, морями, заливами и проливами — то есть самой природой. На востоке же перед нашими глазами предстает почти сплошная равнина, как будто зовущая всех желающих к странствиям по своим огромным просторам.
Желающих, разумеется, всегда было немало. Тем паче, причин для добровольных или вынужденных путешествий в истории всегда хватало. Шли подальше от неплодородных земель, от чужестранцев, от плохого начальства и тяжелых налогов и просто от тоски — благо, идти было куда. Так появились в наших степях разнообразные «бродники» и «уходники», которых позже стали называть казаками.
В то же время средневековые европейцы были замкнуты в тесноте природных границ и часто не имели возможности избежать неблагоприятных обстоятельств. Они вынужденные были бороться: совершенствовать систему хозяйствования, отстаивать свои права перед деспотичными властителями, требовать лучших законов. Это способствовало развитию трудолюбия, предприимчивости, порядочности, взаимопомощи, социальной солидарности и, самое главное, законопослушности. Так что не удивительно, что со всеми этими чертами, особенно с последней, у нас возникли значительные проблемы. Ведь в наших условиях проще было элементарно не выполнять плохой закон, уйти от него куда подальше, чем добиваться его улучшения. Последующая свободная жизнь в Диком Поле также не предусматривала большого уважения к тем законам, от которых собственно и бежали. Систематические правонарушения, грабежи «бусурманов», а иногда даже своих соотечественников становились чуть ли не нормой, во всяком случае — признаком мужества и смелости.
Подчинение же государству ассоциировалось преимущественно со слабостью и маргинесом. Выработался определенный стереотип: если ты «настоящий мужчина» — рискуй, иди в «уход», хотя бы и силой, хотя бы и за счет ближнего своего, добывай себе благосостояние. При этом вовсе не обязательно было слишком уж забивать голову такими «пустяками», как соблюдение «действующего законодательства». Все сказанное тем более касалось южного степного пограничья, которое включало большинство украинских этнических земель, где деятельность казаков- уходников, их борьба с татарами, турками, поляками и даже единоверными богачами, по меткому выражению российского историка Сергея Соловьева, «исключительно и безраздельно овладела народным вниманием и воображением». Не потому ли нам и сегодня переступить черту закона психологически сравнительно легче, чем жителям Западной Европы?
Дикое Поле создало и тот печально известный тип магнатов-землевладельцев, которые не признавали авторитет закона и высшей власти, почитая только одно право — право силы. Так, известный враг Богдана Хмельницкого Ярема Вишневецкий во время каких-то дебатов в сейме в Варшаве приказал многочисленной собственной охране изрубить парламентариев, если те не примут нужное князю решение. Наличие поляков и литовцев в славном перечне этих «олигархов» средневековой Украины лишний раз доказывает географическую, а не генетическую обусловленность «уходничества».
Несмотря на всю свою самовластность, эти феодальные полукороли, независимо от происхождения, по большей части утверждали превосходство чуждой (польской) культуры и, за небольшими исключениями, были ее активными адептами. И значительная часть казацкой верхушки стремилась наследовать неестественные для украинцев идеалы польского шляхетства, а впоследствии московского дворянства. Не слишком ли это напоминает духовное янычарство наших нынешних «русскоязычных» скороспелых богатеев? Итак, наряду с правовым нигилизмом характерной чертой «уходников» часто становится также нигилизм национальный.
Мы, по-видимому, и до сих пор в восторге от уходнического образа жизни, вот только бескрайние степи Дикого Поля сегодня заменили далекие «банановые» офшоры. Иначе трудно понять, почему и сейчас, по информации некоторых социологов, значительный процент наших сограждан считает способность к незаконному обогащению чуть ли не положительным качеством, охотно поддерживая на выборах соответствующих кандидатов. А Павла Лазаренко воспринимает или как желаемого новобрачного (опрос еженедельника «Бульвар»), или вообще как живое воплощение образа современного украинца (опрос «Комсомольской правды в Украине»). Но времена изменились, и теперь уходническое сознание все больше мешает общественному развитию и успешной конкуренции с западными соседями. В индустриальном и, тем более, информационном мире именно законопослушание является залогом процветания. Недаром еще накануне триумфальной для немцев франко-прусской войны 1870 — 1871 годов французский военный атташе в Берлине предупреждал свое правительство, что едва ли не главным преимуществом вероятного противника является «чувство законности».
А КАК У НИХ?
Разумеется, в Западной Европе также были свои «уходники» — те, кто искал счастье в заморских странах и колониях. Но они вследствие — главное — географической удаленности, как правило, не принимали активного участия в общественной жизни метрополий, в формировании их политической среды. Флибустьеры появляются на государственной сцене Британии или Франции несравненно реже, чем казаки — Украины (Речи Посполитой) и Московии.
Территории же преобладающей активности западноевропейских «уходников»-авантюристов также подверглись гибельному влиянию. Правда, Соединенным Штатам в силу ряда благоприятных обстоятельств удалось не «захлебнуться» уходническим деструктивом, даже несмотря на наличие своего «Дикого Поля» — Дикого Запада и закономерную в таких условиях вестернизацию общества. Однако… Здесь стоит обратить внимание на один весьма красноречивый показатель — разницу в уровне денежных доходов между наиболее богатыми и наиболее бедными слоями населения. Так вот, статистика свидетельствует, что развитые европейские государства гордятся в первую очередь сравнительно небольшим разрывом — в 6—7 раз, тогда как либерально-вестернизированные США, несмотря на циклопические цифры ВВП и бюджетных излишков (профицита) имеют дифференциацию в 12 и больше раз. А во многих странах экс-СССР и Латинской Америки, представляющих собой хрестоматийные примеры апофеоза «уходнических» (то есть построенных на соответствующей этике) обществ, средняя разница достигает 15—20 раз (!). Причем любой экономический рост здесь, в отличие от Европы, сейчас только усиливает неравенство. Это лучшее свидетельство того, насколько сознанию «уходника» присущ социальный (а вернее, антисоциальный) эгоизм, пренебрежительное, а кое-где и откровенно презрительное отношение к своим менее «ловким» соотечественникам.
Ныне ценности «уходников» Запада под знаменем проамериканской глобализации уверенно шагают по свету. Поскольку соответствующие мировоззренческие ориентиры, как мы увидели, не чужды и нашему национальному характеру, то, возможно, имеем шанс лучше адаптироваться к современным реалиям? Впрочем, вряд ли. Такие стандарты жизнедеятельности все равно предназначены, прежде всего, для экспорта в экономически слабые страны, чтобы раз и навсегда законсервировать их отсталость. Или для использования во внешней политике — когда очень не терпится заграбастать, скажем, чужую нефть в обход международного права. У себя же дома развитые страны жестко контролируют соблюдение законопослушания и социальной справедливости на естественном для каждого общества уровне, не давая таким образом никакого шанса нациям-аутсайдерам.
ЛУЧШЕ ПОЗДНО, ЧЕМ НИКОГДА
Поэтому нам все-таки лучше «исправляться». Возможно, нам нужны новые… сказки. Да-да, именно сказки. Обновление такого мощного фактора влияния на общественное сознание, как фольклор, способно содействовать становлению правильных стереотипов поведения. Нужно с детства прививать людям идеалы законопослушания и уважения к ближнему. «Уход» же от закона в любой форме, все возможные действия по принципу «сам себе хозяин» или «кто сильнее, тот и прав», недвусмысленно заклеймить как опасное отклонение, подлежащее безусловному осуждению. Вспомните, сколько шуток и насмешек вызвала в свое время распространяемая по инициативе ГНА «Сказка о налогах». А, между прочим, зря. Ведь это был хоть и не совсем удачный, но шаг в верном направлении.
Так или иначе, главное для нас — перестать видеть причины чуть ли не всех своих бед исключительно во внешних факторах («тяжелое наследие тоталитарного режима», «московское колониальное иго» etc., etc.). Необходимо откровенно назвать внутринациональные источники кризиса и попробовать искоренить их. Путь духовной модернизации тяжелый, но другого не существует, что подтверждается опытом многих стран.
…После позорного поражения Испании в 1898 года от США выдающийся философ Мигель де Унамуно призвал убить Дон Кихота, то есть искоренить все порочное и вредное в психотипе благородного христианина Алонсо Кихано — символа испанского национального духа. Нация должна была выздороветь от многовекового помрачения своего сознания, иначе новые поражения неминуемы. Неутешительный для нас итог «холодной войны» также требует как можно скорее уничтожить в казаке «уходника», освободив себя от мефистофельского искушения бегства от закона.
