Благодаря участию в европейских структурах ФРГ стала быстро набирать политический вес. Ей удалось войти в образованный в 1954 г. Западноевропейский союз (ЗЕС), включивший страны антигерманского (!) Брюссельского пакта и Италию, а через ЗЕС — в НАТО. Благодаря настойчивому внушению западногерманской дипломатией взгляда, что любое военное столкновение в Европе произошло бы на немецкой земле, в НАТО стали рассматривать европейские проблемы исключительно в увязке с германским вопросом. В 1957 г. ФРГ подписала Римские протоколы и стала одним из основателей ЕЭС и Евроатома. Однако победа на президентских выборах в 1958 г. во Франции генерала Шарля де Голля с его проектом «европейской Европы», «Европы отечеств», «от Атлантики до Урала» поставила под удар объединение Европы на основании национального принципа. «Европейская Европа, — говорил Ш. де Голль, — это значит, что она должна существовать сама по себе и для себя самой, иными словами, она должна иметь свою собственную политику в современном мире... а не являться организацией, не способной вести независимую политику, привязанной в этой области, как в области обороны и экономии, в системе атлантической, сиречь американской, и, следовательно, подчиненной тому, что США именуют своим «руководством». Впервые был брошен столь открытый вызов порядку, сложившемуся после Второй мировой войны.
Вступление Франции в ЕЭС сопровождалось ожесточенной борьбой Ш. де Голля против принципов наднациональности, лишавших ее независимости. Конфликт политических интересов вошел в личностную плоскость в отношениях де Голля с Вальтером Хальштейном, председателем комиссии ЕЭС, автором «доктрины Хальштейна», предусматривавшей юридическое непризнание ГДР. Тезис его — «европейское экономическое сообщество есть первая половина политического союза», как выяснилось, совсем не вдохновлял де Голля. Оценивая позицию бывшего статс-секретаря МИД ФРГ, он с удивительной прозорливостью отмечал: «Понял, что если он является на свой лад искренним европейцем, то именно потому, что он прежде всего немец, честолюбиво борющийся за интересы своей родины. Ибо та Европа, которую хотел создать Хальштейн, представляла собой прекрасную базу, благодаря которой его страна могла бы бесплатно вернуть себе уважение и равноправие... а в дальнейшем приобрести преобладающий вес, основанный, бесспорно, на экономических способностях Германии, и, наконец, добиться того, чтобы борьба за границы и единство его страны была взята на себя могущественным ансамблем».
Эта оценка тем более поразительна, если сравнить ее с «Воспоминаниями» К. Аденауэра, который, как раздраженно писал советский историк А.Фурман, «заразил ФРГ новой бациллой национализма в форме европейского мессианства». «Раздавались голоса, — вспоминал К. Аденауэр, — которые мною намеченный путь не обозначали как путь к немецкому единству. Однако следовало понять, что поначалу у нас не было иного пути. Советский Союз рано или поздно должен будет признать, что ему придется вести с Западом диалог, что ему не удастся поставить его на колени. На подобный мирный диалог я возлагаю свои надежды, видя в нем наш шанс. Он, однако, сможет наступить для нас лишь тогда, когда мы к моменту всеобщего единения между Западом и Востоком уже зарекомендовали бы себя как надежный партнер Запада. Только тогда Запад в случае диалога сделает наши интересы своими собственными». Приведенные выше слова К.Аденаэура спустя годы, 3 октября 1990 г., были процитированы в заявлении правительства ФРГ «Час исполнения» в День немецкого единства. Нельзя не отдать должное политическому глазомеру руководителей Германии. Вместе с тем самым важным представляется даже не это, а вера в себя, в свой шанс и в мир, который непременно должен измениться и конфронтация уступит место диалогу, объединяющему Германию.
Заканчивается XX век. Пора подводить его предварительные итоги. Будет ли ошибкой рассматривать произошедшие в Европе перемены в терминах «поражения» и «победы»? Возможно, в таком намерении кому-то послышится отзвук былых политических баталий. Но вместе с тем, создание понятийной оппозиции позволяет более четко увидеть результаты прошедших событий. Хотя Европа не рискнула осуществить проект «европейской Европы» де Голля, она все еще остается Европой государств. Вопреки опасениям объединение Германии не взорвало европейскую интеграцию. Германия не только не проявляет себя как угроза европейской безопасности, но, напротив, стабилизирует Европу. Достигнутый усилиями президента Ш. де Голля и канцлера К. Аденауэра франко-германский союз создал реальные условия для развития Европейского экономического сообщества. Ныне большая часть европейского континента является наиболее благополучным регионом планеты. Еще в 70-е годы не восточные европейцы, а сытый ЕС добивался установления всеобъемлющих договоров отдельно с каждой страной СЭВ.
Радоваться бы за европейских соседей в добрый час, но что-то останавливает. Если проанализировать, какова главная черта, отличающая германскую политику за последние полтора столетия, то это последовательность. Если исходить из этого тезиса, закономерно возникает следующий вопрос: как в современных условиях нужно понимать знаменитое решение Федерального Конституционного суда ФРГ от 31 июля 1973 г., обязательное для любого правительства и всех органов власти ФРГ? В решении говорится: «Основной закон ... исходит из того, что германский Рейх пережил катастрофу 1945 г. и позднее не погиб вследствие капитуляции или осуществления иностранной государственной власти в Германии союзными оккупационными державами... В Основном законе также «закреплена» точка зрения о едином германском народе и общегерманской государственной власти. С созданием Республики Германия не было основано новое западногерманское государство. А только заново организована часть Германии. Таким образом, ФРГ не правопреемник Германской империи, а как государство идентично государству «Германская империя...».
Еще до упомянутого решения ФКС в истории франко-германских отношений произошел весьма показательный случай, дающий яркое представление о последовательности, с которой правительство ФРГ защищает свои интересы. Речь идет о Сааре. Этот район в 1945 г. был аннексирован Францией в залог немецких репараций и находился под ее протекторатом. Позднее в соответствии с договором между Францией и ФРГ, Саар должен был получить специальный статус автономии под контролем Западноевропейского Союза. Когда в начале 50-х годов население Саара потребовало воссоединения с ФРГ, Франция утвердила Саарский статут, предоставив району некоторые права самоуправления. Саар ожидал поддержки от ФРГ, но К. Аденауэр, вопреки оппозиции в собственном правительстве, признал этот статут. Чтобы поддержать желательное для французов решение саарского вопроса, канцлер поставил под удар свою политическую судьбу. На французов, угрожавших в случае не признания статута не ратифицировать Парижские соглашения 1952 г. о ЗЕС, поступок канцле
ра произвел большое впечатление. Они не знали, что молчаливо подставляя себя под стрелы «подобно святому Себастьяну» (Ф. Й. Штраус), Аденауэр тайно предоставил из «рептильного» фонда Немецкой партии Саара 10 млн. марок. Осенью 1955 г. на референдуме население Саара высказалось за вступление в ФРГ, что и произошло 1 января 1957 года.
Как оценивать действия канцлера? Как коварство истинного патриота, борца за интересы своей родины и европейское единство или как-то еще, предоставим читателю. Все это напоминает нынешний скандал, разгоревшийся вокруг имени другого объединителя Германии канцлера Г. Коля, обвиняемого в махинациях с секретными счетами. Одному Богу известно, что могли скрывать и на что уходили деньги с тех счетов в свободной демократической Германии.
Говорят, что ФРГ «перестанет быть тем, чем она была, открывая путь к возникновению немецкого государства еще неведомой формы» (Ш. Геренс). Возможно, это так. Возможно, что и теперь, как когда-то Томас Манн, правительство ФРГ желает «не немецкую Европу, а европейскую Германию». Прогресс очевиден. Непосредственный преемник К. Аденауэра на посту канцлера, творец германского экономического «чуда» Людвиг Эрхард, серьезно утверждал, что «Мюнхенские соглашения 1938 года по-прежнему находятся в силе. Германия присутствует повсюду, где на немецком языке говорят, как на родном языке». Знакомо звучит, не правда ли? Теперь же согласно пункту 3 статьи I «Договора об окончательном урегулировании в отношении Германии», навязавшем ей существенные ограничения государственного суверенитета, «объединенная Германия не имеет никаких территориальных претензий к другим государствам и не будет выдвигать таких претензий к другим государствам и не будет выдвигать таких претензий в будущем». Хочется в это верить. Но вот пророчество председателя парламента ЗЕС Робера Понтиона так же выглядит убедительным.
«Правительство будущей объединенной Германии, — утверждает он, — будет вынуждено согласиться с известными ограничениями суверенитета своего государства, однако оно никогда не согласится с тем, чтобы эти оговорки были долговременными. Любая попытка навязать ему особый статус будет такой же безжизненной, как и те ограничения, которые были навязаны Веймарской Германии Версальским миром. Если нужно извлекать уроки из истории, тогда это самый удачный пример».
Ожидать, что нынешнее социал-демократическое правительство Германии станет проводить иную политику, нежели их предшественники — консерваторы, было бы ошибкой. Еще памятна принятая СДПГ в 1976 г. программа «Модель Германия», после публикации которой европейцы сразу заговорили об экономическом гегемонизме ФРГ, и последующие программы в изложении Оскара Лафонтена, популярно объяснявшего, что «у национального государства нет будущего», что Европа должна стать государством на «транснациональной основе». Эти позиции последовательно проводит теперь в жизнь канцлер Г. Шредер.
Осознание того очевидного факта, что «общеевропейская безопасность решающим образом зависит от Германии» (Г. Ветинг) и в перспективе эта зависимость еще более возрастет, заставляет задуматься об основных тенденциях, в русле которых она осуществляется по мнению одного из наиболее авторитетных экспертов в области международных отношений Самюэля Хантингтона, «если определенная тенденция и действует в современном мире, то ей является стремление каждого общества вернуться к своим традиционным ценностям и типам поведения». Поэтому «будущее европейских государств как на востоке, так и на западе, считает Марлене П. Хиллер, — будет зависеть от того, насколько они способны познать свою идентичность во всей ее сложности, справиться с комплексностью современного мира, выразить разногласия и разнообразность в рациональном дискурсе». Если кому-то эти утверждения покажутся не конкретными и зыбкими, тому хотелось бы напомнить слова немецкого политика, не страдавшего отсутствием прагматизма — Ф. Й. Штрауса: «Кто считает допустимым пренебрегать нацией и национальным сознанием, тот может оказаться крайне недальновидным в своих политических расчетах».
Сейчас Германия сильна как никогда. Столетия движения от восточного рейха франков к еще неведомому нам будущему, к осуществлению ее исторической миссии, сделали Германию такой, какова она сейчас. Теперешнее положение Германии является результатом ее непростой исторической судьбы. Для того, чтобы понять ее и наше, неотделимое теперь от Германии, будущее, стоит прислушаться к словам немецкого мыслителя Константина Франца, сказанным более полутораста лет назад. «Германия, — писал он, — никогда не была государством, и она никогда не сможет им стать, иначе она не будет Германией. Надо преодолеть государственную идею и остановиться на идее сообщества совсем другого рода, предназначенного гораздо более возвышенным целям — таково предварительное решение немецкой проблемы, ибо Германия является в себе и для себя интернациональным существом. Надо возвыситься с политической точки зрения на точку зрения метаполитическую». Возможно, только возвысившись до метаполитической точки зрения, мы сможем увидеть победу Германии. А может в самом этом нашем возвышении и заключается ее поздняя победа? Вячеслав АНИСИМОВ, кандидат исторических наук Черкассы
Начало см. на стр. «История и «Я» в № 93 от 27.05.2000 г.
СТелефон ведущих страницы «ИСТОРИЯ И «Я»:
414-90-00 — Сергей МАХУН, «День», Игорь СЮНДЮКОВ Адрес электронной почты (e-mail): sport @ core. day Kiev.UA
