Окончание. Начало читайте в «Дне» № 125-126
Сразу хотелось бы напомнить, что само княжество Литовское не следует отождествлять с современной Литвой, а его жителей — исключительно с литовцами. Большая часть тогдашнего княжества, которое растянулось от Черного до Белого (Балтийского) моря (помните знаменитую вертикаль?), была населена русинами-украинцами и белорусами. Украинский язык и православная религия признавались как государственные, а сами князья часто имели после крещения характерные русские варианты имен — Любарт окрестился Дмитрием, Витовт — Александром. Уважая и принимая преемственные традиции Королевства Русского, литовские правители все же хотели дальнейшего обустройства своих земель, которое в значительной степени базировалось на принципах, близких и современной Европе.
Личный путь Витовта — детство, взросление, становление на престоле — немало расскажет о хозяине, который существенно изменил лицо города. Хорошо об этом написано у того же Юзефа Игнация Крашевского:
«Витовт родился в первой половине XIV века, такого решающего для Литвы. Уже само его рождение имеет в себе что-то странное, поневоле напоминающее легенды. Его отец Кейстут похищает Бируту от алтаря Паруримы в Паланге, от Бируты рождается Витовт. Жрица, которая должна была всю жизнь беречь святой огонь, — его мать. Брак же, от которого родился герой, не является союзом, заключенным для выгоды, а страстным, святотатным даже, из-за избыточной любви, сочетанием. Из всех детей Кейстута Витовт был самым любимым, тем, может быть, кому смолоду предопределялось большое будущее.
Воспитание Витовта должно было быть воспитанием воина: охота, стрельба из лука, наука владения оружием, ношение доспехов, соревнование с дикими лошадьми — вот что в те времена являло собой подготовку к жизни.
В таком краю, как Литва, разделенном на мелкие княжества, выставленном на внутренние конфликты соперников, наезды неприязненных соседей, которые уже тогда хорошо знакомы были с искусством пользоваться домашними неурядицами, в таком краю и властитель, и подданный отличались одеждой и образом домашней жизни, но их сближала одинаковая судьба: оба боролись, оба всю жизнь должны были не дремать. Властитель перед лицом подданного владычествовал на основе естественного права, но в глазах соседей и жадных братьев — жил только правом оружия и силы.
Уже в двадцать лет Витовт стал к бою и начал жизнь; его рыцарские испытания начались, вероятно, с боя под Москвой. Потом с Ольгердом летел в Переяслав, и, набравшись сил и смелости, самостоятельно вторгся потом в Пруссию».
Смерть Ольгерда, дяди Витовта пробуждает амбиции его сына, Ягайла. Подговоренный окружением, Ягайло борется за расширение своих владений, сажает в тюрьму старого Кейстута и Витовта отдельно в Кревском замке. Кейстут умирает в неволе, то ли от старости, то ли от отношения, а Витовт, переодевшись в женскую одежду, убегает из тюрьмы, чтобы отомстить за смерть отца. Вся последующая жизнь князя состоит из этапов вражды и перемирия со своим двоюродным братом. Даже в старости, когда Витовт, близкий к всеевропейскому признанию, проводит в Луцком замке съезд монархов в 1429 году, сподвижники Ягайла всячески противятся триумфу. Король римский и венгерский Сигизмунд, который был готов одеть корону на голову старого и достойного литовского князя, отступил перед дрязгами и протестами поляков. Дело коронации отложили до следующих встреч, а опустошенный Витовт не дождался следующих измен и через год умер, оставив огромный след в жизни Волыни, Литвы и всей Европы.
Витовт, сильный и мудрый муж, который построил целые королевства, не дождался лишь малой, упрямой детали — своей короны. О нем слагают легенды, и как знать, где потерялись его штандарты? Однако действительно ли дело таки в коронах? Благословляют ли они кого-то на правление? Верится, что корона — это сохраненные земли, память, дух народа и курс, по которому необходимо двигаться.
Вместе с Витовтом в Луцк пришли караимы, евреи, немцы, армяне — кто-то добровольно, кто-то как пленный. Каждая из этих культур принесла в город свои знания и умения, постепенно вокруг замка сформировались улицы, просторные торговые ряды, церкви, костелы, синагоги. Под руководством Витовта русины-украинцы ходили с походами на многие враждебные земли, сдерживали Тевтонский орден, луцкие флаги реяли на поле славной Грюнвальдской битвы.
В замке бурлила торговля с Востоком и Западом, здесь продавали французский шелк и вино, турецкие пряности, сибирские меха и еще тысячу мелочей. Дома-склады росли в глубину, а расширять их приезжали армяне — лучшие строители тех времен. За пределами Окольного Замка активно разрастались гостиные дворы, местные повара перенимали рецепты гостей, и Луцк превращался в маленький Рим Востока. Магдебургское право дополнительно стабилизировало экономическое положение и способствовало формированию первых образцов самоуправления. Подобные процессы охватили большую часть Европы и создали хорошие условия для торговли и путешествий.
В 1431 году началась так называемая Луцкая война. Замок выдержал длительную осаду польского коронного войска. В литературе встречается интересное воспоминание об изобретательности защитников города, которые начали катапультировать через стены мертвых животных и испугали врагов возможной чумой. Однако вскоре большая Литва все же разделилась на два княжества — меньшее Литовское во главе с Сигизмундом Кейстутовичем и Луцкое (Русское) — со Свидригайлом, который замыкает тройку главных хозяев города и строителей замка. История Луцка, как и укрощенные реки вокруг него, замедляет свой темп.
В начале XVI века Луцк страдал от набегов Орды, которые доходили уже до самых глубоких поселений Волыни и Полесья. Таможня, расположенная рядом с городом, провоцировала желающих к наживе, но в то же время средства, заработанные на пошлине, шли и на строительство укреплений Окольного замка. Постепенно Луцк терял позиции пограничного и столичного города, оборона его ослабевала, как и великолепие дворов. Известно, что в 1595 году Северин Наливайко с легкостью взял замок, а вместе с ним и контрибуцию. В течение следующего, XVII века уже почти не слышно о его защитных функциях, и твердыня превращается в административный и судебный центр. В городских архивных записях за 1765 год уже не вспоминается княжеский дворец, а лишь дождевая вода, которая точит крыши башен.
Во времена Российской империи, которая всегда пренебрежительно относилась к истории других народов, замок вообще превращается в обычную городскую территорию и приходит в упадок. Он функционирует лишь как архив и пост пожарной службы. В 1863 году выходит еще и приказ разобрать крепость на материалы для строительства, и пятисотлетнюю Въездную башню (ту, которая встречала съезд европейских монархов в 1429, а сегодня украшает одну из самых красивых валют мира) продают с аукциона за 373 карбованца. Замок, как всегда, спасла его мощь — сооружение было так трудно разобрать, что невежды в конечном итоге сдались и оставили стены в покое. Только через год киевская комиссия смогла оценить замок как объект исторической ценности и рекомендовала его сохранить как исторический памятник. В межвоенный период в замке открыли летний театр.
Когда же в 1921 году, согласно Рижскому мирному договору, Волынь в очередной раз возвращается в состав Польши, замок сразу берутся спасать и восстанавливать, смета работ достигла 9 миллионов марок (сравните с российскими 300 рублями на уничтожение). Однако настоящее утверждение замка как историко-культурного заповедника произошло не ранее чем в 1985 году.
Империи сменяли друг друга. Многочисленные войны и пожары уничтожали Луцк. Польские архитекторы и советские мелиораторы высушили до неузнаваемости его островной характер. Недоученные рекламщики и муниципалы перекрашивали древние городские фасады и меняли медь на пластик, однако все это — временно. Потому что вокруг замка и до сих пор летают соколы, там их гнездо.
Город имеет сердце. Называйте его замком Любарта, или усадьбой Витовта — главное — это дом, где есть дух, своя атмосфера, страсти, воспоминания, надежды. Дом, в который будут всегда приходить люди. Его рисовал Наполеон Орда, маленькая Леся Украинка поднималась к замковым стенам, изображая Жанну Д’Арк, Данило Братковский принимал казнь, глядя на его стены, Иван Выговский двадцать пять лет работал в Стыровой башне, пристроенной под архив, в церкви Иоанна Богослова молился Петр Могила, и допускают, что в ее криптах до сих пор покоится прах главного строителя — Любарта. У замка есть свой характер, и он уже тысячу лет вдохновляет новые поколения великих людей.
P.S.: В зале заседаний Президентского дворца Республики Литва висит картина Йонаса Мацкявичуса «Витовт Великий на Луцком съезде». Ее полномасштабная копия есть в историко-культурном заповеднике «Старый Луцк». Красивое прошлое ведет к красивому будущему сильных государств.
