Ровно 72 года назад, 4 марта 1933 года, в должность президента США вступил человек, впоследствии вполне правомерно признанный одним из величайших государственных деятелей ХХ века. Америка ждала, без преувеличения, чуда от нового хозяина Белого дома; ибо дела в стране шли настолько скверно, что налицо был не только тяжелейший, небывалый в истории страны социально-экономический кризис, названный «Великой Депрессией», но и исключительно глубокий кризис фундаментальных, системообразующих ценностей общества.
Это чудо должен был совершить 50-летний лидер Демократической партии США, избранный 8 ноября 1932 года внушитель ным большинством голосов главой государства (получил 22,8 млн. голосов против 15,7 миллионов, отданных за его соперника, тогдашнего президента Герберта Гувера), Франклин Рузвельт, мужчина с интеллигентными манерами аристократа, мягким, бархатным голосом, железной волей, редкостным чувством политического прагматизма — но в то же время (что у президентов США встречается не столь уж часто!) с высоким уровнем образованности и с определенной системой «неприземленных» идей. Добавим, что новый президент, прикованный к инвалидной коляске, за 4 месяца предвыборной кампании посетил 36 штатов(!), от восточного побережья до западного, выступив с 27 большими программными речами и с 92 короткими заявлениями. Таков был его ответ на обвинения оппонентов в «слабом» здоровье и «низкой» трудоспособности.
Инаугурационная речь Рузвельта содержала три тезиса, обративших на себя внимание. Первый: обществу жизненно необходимы глубокие, радикальные реформы, по своим последствиям идущие очень далеко (но не революция!). Второй: «единственное, чего мы, американцы, должны бояться — это сам страх, парализующий волю и разум, заранее обрекающий нас на поражение». И третий: «необходимы смелые, настойчивые эксперименты, поиски новых методов преодоления трудностей... Главное — пробовать что-нибудь». Почему «смелые эксперименты» воистину были необходимы? Кратко рассмотрим развитие ситуации в стране в 1929—1933 годах.
В 20-е годы и в экономике, и в идеологии США почти безраздельно господствовали теории «чистого» рынка (чтобы не сказать — рыночного фундаментализма). Не только и не столько университетские профессора, сколько президенты Кальвин Кулидж (1923—1929 г.г.) и Герберт Гувер (1929—1933 г.г., оба республиканцы) с энтузиазмом истовых приверженцев «рыночной» религии проводили соответствующий курс. Вот образцы взглядов подобного типа: «если федеральное правительство исчезнет, простые люди в течение очень длительного времени не заметят решительно никаких изменений в их повседневных делах. В этом и состоит роль правительства... А человек, строящий завод — строит Храм. Работающий там служит Богу. Единственный же бизнес (игра слов; в данном контексте: «сфера приложения жизненных сил, основное занятие». — И.С. ) американского народа — бизнес». Это — президент Кулидж.
А вот что проповедовал его преемник, президент Гувер: «Мы строим наше общество прежде всего на индивидуальных достижениях, но мы сохраним за каждым индивидуумом равенство возможностей занять такое положение в обществе, на которое ему дают право его интеллект, характер, способности и честолюбие». Величайшим же врагом индивидуализма, по Гуверу, является вмешательство государства в хозяйственные дела. «Корень же всех бед современного мира — национализированная собственность, и если она охватит пусть небольшую часть промышленности, за этим незамедлительно последуют быстрые меры все в том же направлении». А в чем же состоит роль государства? Ответ Гувера таков: «Дело обстоит как будто мы организаторы соревнования. Мы путем свободного и всеобщего образования готовим бегунов, даем всем им равный старт. Задача правительства — обеспечить справедливые условия в ходе соревнования. Выигрывает тот, кто лучше подготовлен, имеет лучшие способности и самый твердый характер». Короче говоря, по мнению Гувера, нация стояла перед лицом великого конфликта между «американизмом» и «социализмом», причем практически любое вмешательство государства в экономику в его понимании несло в себе элементы социализма. Если же говорить о практических шагах его правительства, то отметим здесь лишь два, возможно, наиболее важных, аспекта: стремление максимально снизить размер подоходного налога для наиболее состоятельных граждан и использование доходов бюджета прежде всего не на общественные нужды, а на погашение государственного долга (т. е. в конкретных условиях тех лет — на выплаты богатым частным лицам).
Просим извинить читателей за длинное отступление, но, во- первых, все это имеет прямое отношение к теме нашего рассказа (ибо именно такая философия и такая практика в немалой степени привела к «Великой Депрессии», выход из которой пришлось искать уже Рузвельту), а, во-вторых, что-то до боли знакомое слышится во всех вышеприведенных рассуждениях, не так ли? Определенная часть наших современных украинских экономистов, похоже, стоит на примерно таких же позициях 75-летней давности... Но ведь критерием истинности любой доктрины была и остается практика. Каково же было состояние американской экономики в последние месяцы правления Гувера? Вот некоторые цифры. К 1932 г. в стране насчитывалось уже почти 15 млн. безработных (почти каждый четвертый!), национальный доход США упал с $80 млрд. в 1929 г. до $40 млрд. в 1932 году; разорилось более пяти тыс. банков и более 32 тыс. частных компаний. К 4 марта 1933 года, дню вступления Рузвельта в должность президента, были закрыты все банки США; десяткам миллионов мелких вкладчиков капитала разразившийся кризис принес катастрофу и разорение.
Как же представлял себе новый президент, потомок старого аристократического семейства, чьи представители жили в Америке уже 300 лет(!), выход из кризиса? И как ему удалось выполнить поставленную задачу? Вот кредо Рузвельта: «Представим себе цивилизацию в виде дерева, на котором в процессе роста отмирают сучья. Радикал требует их отрезать, консерватор кричит не трогать! А либерал идет на компромисс, он говорит — давайте подстрижем их с тем, чтобы не повредить ни старый ствол, ни новые ветви. Эта кампания (предлагаемый Рузвельтом «Новый курс». — И.С. ) должна научить страну идти предначертанным ей курсом, путем изменений, дисциплинированно, избегнув как радикальной, так и консервативной революции».
Итак, насколько видно из приведенного заявления, либеральная идеология была не чужда Рузвельту (хотя вообще-то свою платформу в беседе с одним юным журналистом он, как вспоминал министр труда США Ф. Перкинс, определил очень коротко: «Я христианин и демократ. Вот и все».). Но интересно другое. Либерал Рузвельт был активным и сознательным сторонником вмешательства государства (в той степени, в какой было необходимо) в экономическую жизнь. Да, он проводил свой «Новый Курс» достаточно осторожно; историк Ричард Тагвелл, знавший президента, писал: «Он подходил к острым проблемам как кот, загнавший в угол крысу больше себя... Он был заинтересован во всем этом (в реформах. — И.С. ) как работник, выбирающий марку стали для изготовления машины или удобрения для поля. Данные сталь или удобрение могли иметь замечательные свойства, однако, если над всем доминировала необходимость достичь конкретных результатов, тогда представлялось совершенно разумным, чтобы цель определяла избиравшиеся средства». Но он достиг конкретных результатов.
Были приняты жесткие меры в отношении банковской системы: федеральная резервная система США стала по крупному финансировать банки, но их разрешалось открывать только после обследования и признания «здоровыми». Свыше двух тыс. мелких банков с вкладами в $2,7 млрд. были ликвидированы. Но национализация банков была раз и навсегда снята с повестки дня. Историк Р. Моли писал: «В марте 1933 года капитализм был спасен за восемь дней». Среди реформаторских шагов новой власти (а об этом написаны сотни тысяч страниц) отметим вкратце закон о Гражданском корпусе сохранения ресурсов (на его основе была разработана стройная система общественных работ, позволившая снизить безработицу), закон о регулировании сельского хозяйства (одновременно предусматривающий как существенные государственные дотации фермерам, так и сокращение посевных площадей и поголовья скота), курс на постепенную девальвацию доллара с отменой его привязки к золоту, введение кодекса «честной конкуренции» в промышленности, установление минимального размера зарплаты и продолжительности рабочей недели (впервые в истории США!), положений об охране труда и техники безопасности, увелечение (очень осторожное! в 1935 году) налога на самых богатых и на наследство, введение (тоже впервые в США) пособия по безработице, инвалидности и старости... Эти и сотни других «второстепенных» мер (кстати, за 13 дней марта 1933 года конгресс США принял больше законов, чем за предшествующие 70 лет!) позволили Рузвельту пройти «по лезвию ножа» и провести реформы в условиях мирового кризиса демократии, национал-социалистских, фашистских и сталинских режимов в Европе!
Не прими Рузвельт срочных, продуманных мер по спасению капитализма (именно это было его целью, а не революция!) — не дали бы необходимый результат ни его знаменитые «беседы у камина» по радио, когда он каждую неделю обращался к соотечественникам со словами «Друзья мои!», ни коалиционность его правительства (кстати, там были и представители республиканцев), ни его стремление быть честным, объективным арбитром между бизнесом, властью и наемным трудом. Нам же в Украине стоило бы иметь в виду, что заклинания по поводу «рыночной экономики» могут быть и довольно бессодержательными (ибо была рыночная экономика Гувера и тоже рыночная экономика Рузвельта!) и что судить о политическом деятеле необходимо по главному критерию — практической способности достигать заявленных результатов.
