Лето в Харькове жаркое. Широкие бетонные улицы щедро греет восточное украинское солнце. На его площадях постоянно стоит шум стройки, машин и метро, напоминая о великом индустриально-идеологическом прошлом первой столицы советской Украины. Гигантская центральная площадь Свободы мало изменилась за столетие грандиозных планов и трагических ошибок.
7 июля 1933 г. в Харькове было так же жарко. Строительную пыль еще не размело ветром между новыми, аккуратно вмонтированными под ногами плитами. Первые дерзкие советские высотки вертели головы прохожим, их стиль удивлял футуристичность, а поэзия текла по проводам. В центре всего стоял Госпром. От одного названия этого дома веяло нэповской любовью к коротким слогам и резким аббревиатурам.
Госпром — самое крупное сооружение в мире, вершина счастливой страны советов. Тысячи кабинетов и солнечных окон, клацанье печатных машинок и далекие голоса разговоров. И посреди этого оживленного столичного шума короткий выстрел, немного справа от сердца. Сердца Николая Алексеевича Скрипника, директора Госпрома, наркома по образованию, большевика-украинизатора. Официальная причина самоубийства — малодушие.
За месяц до того страну всколыхнула весть о первой смерти — Николая Хвыльового. Выстрел в его кабинете прошел эхом в миллионах душ, которым еще предстояло (не) пережить годы коммунистического террора. «Как, уже?» — такой была единственная реакция Николая Скрипника на сообщение о самоубийстве Хвыльового. Они не были друзьями, или похожими в рождении и жизни людьми, однако их объединила общая прична смерти, и это отнюдь не уже упомянутое малодушие.
Газеты сообщили — Скрипник не оставил предсмертное письмо. Воспоминания современников подсказывают — не мог не оставить. Непроверенные, однако вероятные пересказы свидетельствуют, еще и сказал последнее слово, ведь попал не прямо в сердце и несколько часов умирал на руках у коллег. «Я понял, нельзя быть украинцем и коммунистом одновременно», сказал, прежде чем уйти из города и страны, которую уже накрыла тень сталинских репрессий.
В своих дневниках Владимир Винниченко, уже находившийся далеко от эпицентра, эмоционально анализирует причины смерти Скрипника. «Скрипник отнял у себя жизнь, во-первых: 1) для того, чтобы обратить внимание власть придержащих-товарищей на опасность для коммунизма от того направления нацполитики, который они выбирают; 2) Чтобы своей смертью закричать против брутальности, дурноляпства, наглости, лицемерия, непоследовательности руководства «в новом курсе нацполитики»; 3) Чтобы своей смертью дать лозунг другим товарищам, которые хотят быть честными, искренними, последовательными коммунистами, чтобы доказать им, что его политика уже была ложная, не была в интересах его амбиций, или выгод, или других личных или национальных целей. Ибо какой аргумент может быть убедительнее смерти? (...) И такой способ был единственным в его обстоятельствах: самоубийство, самоубийство как крик, как предостережение, как демонстрация, как лозунг, как завещание. Не знаю, способны ли еще власть придержащие услышать этот крик, почувствовать предостережение, не закостенели ли в склерозе бюрократизма и самовластия нужные для этого их органы? Это покажет будущая национальная политика Политбюро ВКП на Украине. Пока в зарубежной прессы нет отзвука этой политики. (...) А пока ... могу сказать Скрипнику: «Честь и слава тебе, друг, за честность с собой, твердость, за последовательность»
Николай Скрипник — фигура в украинской истории контроверсийная, сложная, неоднозначная. Однако его судьба может служить, пожалу, лучшей иллюстрацией великой коммунистической мечты и страшной коммунистической реальности. Рожденный в 1872 году в городе Ясиноватая, Екатеринославской губернии (ныне — часть оккупированной российскими войсками Донецкой области), Николай Скрипник всю свою жизнь исповедовал идеалы коммунистической партии. За это во времена Российской империи был арестован 17 раз, приговорен к 7 ссылкам и одной смертной казни. Ему удалось выжить, привести к власти большевиков и в конце умереть жертвой собственной политической мечты.
Начальное образование Николай Скрипник получил в двухлетней сельской школе, из Изюмского реального училища он был исключен за революционную деятельность. Впоследствии поступил в Технологический институт в Петербурге, на короткое время присоединился к украинской общине там и уже совсем скоро с головой погрузился в пропаганду и подготовку большевистской революции.
В 1917 годуНиколай Скрипник — член главного штаба Октябрьской Революции. На первом Всеукраинском съезде рабочих и солдатских с участием селянских депутатов в Харькове, избран членом первого советского правительства в Украине, а в марте 1918 года, по личному приказу Ленина, он возглавляет это правительство.
В годы Великой украинской войны Николай Скрипник борется с так называемой контрреволюцией, подавляет восстание и утверждает большевистский режим. Потом занимает ряд ключевых должностей в УССР — народного комиссара внутренних дел (1921—1922 гг.), Народного комиссара юстиции и генерального прокурора (1922—1927 гг.), Народного комиссара просвещения (1927—1933 гг.) и председателя Госплана (несколько месяцев перед смертью в 1933 году). Его деятельность на предпоследней из должностей как раз и стала причиной грандиозного внутреннего конфликта, который завершился самоубийством.
Прежде чем вспомнить его важное детище — процесс украинизации Украины (согласитесь, сам по себе процесс звучит немного странно), следует добавить еще один штрих к портрету ярого большевика. Николай Скрипник — великий поклонник интернационала, он даже был членом исполкома Коминтерна — международной организации коммунистических партий, которые верили и работали над всемирной социалистической революцией. Украинская ССР в его глазах могла быть одним из самостоятельных государств в большом коммунистическом мире будущего, а значит, ее язык, культура и образование заслуживали должного уважения, поддержки и постимперского восстановления.
В своей публикации о Николае Скрипнике, украинский литературовед и исследователь литературы 1920-х Ярина Цымбал приводит воспоминания Алексея Полторацкого: «Старый большевик Савва Степняк рассказывал уже позже о Скрипнике следующее:» Мы с ним поспорили по одному делу, и тогда он говорит мне откровенно: понимаешь, Савва, ты большевик и я большевик. Только ты великоросс, а я украинец, а это значит, что мы до конца никогда друг друга не поймем!»
Нечего надеяться, что Московский центр действительно планировал великое восстановление украинской культуры. Временная политика ВКП (б), под общим названием — коренизация преследовала цель совсем другую — максимально утвердиться на новых оккупированных землях. Чтобы склонить нерусские национальности на свою сторону, большевики начали обращаться к ним на их языках. Чтобы приручить непокорные народы, ослабить влияние других национальных партий и объединений, советская власть затеяла игру и Украине на Беларуси, на Кавказе и в некоторых среднеазиатских странах. Однако многие участники этой игры, даже ключевых, не догадывались о ее временном характере.
В современной украинской исторической науке существуют подчас полярные точки зрения на украинизацию. О ее бесспорных достижениях мы поговорим ниже, а вот главной опасностью стала видимость ведущих культурных деятелей-украинский шовинистическому московскому центру. Массовые репрессии 30-х развернулись так быстро как раз из-за успешности украинизации, расцвета новых литературных течений, театров, появления качественно иных исторических исследований. Люди, которые якобы выполняли волю партии, сразу оказались в Сталинской ловушке — партия знала всех «врагов» в лицо. Но появились ли бы шестидесятники, не будь наследия Расстрелянного Возрождения? А потом была ли бы Независимость без Стуса, Симоненко, Горской, Костенко?
Вера Агеева, украинская исследовательница и лауреат Шевченковской премии, в своей работе для BBC Украина сравнивает Скрипника с Дон Кихотом, не случайно и не впервые, констатируя: «Анатоль Петрицкий, один из лучших тогдашних живописцев, сделал в двадцатые годы серию портретов художников и деятелей культуры. Изображая Скрипника, придал ему выразительное сходство с Дон Кихотом. Острые черты лица, ухоженная клиновидная бородка, самоуглубленность, какая-то старосветскость в стильном наряде... Художник представляет человека, который заблудился в своем времени, не смог примирить с эпохой собственные ценности».
Ценности «пионера большевизма», как называли Николая Скрипника тогдашние украинские газеты, наилучшим образом проявились в должности народного комиссара просвещения. С марта 1927 г. он берется за украинизацию рабочих, государственного аппарата, культурной сферы. Школы, предприятия и учреждения, театры и газеты — все начинает учиться и разговаривать на украинском. Опытный воин, Скрипник сопротивляется русификации армии ( «плоды» которой мы пожинаем и сейчас) и активно переводит ее на украинский — появляется украиноязычная школа Красных старшин в Харькове, начинает выходить газета «Українське військо». Пресса уверенно переходит на родной для большинства населения язык, так же, как и театры. Николай Скрипник часто посещал харьковский «Березиль» и как-то даже сказал Курбасу, что его театр значительно продвинул воз украинского искусства вперед.
Школы и университеты также перешли на украинский язык преподавания, следствием этого был удивительный рост числа украинских студентов. В 1930—1931 учебном году их доля составляла более 70% от общего числа — небывалые до сих пор показатели. Николай Скрипник не забывал и об этнически украинских землях за пределами границы тогдашней УССР — он тайно бывал на коммунистических встречах в Западной Украине, а на Кубани, Северном Кавказе, в Ставропольском крае, Курской и Воронежской областях открыл сотни украинских школ. Такого количества украиноязычных школьников в нашем государстве не будет больше никогда... Затем многие выпускники продолжили обучение в университетах Киева и Харькова и стали жертвами кровавых расправ 30-х годов.
Особого внимания заслуживает скрипниковское, или Харьковское правописание. Для начала — это первое основательное правописание украинского. А для языка, постоянно окруженного враждебными запретами, собственное правописание и словари значат не менеше, чем акт провозглашения независимости государства.
С 25 мая по 3 июня 1927 г. продолжалась организована Скрипником Всеукраинская правописания конференция. Выдающиеся украинские языковеды, литераторы, географы и переводчики, большая часть которых будет репрессирована в 1933—1937 гг., присоединились к обсуждению и утверждению проекта нового украинского правописания. Среди них — Григорий Голоскевич, Майк Йохансен, Агафангел Крымский, Леонид Булаховский, Сергей Ефремов, Николай Хвыльовый и сам Николай Скрипник.
Главной чертой этого правописания была его украинскость в противовес русификации. Именно оттуда родом необычные для нашего уха «индик» и «етери», «клясика» и «абантурність», «міти» и «Атени». С 1929 года харьковским правописанием пользовались все школы, университеты и издательства УССР. Качество правописания и его важная роль для объединения украинского общества даже убедили центральный провод Научного Общества имени Т. Шевченко во Львове сделать его обязательным для Галичины. Однако уже в 1933 году новая правописания комиссия во главе с А. Хвылей переделала Харьковское правописание, признав нормы 1927—1928 годов «националистическими», а в газете «Правда» в 1937 г. появилась критическая статья, согласно которой украинский язык нельзя отчуждать от братского, а наоборот, следует максимально приблизить к русскому. В общем, из 55 участников конференции за эти четыре года были расстреляны 42 — согласитесь, убедительный аргумент, когда говорят, что язык — не важно.
«Реестр репрессированных слов» — основательная и нужна работа Арины Демской-Кульчицкой в сборнике «Українська мова у XX сторіччі. Історія лінгвоциду» под редакцией Ларисы Масенко. Работа основана на сравнительном анализе российско-украинских словарей скрипниковского периода 20—30-х и сразу послевоенных 50-х годов. В статье все очень просто — слово, причины его изъятия и источник, где такое указание опубликовано. Двадцать лет террора, голодоморов, уничтожения дошли и до глубин словарей. Тысячи синонимических рядов удалены, запрещены и ... забыты, даже буква « ґ»объявлена националистически-буржуазной и до сих пор кажется нам чужой.
Николай Скрипник, коммунист и украинизатор, понял на себе, что понятия эти — несовместимые. В 1932 году Павел Постышев пишет в Москву, что Скрипник занимается вредительством и мешает организации коллективизации в Украине, читайте — Голодомора. В марте 1933 года его снимают с должности наркома образования и предлагают возглавить Госплан, в кабинете которого он и выстрелит себе в сердце.
В книге Ларисы Якобовой и Яны Примаченко «В обіймах страху і смерті. Більшовицький терор в Україні «есть воспоминание о последних часах Николая Скрипника 7 июля 1933. «После того как на заседании политбюро утром 7 июля 1933 г. его члены в очередной раз оказывали на Скрипника давления, требуя раскаяния, он в обеденный перерыв, перейдя на другую сторону современной площади Свободы в Харькове в свой кабинет в дом Госплана, покончил с собой, перед тем позвонив жене и приказав ей позаботиться о сыне. Скрипник в жизни редко улыбался, однако в последние минуты, показывая на неудачно простреленную грудь, пошутил: «Это последняя ошибка Скрипника.» Дождавшись смерти соратника, члены политбюро на том же заседании постановили: «Хоронить т. Скрипника Н.А. без уважения, которая обычна для членов ЦК».
Несколько месяцев большевистская верхушка намекала, убеждала, угрожала, чтобы он написал покаянное письмо. Скрипник написал другое, предсмертное, которое никогда не покажут общественности. В 1938 году расстреляют его молодую жену Раису, а сына заберут в детский дом, и потом он тоже погибнет, уже на фронтах Второй мировой войны. Чтобы и следа не осталось — так работала партия в Украине, такое будущее планировалось для украинского языка, культуры, образовательных традиций. Короткий период украинизации, возрождения языка, театра, литературы, пусть и во времена коммунистической оккупации, важный мостик, сделавший приход нашей независимости возможным.
Это действительно большое преступление, скрыть письмо, написанное человеком за миг до казни самого себя. Мы никогда не узнаем, что написал в нем Николай Скрипник, зато жизнь его красноречиво свидетельствует — союз Украины с Россией невозможен.
P.S.:
Что чувствовали динозавры, когда яркая звезда летела разрушить их влажно-зеленый мир? Поворачивали ли свои длинные шеи, наблюдая за ее небесной траекторией? Предчувствовали ли неладное? Замечали ли знаки своей неминуемой гибели в воде и воздухе? Что думал Скрипник, когда читал Хвыльового, что испытывал к Курбасу и в моменты разговоров в политбюро? А лето в Харькове до сих пор жаркое — широкие бетонные улицы щедро греет восточное украинское солнце, как и улицы Ясиноватой — родного города Николая Скрипника, не до конца украинизированного и сейчас временно оккупированного Россией.
