В субботнем номере «Дня» (№ 126 от 19 июля) привлекла внимание статья Олега Багана «Романтик в эпоху прагматики. Дмитрий Донцов в контексте ХХ века». Но был ли Донцов романтиком? По моему мнению, автор несколько однобоко рассказал об этой исторической фигуре, в частности собственноручно отшлифовал некоторые противоречивые грани донцовской натуры.
Олег Баган прав в том, что называет Донцова не «ученым», а «публицистом». Но хотелось бы добавить и такой момент: этот полемист также не был удачным (на сегодняшнем языке — «эффективным») политиком. Когда Дмитрию Донцову предложили возглавить ОУН, а в начале 1930-х гг. — Краевой провод ОУН в Западной Украине, он отказался. Как писал один из ближайших соратников Степана Бандеры Степан Ленкавский, Донцов начал скептически относиться к политической деятельности, потому что ему так и не удалось в середине 1920-х гг. превратить Украинскую партию национальной работы в массовый фронт недовольных польской политикой в отношении Западной Украины. Таким «фронтом» стала не УПНР, а УВО и ОУН.
Олег Баган в статье на страницах «Дня» не раскрыл того, как происходила трансформация политических взглядов полемиста. По произведениям Донцова, изданными в военное и послевоенное время, это хорошо заметно. О политической ситуации в мире, международных отношениях там очень много сумбурного, из чего видно, что полемист путался в понятийном аппарате и тяжело воспринимал изменения в сфере политики. После Второй мировой войны Дмитрий Донцов начал критиковать не только левые политические группировки, что было его традиционной «фишкой», но и основы международного строя, в частности новообразованные международные организации. Так, в черновике статьи «Национализм и фарисеи «гуманисты», которую автор готовил к новому переизданию, в перечень идеологий, против которых борется «национализм», он внес «ООН», потому что эта организация хочет уничтожить суверенность наций и идею патриотизма. В еще в одном черновике «Клич эпохи» публицист дал определение новой политической элиты, которая после Второй мировой войны пришла к власти в мире. В нее он зачислил «софистов, экономистов и калькуляторов», но это утверждение спустя некоторое время зачеркнул черной шариковой ручкой. По мнению Донцова, большое влияние среди новой элиты стала оказывать «тайная мафия», которая намерена вместе с СССР сделать из ООН «зародыш наднационального «Мирового Правительства».
Исследователи творчества Донцова неоднократно отмечали, как виртуозно он «вписывал» свои произведения в нужную систему политических координат, меняя в соответствии с эволюцией общественных тенденций (или собственных убеждений?) отдельные понятия, термины, названия. Олегу Багану этот аспект также стоило бы выяснить.
Еще апологет мельниковской ОУН Юрий Пундик подметил, что из послевоенного переиздания статьи Дмитрия Донцова «Партия или орден» (впервые материал вышел в свет в 1938 г. в Львове) исчез такой отрывок: «Нужны спор и раздор, нужны войны и братоубийства для оздоровления больной души нации». Также Донцов изъял из материала свою рекомендацию о том, каким образом «связать» национальное сообщество: «Молотом вбить... веру и правду во взбаламученные мозги своего общества, без сожаления добивая недоверков». Как подметил М. Горелов, англо-канадское издание труда «Национализм» (1966), которое впервые было издано в 1926 г., публицист «... исправил с учетом того, что фашистские идеи уже не пользовались популярностью».
О том, как Дмитрий Донцов корректировал содержание своих статей 1930-х гг., готовя их к переизданиям в военные годы и после Второй мировой войны, свидетельствуют материалы дела «Статьи Донцова на политические темы». Оно хранится в одном из фондов Центрального государственного архива высших органов власти (г. Киев).
Во-первых, после Второй мировой войны полемист невзлюбил слово «фашизм» и везде исправлял его на «национализм». Так, в статье «1937», которая вышла в январском номере «Вістника» в 1937 году, Дмитрий Донцов отмечал такое: «Так же и теперь, когда социалисты, радикалы, большевики ... зовут к старому «гуманизму», осуждая «новое средневековье», противопоставляя свой культ свободы и толерации фашистскому «насилию» — это говорит у них только вранье фарисеев». Спустя некоторое время Донцов изменил название этой статьи на «Национализм и фарисеи «гуманисты», а также откорректировал несколько мест в ее машинописи. Приведенная выше фраза стала такой: «Так же и теперь, когда социалисты, радикалы, большевики ... зовут к старому «гуманизму», осуждая «новое средневековье», противопоставляя свой культ свободы и толирации националистическому насилию» — это говорит у них только душа фарисеев». Подобным образом слово «гитлеровцы», которое было в журнальном варианте статьи, публицист также почему-то заменил на «националисты».
В статье «1937» отмечалось, что «против мистики творца «Коммунистического Манифеста», против мистики Ленина, Троцкого, Тореса, Блюма, Литвинова, Драгоманова, — восстанет новая мистика, мистика фашизма». Впоследствии Донцов последнее слово заменил на «национализм».
В машинописи статьи Донцова «Большой банкет», которая была представлена в печать в «Вістнику» в октябре 1936 года, спустя несколько лет слова «фашист», «фашистов» автор поправил на «националист», «националистов».
О причинах такого редактирования можно только догадываться. Возможно, что многочисленные упоминания о «национализме» в черновиках статей, подготовленных к переизданию, свидетельствуют о том, что он пытался таким образом найти точки соприкосновения со средой украинской националистической эмиграции. Как известно, с 1947 г. Донцов проживал в Канаде.
Дмитрий Донцов, как и, кстати, его современник Илько Борщак, не владел на надлежащем уровне культурой работы с историческими источниками. Публицист, цитируя чей-то труд, мог отредактировать цитату. Так, если в «вестниковской» статье «Большой банкет» выражение испанского посла в Берлине Луиза Арквистена подается так «... историческая дилемма, это — фашизм или социализм. А в войне между ними — будет решать сила и гвалт», то в отредактированном Донцовым ее варианте в этой самой цитате на месте слова «фашизм» стоит «национализм», а слово «гвалт» вообще исчезло.
Многие «неудобные» утверждения, цитаты, которые были в «вестниковских» вариантах публикаций Донцова, потом были им вычеркнуты или изменялись. Так, в его статье «Неразрытая могила», напечатанной в «Вістнику» 1937 г., читаем: «Или колонизационная акция Агро-Джойнта на Украине, или состав «правительства» УССР; или постановления Лифшицей из Украинской Академии Наук, как мы должны понимать Шевченко, не говорят, что аспирации мирового жидовства на Украине были далеко более широкими, чем равноправие и автономия, которыми думали их успокоить проводники украинской революции? Или против той трагической действительности — не было оправдано движение, которое вместо либеральных химер, над которыми смеются именно те, кого ими хотят осчастливить, — не было ли оправдано движение, который вместо тех лозунгов выдвинул бы обстоятельную программу такой решения жидовского вопроса, которая бы сделала невозможным раз и навсегда появление Троцких, Кунов, Ягод и агентов Агро-Джойнта на Украине?» Спустя некоторое время машинопись этой статьи Дмитрий Донцов отредактировал. В редакции материала под новым названием «Экзамен истории и социалистические кастраты» упомянутого фрагмента уже нет.
Так же публицист позже перестал отождествлять представителей «избранного народа» («Экзамен истории и социалистические кастраты») с «бородатыми лапотниками» («Неразрытая могила»). Выражение о «печати Рима», которое возмутила когда-то храм «горбоносых Мессий» (см. «Неразрытая могила») Дмитрий Донцов заменил на «печать «мазепинства...», «печать хмельнитчины...», «печать гайдаматчины» (см. «Экзамен истории и социалистические кастраты»).
Еще один красноречивый пример. Цитату А. Розенберга («Каждое мировоззрение является как раз таким сильным, как воля его признающих защищать его»), которая была в «вестниковском» варианте статьи «Под знаком меча», Дмитрий Донцов впоследствии вычеркнул.
В первоначальном варианте статьи «Партия или орден» (Львов, 1938 г.) полемист одобрительно цитировал повесть Л. Мосендза «Последний пророк»: «Нужны спор и братоубийства ... Потому что только с кровью вытечет навоз из больной души Израиля, ... чтобы крепкая и здоровая она могла принять Мессию». Как пишет исследователь Ю. Пундик, после Второй мировой войны Дмитрий Донцов ужаснулся последствий, к которым привели такие его идеи, и изъял эту цитату из этой самой статьи, которую готовил к переизданию.
В статьях 1930-х гг. Дмитрий Донцов очень часто употреблял термины, популяризованные нацистской пропагандой. Так, в материале «Под знаком меча», изданном в 1937 г. в «Вістнику», идет речь о «масонах» и «шабесгоях». В перепечатке статьи, которая появилась после Второй мировой войны, автор заменил эти термины на более «политкорректные». Так «масоны» и «шабесгои» стали «демократами».
Интересные рассуждения Донцова об «афере Ставиского» 1934 г. во Франции. Публицист заметил, что большинство среди подкупленных Стависким французских «левых» парламентариев оказалось масонами, членами «разных Grand Orient’ов». Вообще, масонская тематика в трудах Донцова еще ждет своего исследователя.
В черновиках политических статей заметна заинтересованность автора расовым учением. Вот две цитаты из первого варианта «Philosophia militans»: «Собственно — здоровье, сила, быстрость, огонь, признаки чисто зоологической природы — это же признаки сильных рас, которым принадлежит мир, которые подчиняют его себе...», «... воля сильнейшего, раса, биологическая потенция типа — вот признаки, которые дают победу». Впоследствии отрывки первой фразы «признаки чисто зоологической природы» и «рас, которым принадлежит мир» Донцов зачеркнул синей ручкой, а слово «раса» из второй цитаты публицист заменил на «порода».
Но как бы там не было, Дмитрий Донцов — носитель блестящего писательского таланта. За отточенный острый стиль его справедливо называют «Иваном Вышенским ХХ в.». Однако как трудно доставались ему названия статей! Донцов долго искал название для статьи «Национализм и фарисеи «гуманисты». Сначала она вышла в свет в донцовском «Вістнику» под названием «1937». Далее автор, работая с машинописью этой статьи, красным карандашом изменил название «1937» на «Эпоха религиозных войн». Данный вариант также ему не понравился. Название было зачеркнуто синей шариковой ручкой, а сверху появилось новое — «Под знаком меча». Наконец, автор остановился на варианте «Национализм и фарисеи «гуманисты». Действительно, «муки заглавия» — признак творческого человека. Если Донцов мог менять названия своих трудов 3—4 раза (во всяком случае, это можем доказать), то писатель Чарльз Диккенс, например, однажды предложил литератору Уилки Коллинзу избрать одно из 27-ми названий к своему новому роману.
Полемист Дмитрий Донцов был «удивительно творческим» человеком, в этом можно согласиться с автором статьи Олегом Баганом. Ведь шутят, что Донцов написал больше, чем Ленин. Впрочем, современники о Донцове знают мало, потому что его произведения, разбросанные по различным журналам, практически не переиздаются в наше время.
