16 июля 1990 года Верховная Рада УССР приняла Декларацию о государственном
суверенитете Украины. И хотя в этом историческом документе не было сказано
о независимости, но все сторонники «Союза нерушимого» сразу почувствовали:
это — первый сигнал будущего эпохального события, рождение нового государства.
Ибо именно об этом свидетельствовал концептуальный подход авторов Декларации:
союзный центр будет иметь только те полномочия, которые ему добровольно
отдадут республики, и ни на йоту больше. А через год проросло зернышко
государственности: Украина стала независимой. О предпосылках принятия Декларации
и уроках ее для истории Украины рассуждают доктор исторических наук, профессор
Станислав Кульчицкий и народный депутат Украины I созыва Александр Барабаш.
За последние десять лет мы изменились. Наиболее глубоко
изменились материальные условия жизни. Другим становится социальное поведение
и даже психология каждого отдельно взятого человека. Но среди большого
разнообразия исторических событий последнего десятилетия можно точно назвать
то, которое сделало реальными все другие: принятие Декларации о государственном
суверенитете Украины.
Разглядеть действительно большое явление возможно только
на расстоянии — пространственном или временном. Правда, депутаты украинского
парламента понимали масштаб принятого ими документа. День его одобрения
— 16 июля 1990 года — они объявили праздничным. Теперь это обычный рабочий
день. Но и независимость, и Конституция Украины являются следствием события,
которое произошло тогда.
Депутаты, которые принимали Декларацию, пришли в парламент
весной 1990 года. За несколько месяцев общественность успела привыкнуть
к тому, что в высшем законодательном органе УССР ведется острая политическая
борьба. Немногочисленная, но активная Народная рада во главе с Игорем Юхновским
выступала с инициативами, которые выходили за рамки умеренной горбачевской
«перестройки». Возглавляемая Александром Морозом компартийно- советская
номенклатура численно преобладала среди депутатов и успешно противодействовала
оппозиции. И вот вдруг парламентское большинство и оппозиция объединились.
Чтобы понять причины такого почти единодушия, нужно поставить
принятие этого документа в контекст других событий, иногда совсем отдаленных
во времени. Декларация не была непосредственным продуктом массового национального
движения. Организации национально-демократического направления только начали
проявлять инициативу. Истоки Декларации следует искать в событиях, связанных
с системным кризисом советского строя, который начался в середине 50-х
гг. и разворачивался все больше.
Исследуя спираль причинно-следственных связей между событиями
советского периода, можно найти ту из них, которая больше всего повлияла
на нестабильность политико- экономической системы. Это — вынужденный отказ
от массового террора как метода государственного управления. Мировая практика
показывает, что тоталитарный строй нестабилен по природе. Менее всего жизнеспособным
должен был быть советский строй, который характеризовался полным отсутствием
частной собственности на средства производства в легальных сферах экономики.
Советскому обществу были силой навязаны противоестественные отношения между
людьми в процессе производства, обмена и потребления.
Но советский строй обнаружил колоссальную жизнеспособность
в поединке с гитлеровской Германией и в послевоенном ядерно-ракетном соревновании
с США. Здесь сыграло свою роль единственное, но весомое преимущество директивной
экономики над рыночной — мобилизационный ресурс. Не меньшее значение имела
возможность эксплуатации огромных природных богатств, которая смягчала
последствия неэффективного ведения хозяйства. В мирные времена стабильность
режима обеспечивалась главным образом пропагандой и террором.
Несмотря на свою непоследовательность и противоречивость,
реформы Никиты Хрущева оказались необратимыми. Консерваторы в компартийно-государственном
руководстве, которые отправили Хрущева «на заслуженный отдых», не смогли
вернуться к сталинской практике террора, хотя были убежденными сталинистами.
Однако замена грандиозного ГУЛАГа «психушками» и мордовскими лагерями оказалась
достаточной, потому что абсолютное большинство тех, кто мог сопротивляться,
уже были уничтожены или морально сломлены. Советский строй продержался
еще три с половиной десятилетия, пока сформировалось поколение, которое
не помнило 1933 и 1937 гг.
Начиная «перестройку», Михаил Горбачев хотел дать второе
дыхание советскому строю. Однако кампания «десталинизации» довольно быстро
вырвалась из-под контроля Москвы.
Чтобы ликвидировать национальные республики, образованные
угнетенными народами после 1917 года, большевики образовали сначала «независимые»,
а потом союзные советские республики. Во всех конституциях, начиная с Союзного
договора 1922 года, было записано, что каждая республика может выйти из
федерации, если этого пожелает. Утверждая эту пропагандистскую норму, творцы
советских конституций не могли предусмотреть, что она когда-нибудь заработает.
Ведь СССР только выглядел как федерация, а на самом деле держался на не
отраженной в конституциях диктатуре государственной партии. Либерализация
государственного строя в годы «перестройки» ослабила партийную диктатуру.
В стране сразу активизировались центробежные процессы. В ноябре 1988 года
Верховный Совет Эстонской ССР заявил, что ему принадлежит вся власть на
территории республики. Аналогичные решения приняли парламенты Латвии и
Литвы. Верховный Совет УССР осудил тогда эти решения. Соответствующим образом
реагировали и парламенты других республик. Союзный центр еще сохранял контроль
над политическими процессами на периферии.
Компартийный аппарат в СССР всегда был сросшимся с советским.
Партия осуществляла диктатуру опосредованно, через советские органы власти.
Стремясь демократизировать политический строй, М. Горбачев осуществил конституционную
реформу. Впервые с 1917 года были проведены свободные выборы народных депутатов
СССР (в 1989 году) и депутатов Верховных Советов союзных республик, а также
местных советов (в 1990 году). Новоизбранные органы советской власти официально
вышли из-под контроля партийных комитетов. За всеми комитетами КПСС, не
исключая и Центрального, оставалось только право индивидуального влияния
на функционеров в органах власти.
После свободных выборов в Верховные Советы союзных республик
и местные советы ситуация в СССР начала стремительно меняться. В марте
1990 года новоизбранный литовский парламент принял Акт «О восстановлении
независимости Литовского государства». Внеочередной III Съезд народных
депутатов СССР, который тогда проходил, признал его недействительным. Но
12 июня Декларацию о государственном суверенитете по инициативе Бориса
Ельцина принял Верховный Совет Российской Федерации. Пример России заставил
основную часть украинской компартийно-советской номенклатуры солидаризироваться
в этом вопросе с национально-демократической оппозицией. Она почувствовала,
что в противном случае может потерять власть.
Конституционная реформа М. Горбачева меняла сам фундамент
советского строя. Если первая кампания «десталинизации» (после XX съезда
КПСС) ознаменовалась отказом высших органов власти от государственного
террора как постоянного метода управления, то вторая, горбачевская «десталинизация»
подорвала основы тоталитаризма. Государственные управленческие структуры,
которые формировались в ходе свободных выборов, становились действительными
органами власти. Мандат на власть им давало население. Советский Союз не
выдержал такой демократизации и начал разваливаться. Оказалось, что надгосударство
держалось не на дружбе народов, а на диктатуре КПСС. Как только партия
утратила статус государственной, союзные республики начали принимать декларации
о суверенитете. Действуя таким образом, они (кроме прибалтийских) не заявляли
о выходе из СССР. Политическая элита союзных республик избрала менее «травматический»
путь: она повышала статус национальной советской государственности до такой
степени, что от полномочий союзного центра не оставалось практически ничего.
Опираясь на ту часть компартийно-советской номенклатуры,
которая хранила верность союзному центру, М. Горбачев стремился продлить
существование надгосударства в форме Союза Суверенных Государств. Начались
длительные переговоры с лидерами республик («новоогаревский процесс»).
Их прервал путч руководящих деятелей союзных структур в августе 1991 года.
Однако попытка восстановить тоталитарный строй потерпела неудачу. Путч
ускорил распад Советского Союза, КПСС и советского строя в целом. Именно
жизнь исключила термин «перестройка». Оказалось, что советский строй перестройке
не подлежал. Как же назвать то, что произошло?
Ответ один: революция. Коренное изменение форм собственности
и власти всегда называется революцией. В СССР состоялась антикоммунистическая
и антисоветская революция. Конституционная реформа М. Горбачева ее смягчила
и замаскировала. Ведь сначала развалилась партия, и только потом началась
длительная трансформация диктаторской по своим механизмам, но уже зависимой
от избирателей власти.
Каждая революция имеет движущие силы — политиков, которые
формулируют лозунги, социальные слои, которые добиваются их реализации.
Назвать антисоветскую революцию демократической было бы неточно. Демократия
— это цель, а не движущая сила. И она не утвердилась в большинстве бывших
национальных республик. Следует вспомнить, что горбачевская «перестройка»
осуществлялась в атомизированном обществе, где единственной существующей
политической силой была компартийно-советская номенклатура. Поэтому именно
она была движущей силой антисоветской революции. Политики, которые формулировали
лозунги, также (за исключением нескольких десятков диссидентов) вышли из
ее среды. Поименное голосование за Декларацию доказывает это со всей убедительностью.
Трудности переходного периода в Украине чрезвычайно велики.
Но разве можно удивляться этому? Нужно отметить, что при объективных обстоятельствах,
которые сложились в конце XX в., альтернативных путей для Украины не существовало.
