Византийский город Херсон (античный Херсонес) был важным торгово-экономическим и стратегическим центром византийских владений в юго-западном Крыму. Взаимоотношения Киевской Руси с этим выдающимся культурно-политическим центром Византии составляют яркую, однако малоизвестную страницу истории украинского средневековья. Незаурядной была его символическая и основополагающая роль в деле обращения в христианство киевского князя Владимира и организации церковно-культурной жизни в средневековом Киеве. Его образ «місця пам’яті» крещения Владимира в раннемодерной украинской церковной публицистике с ходом времени был прибран к рукам и присвоен чужестранцами. Как все начиналось?
КИЕВ И КОРСУНЬ
В старокиевском летописании Херсонес выступает под названием Корсунь, а прилегающая к нему территория Надчерноморщины — Корсуньской стороной («Корсуньст й страною»). Херсониты-корсунцы хозяйничали не только в Крыму. Они обустраивали свои рыболовецкие фактории и в низовье Днепра. Пытаясь обеспечить торговым флотилиям русских купцов безопасный выход к Черному морю, эти порубежные земли стремилась контролировать и Киевское государство, что нередко вело к вооруженным конфликтам между Русью и «Корсуньст й страною». Их урегулирование началось с заключения в 945 г. соглашения между киевским князем Игорем и византийским императором Константином VII Багрянородным: «Про Корсуньську сторону. Скільки ж є городів у тій частині землі Грецької, хай не мають права на них князі руські. Хай воює князь руський у тих сторонах, — а та сторона не покоряється нам, — і тоді, якщо попросить війська од нас (Греків. — В.Р.), князь руський, ми дамо йому, скільки йому буде треба... А якщо виявлять руси корсунян, які рибу ловлять в усті Дніпра — хай не чинять їм ніякого лиха. І хай не мають права руси зимувати в усті Дніпра, Білобережжі, коло острова святого Елеферія, а коли наступить осінь, хай ідуть вони у доми свої в Русь».
Кроме того, в соглашении было предусмотрено, что в случае появления «в стороні Корсуньській» воинственных черных болгар русскому князю надлежало их не пускать, потому что они могут нанести вред и его стране. Русские же купцы, судя по контексту соглашения, сохраняли право свободной торговли в Крыму. Они организовали свой торговый дом в Корсуне еще, как свидетельствуют исследователи, в конце ІХ в. В середине Х в. торговые и политические взаимоотношения Киевской Руси с византийским Херсоном-Корсунем регламентируются законодательно и приобретают системный характер.
Вопрос спорных территорий в Причерноморье оговаривался также в русско-византийском соглашении в 971 г. Киевский князь Святослав Игоревич подтвердил в нем обещание своего отца отказаться от посягательств на византийские владения, в частности, и в Крыму: «...Ніколи ж не буду я замишляти на землю вашу, ні збирати людей проти неї, ні приводити інший народ на землю вашу і скільки є країв під владою грецькою, ні на волость Корсуньську і на городи її, скільки їх є, ні на землю Болгарську. А якщо інший хто-небудь замислить на землю вашу, то я буду противником йому і буду битися з ним, як і клявся я цесарям грецьким, а зі мною бояри і Русь вся».
Во время правления князя Владимира Святославовича (978—1015 гг.) связи Киевской Руси с Корсунем обрели свой наивысший подъем. В древнерусских письменных источниках их ход скрывался в противоречивых сообщениях летописей и агиографических произведений. Центральным событием в изображенной древнерусскими книжниками мозаичной картине обращения Руси в христианство выступает вооруженный поход Владимира на Корсунь. Около 988 г. «Повесть временных лет» — грандиозное летописное произведение начала ХІІ ст., которое является главным источником для темы нашего исследования, извещает: «Пошел Владимир с войском на Корсунь, град греческий».
Далее летописец детально повествует о долговременной осаде города, его трудностях и изобретательности Владимира, который, перерезав трубы, подававшие к осажденным корсунцам воду, вынудил последних открыть врата его войску. Завладев градом, Владимир с неугасающим воинственным азартом продолжает стучать в греческие двери: «направил Владимир послов к цесарям Василию и Константину, говоря: «Вот город ваш славный я взял. Слыхивал я, что сестру вы имеете, девушку. Поэтому если не отдадите ее за меня, то причиню вашему городу (Константинополю) то, что и этому сделал». После крещения и брака с греческой царевной, которая таки прибыла в Корсунь, Владимир передал этот город как «вено» своему шурину Василию ІІ, а сам с триумфом вернулся в Киев, где и произошло обращение в христианство подданных его страны.
В другом древнерусском произведении — «Памяти и похвале князю Владимиру» Якова Мниха, который является новгородской компиляцией середины ХІІІ ст., возникшей во время канонизации Владимира во времена княжения Александра Невского, подается несколько отличающееся от летописных данных свидетельство: «На второе лето после крещения [Владимир] к порогам ходил, а на третье Корсунь город взял». Историки прошлого приложили немало интеллектуальных усилий, чтобы устранить противоречия и неточности разных повествований о крещении Владимира, мотивов и дорог, которые приводят его в Корсунь. Предложенная А.А. Шахматовым в 1906 г. реконструкция повести о крещении Владимира в Корсуне, названной им «Корсунской легендой», несмотря на притягивающее остроумие авторских комбинаций, размещенных в этой публикации, не решила проблему однозначно. Она подняла целый шквал критических замечаний и возвратила к жизни ряд новых гипотетических построений «реалистичного» воссоздания хронологии и хода событий.
Среди таких исторических реконструкций одной из наиболее мотивируемых является схема, предложенная в ряде публикаций польским историком Анджеем Поппе. Корсуньской экспедиции Владимира, свидетельствует ученый, предшествовала заключенное в сентябре 987 г. между Киевом и Константинополем русско-византийское союзническое соглашение. Правящая тогда в Византии императорская династия как раз переживала крайне нелегкие времена и нуждалась в неотложной вооруженной помощи. Императорские войска летом 986 г. потерпели поражение в битве с болгарами около ущелья Траяновы врата, а в декабре того же года часть военной аристократии подняла восстание. Возглавил мятежников полководец Варда Фока, который провозгласил себя императором. Все это и заставило царьградского императора Василия ІІ (976 — 1025 гг.) искать военную поддержку в Киевской Руси.
На переговорах в Киеве Владимир согласился помочь Византии, но в обмен за эту помощь просил руки дочки покойного императора Романа ІІ — принцессы Анны. Можно было только себе представить смятение императорского правящего дома, вызванное таким дерзким предложением северного «скифа». Двумя десятилетиями раньше к одной из дочерей Романа ІІ сватал своего сына могучий германский император Оттон І, однако получил отказ. В других условиях получил бы отказ, конечно же, и Владимир. Но киевский князь пообещал немедленно отправить в Константинополь русский экспедиционный корпус для борьбы с мятежниками и обратиться вместе с народом Руси в христианство. Владимир и сам стремился приобщить Киевскую Русь к христианской семье народов тогдашнего мира, бесспорным сувереном (отцом) которой был византийский император. Для молодых «варварских» народов не было другого пути вступить в эту семью цивилизованных народов, кроме как отречься от своего языческого прошлого. Благодаря семейному родству Владимира с византийским императорским домом этот путь можно было преодолеть намного быстрее и с немалой политической выгодой для Киева.
Стиснув зубы, Василий ІІ вынужден был пообещать выдать за него свою сестру Анну. Арабо-христианский историк Йахйа (Яхья) Антиохийский около 1066 г. писал: «И заключили они между собой соглашение о свояченице и женился царь русов на сестре царя Василия после того, как он поставил ему условие, чтобы тот крестился, и окрестился весь народ его страны». Владимир сдержал слово и отправил в Константинополь русский экспедиционный корпус для борьбы с мятежниками. Последний насчитывал шесть тысяч обученных воинов и являлся самым дееспособным военным соединением. Это войско Владимира спасло Македонскую династию от узурпатора Варды Фоки, разгромив его в битве под Константинополем весной 989 г. Сам Владимир отправился, когда наступило время, в Крым, чтобы наказать корсунцев, которые переметнулись на сторону политических противников византийского императора Василия ІІ и его брата Константина.
«Повесть временных лет» объединила две версии о месте крещения Владимира: одна связывает его с приглашением в Киев представителей разных вероисповеданий и «выбором» веры, а вторая — с Корсунем. Более подходящей для древнерусского книжника была последняя. Вероятно поэтому, он пытался раскрасить свой рассказ «документальными» реалиями, привязанными к корсуньской топографии: «Окрестился же он (Владимир. — Авт.) в церкви святого Василия и есть церковь и в городе Корсуне, стоит она на высоком месте посреди города, где производят торг корсунцы; палата Владимира стоит около церкви и до сих пор, а цесарицина палата — за алтарем». Однако, разумеется, что перед нами не застывшие следы непосредственных наблюдений автора над реальной топографией византийского города, а скорее литературная комбинация, созданная на основе переформатирования визуально знакомых ему киевских реалий, в частности, комплекса зданий княжеского двора «города Владимира».
Сомнения относительно того, что Владимир крестился в Корсуне, высказывали еще во времена создания «Повести временных лет». В этом и признается сам старокиевский книжник, замечая, что одни его современники называют местом крещения Владимира Киев, другие — Васильев, а третьи — «инако скажють». Так же и более поздние историки признавали крещение Владимира в Корсуне «не историческим» фактом. Однако не исключено, что Владимир в Корсуне стал катехуменом, то есть объявленным христианином. В соответствии с канонами греческого Евгология, византийский обряд крещения предусматривал длительный период оглашения истин христианского учения. Первое оглашение являло собой подготовительную степень на пути к крещению. Оно предполагало следующее деяние: князя, стоящего на коленях перед церковным порогом какого-то корсуньского храма, священник должен был трижды осенить крестом и создать над ним молитву, чтобы Бог даровал ему благословление, просветление духа и зрения. Первое оглашение, или prima signatio, давало возможность принимать участие в церковной службе и, что самое главное, вступать в полноценное общение с христианами.
Вряд ли Владимир ожидал окончания сорокадневного срока первого оглашения в Корсуне. Статус некрещенного христианина он приобрел уже в Киеве или по пути домой. Здесь, в кругу корсуньского и царьградского духовенства он и принял, нужно полагать, второе оглашение. Обычно оно приходилось на второе и третье воскресенье Большого поста и длилось четыре седмицы, на Святую Пятницу. На богослужении, которое происходило в этот день между обедней и вечерней службами, торжественно провозглашалось окончание оглашения и наступал «задокументований підписом з Христом час урятування». Владеющий таким «документом», Владимир вместе с корсуньским и царьградским духовенством приступил к крещению подданных своей страны в водах Днепра.
Начало. Окончание читайте в следующем выпуске страницы «История и «Я»
