Начало. Окончание читайте в следующем выпуске страницы «История и Я».
Историческая судьба Украины (украинских земель) в XVIII в. определялась многими внешнеполитическими и внутренними факторами. Одним из ведущих таких факторов стал геополитический. Украина оказалась практически в центре узла противоречий европейской (католическо-протестантской), азиатско-африканской (мусульманской) и евразийской (православно-мусульманской) цивилизаций, каждая из которых, в свою очередь, состояла из объединения стран — конгломератов, со своими собственными противоречивыми отношениями. Эти конгломераты находились в состоянии открытого (иногда скрытого) конфликта, создавали дипломатические и династические коалиции, заключали ситуативные или долговременные союзы, вели между собой военные действия и т. п.
Напомним, что на протяжении всего XVIII в. на территории Европы продолжались бесконечные войны. С 1700 г. началась Северная война (1700—1721), годом позже — война за испанское наследство (1701—1714). Впоследствии были войны за польское наследство (1733—1735), австрийское наследство (1740—1748); между ними — австро-российская война с Турцией (1735—1740). Во второй половине столетия вспыхнула Семилетняя война (1756—1763), которая оценивается как крупнейший конфликт Нового времени. В этих войнах принимали участие практически все большие и малые европейские государства. В результате военных действий и мирных трактатов перекраивались границы, короны разного масштаба завоевывались, дарились и отбирались. Маленькие владения, как, например, курфюршество Бранденбург, пользуясь случаем, приобретали вес и новый статус (Королевство Пруссия). Представители незначительных государств получали короны мировых лидеров. Династия властителей маленького княжества Ганновер в 1714 г. заняла британский трон. В 1761 г. герцог Гольштейна Карл Петер Ульрих Гольштейн-Готторпский стал российским императором, а свергла его с трона через шесть месяцев собственная жена София Августа Фредерика Ахгальт-Цербст-Дорнбург (она же Екатерина ІІ), отец которой даже не был власть предержащим. На полях брани добывали славу авантюристы, тоже мечтавшие о короне: внебрачные дети, например, Мориц Саксонский, младшие сыновья монархов, как Филипп Анжуйский, завладевший испанским престолом в 1714 г.
Украина не могла остаться в стороне от таких бурных процессов в первую очередь в силу своего географического расположения. С другой стороны, зажиточность украинского населения, потенциальная весомость денежных и натуральных прибылей с данной территории делало ее привлекательным объектом для посягательств иностранных властителей даже в ограниченных границах левобережной Гетманщины (Войска Запорожского) и Слобожанщины. Иностранцы высоко оценивали природные богатства, трудолюбие украинского населения, прибыли от торговли и т. п. Английский дипломат Чарльз Уитворт писал в 1710 г. об Украине: «Эта страна исключительно хорошо заселена и возделана, их города многочисленны, все укреплены сухим рвом, земляным валом и палисадом. Деревни большие и искусно выстроены из дерева. Казаки ведут большую торговлю пенькой, поташем, воском, зерном и скотом. Они живут легко и обильно, пользуясь такими же привилегиями, что и донские. Такая жизнь и богатства вызывают зависть знати и правительства московитов, которые делали несколько попыток постепенно ограничить свободу казаков». Да, именно и должность главы этого государства вызывала зависть. Как справедливо отмечал А. Лазаревский, «Гетман, несмотря на то, что давно уже был одним из подданных царя, не имел в числе их равных себе, состоял по крайней мере в особом, исключительном положении, служил представителем и повелителем обширной страны, пользовался большими прерогативами власти и суда, как ни ограничивало ее царское самодержавне».
Вместе с тем верховный суверенитет (сюзеренитет) над украинскими левобережными землями, после поражения попытки гетмана Ивана Мазепы в 1708—1709 годах избавиться от него, безоговорочно принадлежал Российской империи. Последняя рождалась в огне и крови именно в этом столетии во многом благодаря усилиям украинских интеллектуалов (государственных деятелей, церковников, законодателей и т. п.), использованию украинских материальных и человеческих ресурсов.
Следовательно, Россия крепко держала в своей внешнеполитической карточной колоде украинский козырь и время от времени демонстрировала готовность разыграть его в переговорах с другими сторонами. Поэтому и родилась проблема «украинской короны», под которой имею в виду обещания (иногда даже демонстрации) готовности отдать Украину (разумеется, условно, формально, под своим контролем) какому-нибудь иностранному принцу или другой влиятельному лицу. Такая корона должна была бы, по мнению великороссийских стратегов, удовлетворить амбиции нужных людей, обеспечив управляемость назначенного «властителя». Одновременно фигура такого иностранца, совсем чужого для местного населения, позволяла бы фактически не отпускать украинскую жемчужину из собственных рук. Впрочем, с другой стороны, были и подданные Российского государства, которые хотели заполучить в наследственное владение такой лакомый кусок территории и подданных, полугосударственную власть в вознаграждение за действительные или мнимые услуги империи.
Свою роль в таких комбинациях играла фактическая неопределенность юридического статуса Войска Запорожского (левобережной Гетманщины) в составе Московской державы/Российской империи. В унитарной Московии, с неограниченной и всеобъемлющей властью царя, не было места территориальным привилегиям, корпоративным правам социальных групп, Магдебургскому праву и местному самоуправлению, Литовскому уставу — то есть всем существенным элементам украинской государственно-политической и правовой жизни. Гетманщина должна была рассматриваться таким государством либо как иностранная территория, связанная с ней соглашением, либо как особенный собственный домен царя. На практике применялись оба подхода, иногда — даже одновременно; иногда верх брал один из них.
Это наглядно демонстрирует административная подчиненность «украинских дел» тому или иному московскому высшему учреждению. До конца XVII в. ими занимался Малороссийский приказ — ответвление Посольского приказа, к компетенции которого относились исключительно международные сношения. Это свидетельствовало о признании московским правительством статуса Украины как иностранного государства в составе Московского царства. Вместе с тем изменение титулования монарха («самодержец всея Великой и Малой России») якобы свидетельствовало об официальном статусе Малороссии в качестве личного домена царя. С другой стороны, при создании в 1711 г. Сената как центрального органа управления Россией «малороссийские дела» (кроме казацких, которыми ведала военная коллегия), были отнесены к компетенции вновь созданного высшего административного органа. В 1722—1727 гг. управление Гетманщиной осуществляла специальная Малороссийская коллегия — единственная из петровских коллегий, организованная не по отраслевому, а по административно-географическому признаку. Это свидетельствовало о трактовке Гетманщины как отделенной, но составной части империи со специфическим статусом. С возобновлением гетманства (1728—1734) к гетману был приставлен специальный резидент, а общие дела решались через петербургскую Иностранную коллегию.
После смерти гетмана Даниила Апостола в 1734 г. при Сенате была основана Канцелярия малороссийских дел, что опять низвело украинские проблемы до уровня внутрироссийских. Непосредственно же Гетманщиной в 1734—1750 гг. руководило Правление гетманского правительства (или Министерское правление), во главе которого стоял российский резидент, командующий российскими войсками на территории Украины, киевский генерал-губернатор. Иногда все три должности занимал один человек.
Следовательно, начнем рассказ о претендентах на украинскую корону с начала XVIII в.
ДЖОН ЧЕРЧИЛЛЬ, ПЕРВЫЙ ГЕРЦОГ МАЛЬБОРО: КНЯЗЬ КИЕВСКИЙ?
Шутливая песенка о «Мальбруке», который «в поход собрался», была весьма распространена в Европе и на российских землях в ХІХ — в начале ХХ вв. Ее герой —выдающийся британский полководец начала XVIII в. — Джон Черчилль (1650—1722), действительно большую часть своей жизни провел в походах на трех континентах — в Европе, Африке и Америке. Он был предком всем известного многоразового британского премьера и политического деятеля ХХ в. Уинстона Черчилля. Кстати, последний посвятил своему предку многотомный труд, который историки в один голос оценивают как семейный панегирик.
Однако менее известно, что именно этот британский герцог какое-то время выступал претендентом на корону киевского князя и даже мог заменить гетмана Ивана Мазепу во главе Украинского государства — Войска Запорожского.
Обстоятельства этого засекреченного дела сейчас малоизвестны, ведь переговоры относительно привлечения блестящего полководца к украинским делам велись конспиративно, доверенными лицами Петра І, а Мальборо вообще не был заинтересован в том, чтобы какая-либо информация вышла наружу. Но нет ничего настолько тайного, чтобы оно не стало известно посторонним.
По некоторым побочным сведениями, слухи о вероятности замены гетмана Войска Запорожского другим лицом и с другим титулом согласно московскому выбору появились с 1700 г. Именно тогда их приносили казаки, возвращавшиеся из Лифляндии. Таким новым правителем Украины мог оказаться Джон Черчилль, первый герцог Мальборо.
В то время он считался лучшим европейским военным стратегом и дипломатом, организатором второго Большого альянса (1701: Англия, Голландия, Священная Римская империя), направленного против Франции. Британия была заинтересована в тот момент в продолжении Северной войны, которая держала шведов на востоке, не давая им возможности вмешаться в европейские военные действия на стороне французов. Это создавало определенные точки понимания с московским царем.
Напомним, что начало Северной войны, начатой самим Петром, стало для него неудачным. 18-летний шведский король Карл ХІІ, которого все считали неучем в военном искусстве, тремя меткими ударами разбил антишведскую коалицию. В августе 1700 г. он высадился под Копенгагеном и вынудил датского короля выйти из войны. В октябре другой союзник Петра — польский король Сигизмунд Август ІІ снял осаду Риги, принадлежавшей Швеции. 19 ноября того же года московские войска, осадившие Нарву, были разгромлены вдребезги, а сам царь бежал еще перед битвой. Спастись удалось только новым гвардейским полкам — Лефортовскому, Преображенскому и Семеновскому.
Такой провал как дипломатических, так и военных усилий Петра заставил его искать выход в посредничестве влиятельных государств.
Российский дипломат в Гааге А. Матвеев встречался в 1702—1703 гг. с герцогом и по требованию Петра попробовал заинтересовать Мальборо в поддержке Московского царства. По результатам этих встреч он писал из Гааги руководителю московской дипломатии Г. Головкину: «...а если кого можно подкупить, то это фаворита королевы английской Мальбурга, чтоб он был весь на нашей стороне, и если Англия согласиться на шведскую войну, то здесь будут этому очень рады». Причем московский резидент прямо говорил, что традиционные подарки мехом или драгоценностями здесь ничего не стоят — их воспринимали только как знак внимания. Для подкупа необходимы были значительные средства. Сам герцог был в то время весьма заинтересован в деньгах: фамильных состояний у него фактически не было, а придворный статус, жизнь за границей, активная дипломатическая деятельность и семейные расходы съедали должностные доходы.
Не зная этого, московский царь рассуждал, по какой цене можно было бы купить благосклонность герцога. Обнаружена собственноручная надпись Петра на проекте «приказа» дипломатам искать способ, чтобы заинтересовать британца: «Не чаю, чтоб Мальбруха дачею склонить, понеже чрез меру богат; аднако ж обещать тысячь около двухсот или больше...» Очевидно, как раз тогда родилась идея такой взятки, от которой трудно отказаться — в виде личных владений.
В 1707 г. Матвеев уже ездил в Лондон и там встречался с британским полководцем. Российский историк С. Соловьев так описывал результат этой встречи: «Мальборо в ответ рассыпался в обнадеживаниях и обещаниях всякого рода. Но одними этими обнадеживаниями и обещаниями и надобно было ограничиться». Суть просьб Петра на этот раз заключалась в получении согласия Британии (или персонально герцога Мальборо) на посредничество в мирных переговорах со шведами. Как раз тогда Карл ХІІ победно шествовал по Польше и Саксонии, угрожая западным границам Московского царства, а царь не был уверен в собственных силах.
По возвращении герцога на континент для руководства союзнической армией в войне за испанское наследство с ним встречался другой царский конфидент Гюйсен. Ему герцог вроде бы откровенно заявил, что готов помочь Петру, но требовал за это княжество в России. Когда канцлер сообщил царю, тот дал такую письменную директиву: «Ответствовать Геезену на его вопрошание, что дук Мальбург желает княжество из русских: на что отписать к Геезену, и если от вышереченный дук к тому склонен, то обещать ему из трех, какое похочет — Киевское, Владимирское или Сибирское, и притом склонять его, чтоб оный вспомогал у королевы о добром миру с шведом, обещать ему, ежели он то учинит, то с оного княжества по все годы жизни его непременно дано будет по 50000 ефимков, тако ж камень-рубин, какого или нет, или зело мало такого величества в Европе, тако ж и орден св. Андрея прислан будет».
Как видим, всегда экономящий и даже скаредный царь был готов формально отказаться от одной из составляющих своего наследственного титула и даже говорил о предоставлении значительной ежегодной «пенсии», только бы заручиться британской дипломатической поддержкой. Не исключено, что Петр І рассчитывал и на военные таланты герцога, который, очевидно, стал бы защищать свое новое владение от вторжения иностранных войск.
Впрочем, никаких реальных последствий дело не имело. Мы не знаем, как отнесся Джон Черчилль к сделанному предложению и выбрал ли для себя именно Киевское княжество, но первая попытка поставить украинскую корону на кон большой европейской дипломатической игры таким образом была сделана.
Возможно, шведы заплатили герцогу больше, чем обещали московиты. Ведь о нем говорили, что в молодые лета он продавал себя, а в зрелые — свою шпагу. Герцог лично встречался с Карлом ХІІ и выразил восхищение молодым полководцем. Для Матвеева дипломатическая миссия в Лондоне завершилась громким скандалом с арестом за долги. По возвращении в Гаагу он написал на родину: «От двора английского не обещаю ни какой царскому величеству приязни, видя неизмеримые лукавства герцога Мальборо и склонность его к шведскому и ганноверскому дворам». Вместо титула князя Киевского Джон Черчилль получил в 1704 г. другой — князя Священной Римской империи. В 1711 г. вдобавок к этому пустому титулу тот же австрийский император предоставил ему еще и настоящее личное владение (княжество Минделгейм) на территории имперского лена — Баварии. После выхода в отставку в 1712—1713 гг. Мальборо с женой провел там какое-то время, наслаждаясь жизнью властителя. Последняя была и похоронена в каплице упомянутого имения в 1744 г.
