Уже тысячи лет назад мудрецы Древней Эллады заметили интересную
закономерность: человечество в своем развитии раз за разом словно возвращается
«на круги своя», проходя известными уже путями и решая знакомые по опыту
более ранних поколений проблемы.
Один из последних по времени такой случай нам «любезно»
предоставила высшая палата российского законодательного органа — Совет
федерации, устроив столько шума и растревожив такие страсти вокруг ратификации
украинско-российского межгосударственного соглашения. Соглашения, которое
должно обеспечить условия для стратегического партнерства двух соседних,
близких в этническом и историческом отношениях, народов. Особую изюминку
в данную политико-правовую коллизию привносит то, что вопрос ратификации
нынешнего межгосударственного соглашения почти день в день совпал со временем
ратификации украинско-российского договора 1654 года, более известного
для широкого круга читателей как — Переяславского.
«Переяславская рада» — цель или средство? начало или конец?..
Листая страницы исторических изданий хотя бы десятилетней давности трудно
понять вопросительную интонацию этих строк. Ведь там безапелляционно утверждалось,
что в 1648 году Богдан Хмельницкий и его единомышленники подняли восстание
против национального и социального угнетения со стороны Речи Посполитой
и за воссоединение с Российским государством, чего благополучно удалось
достичь в 1654 году на Раде в Переяславе. Нелогичность или, точнее сказать,
— абсурдность такой «логики» — очевидна. Ведь попытка построения завершенной
логичной концепции приводила к выводу, что Хмельницкий начал борьбу одновременно
и за независимость, и против нее. Неправомерность такой постановки вопроса
доказывает не только ее внутренняя нелогичность, но и доступные историкам
документальные свидетельства эпохи.
Уже с начала 1649 года гетман и его ближайшие сподвижники
выразительно отстаивают идею построения «удельного» Украинского государства,
проводя при этом чрезвычайно энергичную внешнеполитическую деятельность.
Хмельницкий с первых же дней восстания заключает военно-политический союз
с крымским ханом, пытается привлечь на помощь Трансильванию, Молдавию и
Валахию; быть под покровительством их общего протектора турецкого султана
и — одновременно — проводит переговоры с противниками последнего — Венецией
и Габсбургской империей. Особой активностью отличаются контакты украинского
правительства с представителями московского царя и шведского короля. Как
один, так и второй соперничали с польскими монархами за доминирование в
Центрально-Восточной Европе. На почве этого соперничества гетман надеется
достичь выгодного для украинских интересов антипольского фронта.
Целых шесть лет московское руководство бездеятельно наблюдает
за развитием военного конфликта, не осмеливаясь выступить против короля
— слишком свежими были воспоминания о поражениях в ходе Смоленской войны.
В конце концов гетману удается успешно разыграть «турецкую карту», пригрозив,
что в случае очередного отказа Москвы от предоставления помощи украинским
казакам, он примет верховенство турецкого султана.
Отсутствие установившихся традиций полноценной государственной
жизни в Украине приводит к тому, что 8 января 1654 года Генеральная Рада
— наивысший тогда законодательный орган — «ратифицирует» договор с московским
царем, а уже после Рады, 9-10 января украинская делегация во главе с гетманом
Богданом Хмельницким ведет переговоры с царским послом боярином В.В.Бутурлиным
относительно условий уже провозглашенного союза.
Причем, 8 января украинский гетман и старшина в соборной
церкви Переяслава утвердили союз присягой и требовали, чтобы Бутурлин сделал
это же от имени царя, но тот отказывался, утверждая, что никогда такого
еще не было, чтобы за «великого государя кто-либо мог веру совершить; никогда
не было и теперь не будет». Старшина оставила Бутурлина в церкви, а сама
долго советовалась: как ей быть в данной ситуации. В конце концов суждения
военно-стратегические взяли верх и гетман согласился и принял на веру слова
посла, что царь лично высоким монаршим указом подтвердит все права и вольности
Войска Запорожского.
С середины января сначала в Чигирине, затем в Корсуне гетман
проводит серию старшинских совещаний, по результатам которых 17 февраля
подписывает официальную инструкцию послам на переговоры в Москве, так называемые
«Статьи Богдана Хмельницкого». Инструкция предусматривала неприкосновенность
государственного строя в сфере политико-административной, судебной, социальных
отношений и т. д. Как было уже договорено в Переяславе, Москва брала на
себя обязательства предоставлять Чигирину военную помощь против Речи Посполитой,
а украинское руководство со своей стороны признавало царя своим покровителем
и обязывалось ежегодно выплачивать определенную сумму дани. Но украинская
сторона настаивала на том, чтобы в отличие от других вассально зависимых
государств Украина имела право после смерти гетмана самостоятельно избирать
его преемника. Предлагалось закрепить положение о том, чтобы гетман имел
право свободно принимать и отпускать иностранных послов.
Полномочные послы Войска Запорожского Самойло Богданович-Зарудный
и Павел Тетеря прибыли в царскую столицу 12 марта, а 13 марта начались
их переговоры с московскими боярами. На переговорах, которые продолжались
почти неделю, российская сторона в общем соглашалась на предложенный Чигирином
проект, обязавшись почитать украинский государственный строй и существующую
модель социально-экономических отношений (на территории Российского государства
крепостнические порядки были подтверждены Соборным уложением 1648 года,
в то время как в Украине в годы Освободительной войны крепостная зависимость
была ликвидирована). Правительство Алексея Михайловича согласилось и на
то, чтобы украинский правитель «послов в добрых делах принимал и отпускал»,
но запретило поддерживать дипломатические контакты с польским королем и
турецким султаном. Еще одно ограничение украинского суверенитета касалось
финансовых аспектов соглашения. Москва отказалась от предложенного гетманом
варианта, записав вместо этого положение, согласно которому налоги с украинского
населения должна собирать местная администрация, но под контролем царских
представителей и собранные средства должны были поступать в царскую казну,
чтобы уже оттуда отчисляться на украинские нужды. Именно в таком виде 21
марта 1654 года были приняты принципиальные положения украинско-российского
соглашения. 27 марта соглашение «ратифицировал» царь Алексей Михайлович.
В ходе переговоров бояре пытались также заставить украинскую
сторону согласиться на пребывание царских войск во главе с воеводами в
«больших городах» — Чернигове, Переяславе и Нежине (как видим нынешняя
проблема пребывания частей российского флота в Севастополе также имеет
свою давнюю предысторию). Украинские послы решительно протестовали против
этого и бояре не включили данное положение в окончательный вариант соглашения.
Правда, это не помешало им в будущем добиваться введения таки царских войск
в названные города, ссылаясь на сам факт обсуждения данного вопроса в марте
1654 года.
Хотя Войску Запорожскому гарантировалась широкая внутренняя
автономия и право внешнеполитических отношений, внесенные дополнения существенно
усиливали степень его зависимости от царя. Естественно, что такое положение
вещей не устраивало Хмельницкого. Текст договора, откорректированный в
Москве в невыгодном для гетманского правительства направлении, в Украине
не был обнародован и в своей деятельности гетман игнорировал навязанные
его послам ограничения. В сфере внешнеполитической деятельности также главным
приоритетом выступают украинские интересы, а не указания из Москвы. Когда
же в июне 1657 года в Чигирин прибывает боярин Федор Бутурлин с претензиями
Алексея Михайловича относительно невыполнения Хмельницким взятых обязательств,
украинский правитель заявляет, что «судье Самойлу (т.е. Самойлу Богдановичу-Зарудному)
и полковнику Тетере он не приказывал и в мысли у него того не было, чтобы
в больших городах, в Чернигове, в Переяславе, в Нежине велел быть царского
величества воеводам, а прибыли собирать и отдавать царским воеводам». Не
менее резким и категоричным был ответ гетмана и на обвинение относительно
проведения им независимой внешней политики.
Категоричность заявлений гетмана объяснялась и тем, что
с осени 1656 года, подписав Виленское перемирие, московские политики стали
на путь сепаратных переговоров с правительством Яна Казимира. Российско-польское
перемирие свидетельствовало об игнорировании Москвой взятых на себя военных
обязательств.
Таким образом, в конце 1656 — первой половине 1657 года
Переяславско-московское соглашение исчерпало свой потенциал. Как одна,
так и вторая сторона лелеяла надежды скорректировать его положения. Смерть
Богдана Хмельницкого в середине 1657 года и борьба за гетманскую булаву
позицию Москвы сделали более выигрышной. Однако дерзость московских требований
относительно ограничения украинского суверенитета в пользу царя стала причиной
того, что в 1658 году Переяславско-московский договор был денонсирован
и на протяжении осени 1658 — лета 1659 года происходит кровопролитная украинско-российская
война.
Невзирая на этническую, религиозную и культурную близость
двух восточнославянский народов, нерушимости их союза или как модно говорить
ныне — стратегического партнерства, можно было достичь только уважая интересы
друг друга. 345 лет назад Москва боярская не смогла преодолеть искушения
диктовать Украине собственную волю. Что ж, будем надеяться, что Москва
демократическая окажется более дальновидной...
