Украинцы недавно отметили юбилей Ивана Франко. Сказаны красивые и нужные слова о величии этого гениального человека, о значении сделанного им для нашей Родины. Но, откровенно говоря, не покидает чувство тревоги. Есть у нас плохая традиция, от которой давно следовало бы избавиться: отпраздновать юбилей того или иного выдающегося деятеля — и тут же забыть о нем. Нельзя, чтобы подобное случилось и с Иваном Яковичем — тем более, что несмотря на «высокие» эпитеты, он и сейчас остается непрочитанным.
Именно поэтому «День» предлагает читателям два послеюбилейных материала, освещающие некоторые, но весьма существенные аспекты деятельности Франко — историка культуры, литературоведа, политического мыслителя, возглавляющего украинское общественное движение.
Ивана Франко большинство украинцев воспринимает прежде всего как писателя, публициста и общественного деятеля. В то же время довольно часто в поле зрения не попадает его научная деятельность. И это несмотря на то, что он оставил после себя большое количество научных трудов в области истории литературы, фольклористики, психологии творчества и тому подобное. К тому еще имел и официальную докторскую степень, предоставленную ему в Венском университете. Конечно, некоторые из его трудов со временем потеряли свою научную ценность. Тем не менее, многие из них остаются актуальными до сегодняшнего дня.
Если говорить о научных интересах И. Франко в области истории литературы, то его больше всего интересовало творчество Тараса Шевченко и Ивана Вишенского. Сначала он хотел написать докторскую диссертацию на тему «Политическая поэзия Шевченко 1844—1847 гг.». Однако такая тема в то время выглядела слишком радикальной. Поэтому И. Франко отказался от этой идеи. После этого он задумал диссертацию по творчеству Ивана Вишенского, интерес к которому в то время вырос среди украинских исследователей. Хотя диссертационная работа была написана и имела несомненную научную ценность, однако И. Франко так и не смог защитить ее в Львовском университете. Пришлось ехать в Вену и защищать там другую диссертационную работу по литературной истории старохристианского духовного романа «Варлаам і Йоасаф».
Тем не менее, И. Франко издал монографию «Іван Вишенський і його твори», а также ряд научных и научно-популярных статей, посвященных этому писателю и полемической литературе конца ХVI — начала ХVII вв. Работая над диссертацией по творчеству И. Вишенского, И. Франко неизбежно должен был обратиться к истории Острога и Острожской академии. Ведь в этом городе бывал И. Вишенский. Именно здесь было напечатано единственное при его жизни произведение. К тому же здесь писатель-полемист написал послание к князю В.-К. Острожскому.
Работая над творчеством И. Вишенского, И. Франко начал проявлять интерес к Острожскому культурному центру. Уже в статье «Иоанн Вишенский», которая была напечатана на русском языке в журнале «Киевская старина», И. Франко говорит, что И. Вишенский, судя из его послания к В.-К. Острожскому, бывал в Остроге. В частности, здесь его возмутил народный обычай класть пироги и яйца на могилу покойника. В другой научно-популярной статье, которая сначала была напечатана в журнале «Хлібороб» (Коломыя) под названием «Іван Вишенський. Руський писатель ХVI віку», Острожскому культурному центру, в частности академии, И. Франко уделил намного больше внимания. Возникновение ее он связал с католической экспансией на украинские земли. По мнению исследователя, князь В. К. Острожский «зрозумів, що без просвіти Русь не може двигнутися з упадку і православ’я не може отстоятися перед напором латинства. І ось він великим коштом завів у своїм місті Острозі вищу школу, або, як тоді звали, Академію, і запросив до її ведення славного грецького ученого Кирила Лукаріса, що опісля був патріархом константинопольським. Побіч нього працювали як учителі при тій школі також розумні і вчені русини: Герасим Смотрицький, отець славного Мелетія Смотрицького, і галичанин Іван Княгиницький, пізніший монах Йов, основатель Скиту Манявського. Крім школи, завів князь Острозький в Острозі друкарню, в котрій видав декілька дуже гарних книжок для науки народу і оборони православ’я».
В данном случае И. Франко довольно полно использовал информацию, которая существовала тогда об Острожской академии. Очевидно, есть смысл также согласиться, что академия возникла в результате конфессионального противостояния и осмысливать ее деятельность стоит именно в таком контексте. Далее И. Франко в своей статье говорит об изданиях Острожской типографии, особенно обращая внимание на издание Библии. В другом месте статьи, несколько повторяясь, он говорит, что князь В.-К. Острожский «заложив у своєму місті Острозі першу руську Академію (коло р. 1577), де вчили молодих русинів язиків: церковного, латинського і грецького, а також різних вищих наук». Как видим, И. Франко специально подчеркивал, что данное учебное заведение было школой высшего типа. Поражает то, что исследователь, не будучи знаком с документами, которые сейчас нам известны (Азбука 1578 г. и завещание Гальшки Острожской от 1579 г.) довольно точно определил дату основания Острожской академии — 1577 г. Сейчас ряд авторитетных исследователей считает, что академия была основана или в конце 1576 г. или где-то в начале 1577 г. И. Франко даже высказывает мнение, что И. Вишенский был при дворе князя. Это он аргументирует тем, что писатель-полемист обращался к князю с посланием из Афона. Допускает, что возможно И. Вишенский был учеником Острожской академии. Конечно, это гипотезы, но гипотезы не такие уже и безосновательные. Особенно, что касается службы И. Вишенского у В.-К. Острожского. Известно, что у князя был слуга по фамилии Вишенский. В полемическом произведении «Антиризис» епископ Ипатий Потий сообщает, что ему письмо от князя В.-К. Острожского от 21 июня 1593 г. было передано «через пана Василия Суражского и через пана Вишенского».
Тема «И. Вишенский и Острожская академия» проходит красной нитью через диссертационную работу И. Франко, посвященную писателю-полемисту. Рассматривая произведения писателя, он, понятно, обращается и к «Посланню до князя Василя Острозького». Считал, что это произведение появилось после прочтения написанного в Остроге «Апокрисиса» Христофора Филалета. Рассматривая биографию писателя, И. Франко пишет, что тот жил в Остроге и служил при дворе В. К. Острожского, к которому чувствовал определенный пиетизм. Ведь имя этого князя, считает И. Франко, полемист «поставив на чолі одного зі своїх перших посланій, і то без жодної внутрішньої, речової потреби». И. Франко так рисует гипотетическую картину службы у князя: «Життя при дворі такого великого пана, як Острозький, котрий з маєтків своїх мав мільйон річного доходу, а при дворі мав притулок тисячам найрізноманітніших людей, шляхти, вчених, артистів і простих ошуканців та пройдисвітів, було, без сумніву, великою школою для молодого чоловіка. Не треба думати, що життя йшло для нього в розкоші і вигодах; противно, тут він привчався і не доїдати і не досипляти, змушений був ненастанно держатися на осторозі, догоджувати тисячі дрібних і великих забаганок, прислуговувати всякому, зносити часті, нераз прямо самодурські униження і оскорби, та зате вчитися заглядати на дно життя, відрізняти правдивий блиск від фальшивого, міг користати з товариства людей учених і бувалих, стикатися ненастанно з людьми найрізніших станів, від простих підданих хліборобів аж до примасів та сенаторів і королів, і все це мусило значно розширювати круг його відомостей і поглиблювати його світогляд, особливо коли у нього була душа не лакейська, а схильна до вдумливості, критики та глибоко моральна. Тільки такою всесторонньою школою життя ми можемо вияснити собі те обширне знання світу і людей, яке зустрічаємо у нашого автора при його невеликій, та й то, здається, досить пізно набутій книжній ученості; тим знанням дійсного життя, звичаїв і характерів людських Вишенський різко і корисно відчувався від других сучасних і пізніших писателів духовного походження, хоч і значно вченіших від нього…».
Как видим, эти рассуждения основываются не на каких-то реальных фактах, зафиксированных в источниках, а на интуиции автора. Тем не менее, такое «интуитивное знание» не стоит отбрасывать. И. Франко хорошо понимал психологию писателя. И поэтому, зная творчество И. Вишенского, пришел именно к таким рассуждениям. Есть в диссертации непосредственные упоминания об Острожской академии, ученых, которые были связаны с ней. Особое внимание он уделяет острожским писателям-полемистам Герасиму Смотрицкому, Василию Суражскому, Христофору Филалету.
Своеобразным дополнением к диссертационному исследованию И. Франко стала его статья «Новий причинок до студій над Іваном Вишенським», впервые напечатанной в «Записках Наукового товариства імені Шевченка». Он пишет, что в своей диссертационной работе он не разобрал одно произведение И. Вишенского, на которое также не обратили внимание его критики. Это — сборное послание афонских монахов, опубликованное князем В.-К. Острожским в 1598 г. в дополнение к семи посланиям патриарха Мелетия Пигаса против унии в т.н. «Острозькій книжечці в десяти відділах». Данное послание, несмотря на его анонимность, И. Франко на основании литературного анализа произведения однозначно приписывает И. Вишенскому. При этом указывает, что это единственное, напечатанное при жизни полемиста, произведение. Хотя указанное послание, по его мнению, не является произведением «первостепенной важности», тем не менее является «інтересним твором, вносить одну певну дату в хронологію цих творів (подразумеваются сочинения И.Вишенского. — Авт. ), яку нам приходиться установляти навздогад, укріплює дату написання другого, дуже важного твору — послання до єпископів- уніатів, для якого отсе послання служить немов коротеньким нарисом і конспектом, і подає важний причинок для його значення, яке мали писання Вишенського для сучасних, котрі не вагувалися надрукувати його посланіє в одній книжці з посланнями високопоставленого і шановного Мелетія Пігаса».
И. Франко также интересовала Острожская Библия, издание которой было связано с академией. При этом он указывал, что Библия «учитывая свою редакцию и свои источники не дождалась еще детального исследования». Чтобы определенным образом ликвидировать этот пробел, И. Франко обращается к анализу текста третьей книги Эздры, вмещенной в Острожскую Библию. Именно этому вопросу посвящена его статья «Причинок до студій над Острозькою Біблією», которая была напечатана в «Записках Наукового товариства імені Шевченка». И. Франко считал, что третья книга Эздры в старой украинской литературе «не имела никакого влияния. До конца ХV в. она была совсем неизвестна уже хотя бы потому, что ее нет в греческом каноне». По его мнению, эта книга впервые была переведена с латинской Вульгаты в Новгороде и помещена в т.н. Геннадиевскую Библию. Причем ее перевод был далеким от совершенства. Именно из-за несовершенного перевода она здесь не вызвала заинтересованности. Для И. Франко является «несомненным фактом», что третья книга Эздры была взята редакторами Острожской Библии из новгородской рукописи. Также И. Франко считал, что именно благодаря напечатанной в Остроге Библии третья книга Эздры обратила на себя внимание русинов и, возможно, имела отзыв в полемической литературе. И. Франко сравнивает текст данной книги, помещенной в Острожской Библии, с ее текстом, найденным в украинском рукописном сборнике, который исследователь относит к рубежу ХVI—ХVII вв. Он считает, что переписанный текст был именно из Острожской Библии. Но если в тексте последней чувствуются диалектизмы, собственно тогдашние украинизмы, то в данном рукописном сборнике анонимный переписчик, по мнению И. Франко, пытается вернуться к старым, «более правильным» архаическим формам. Хотя и первый, и второй переводы с латыни не являются качественными.
Исследователь не мог не обратить внимание на парадоксальность ситуации. Рукописный текст, который как будто появился позднее Острожской Библии и был ее копией, архаичнее источника. И. Франко пытался дать «психологическое объяснение» этого парадокса. Мол, переписчик делал копию не механически, а с определенной идеей. Поэтому он «подкрашивает текст в старинный цвет, любуется старыми формами и употребляет их систематичнее, чем Острожская Библия». Похоже, утвержденное в русской историографии мнение о новгородской Геннадиевской Библии как первооснове Библии Острожской сыграло с И. Франко злую шутку. Современные исследователи, в частности Р. Турконяк, довольно критически относятся к этому мнению. Хотя острожские книжники и знали Геннадиевскую Библию как авторитетный текст, но все-таки этот был только один из источников. Они широко использовали разнообразные старославянские, греческие, латинские, еврейские библейские тексты. В свете современных исследований Р. Торконяка над Острожской Библией, приведенная И. Франко информация о рукописном сборнике с текстом третьей книги Эздры может иметь другую трактовку. Вполне вероятно, что И. Франко нашел староукраинский рукописный текст, который мог использоваться редакторами Острожской Библии.
После написания упомянутой статьи об Острожской Библии И. Франко, судя по всему, продолжал работу над этим изданием и пришел к несколько другим выводам в отношении оригинальности перевода данной книги. Если сначала он рассматривал ее едва ли не как копию Геннадиевской Библии, то в статье «Сучасні досліди над Святим Письмом» (1908) читаем следующее: «Те, що вийшло 1581 р. в Острозі (подразумевается Библия. — Авт. ), — се був звід староруських і болгарських перекладів і нових перекладів із латинської Вульгати». Такой взгляд на Острожскую Библию является приближенным к современному, поскольку установлено, что редакторы этой книги пользовались большим количеством библейских текстов на разных языках.
Заинтересованность полемической литературой, Острожской Библией, знакомство с разнообразными историческими материалами привели И. Франко к мысли, что «рід князів Острозьких відіграв дуже важливу роль в історії Південної Русі та в історії Польщі ХV— ХVI вв.». Члены этой семьи упоминаются в разнообразных работах исследователя. Возможно, он даже вынашивал план создания монографической работы о князьях Острожских, которая базировалась бы на аутентичных источниках, или хотя бы целостного издания таких источников. В частности, И. Франко считал, что «особенно письма и записи князя Василия Константиновича Острожского стоят такого издания и специального изучения их». Показательной в этом плане является его статья «Шість записів князя Іллі Костянтиновича Острозького з р. 1535—1540», напечатанная в научном дополнении к «Учителю» в 1912 г.
В этой статье было проанализировано шесть документов из архива князей Сангушков, которые касались личной жизни Ильи Острожского, брата В.-К. Острожского. И. Франко считал, что эти документы не отличаются какой-то особой литературной или исторической ценностью. Но они ценны «для характеристики и понимания домашней и общественной жизни тех времен, ибо рисуют нам… отношения непосредственно словами свидетеля, который, когда писал, не думал о том, что пишет для ... потомков». И. Франко планировал издавать подобного рода документы, даже положить начало соответствующей серии. Потому что они, по его мнению, являются памятниками «нашої народної мови, дуже часто з надзвичайно цікавими та важними подробицями, зворотами та назвами, з тих часів… Не менш важне й те, що в тих документах часто оповідаються події з буденного, родинного та громадського життя, які уходять уваги істориків, що звертають бачність на цілість історії…» При этом И. Франко указывает, что таким образом выпала с поля зрения М. Грушевского «глубокая трагическая история Гальшки Острожской», единственной дочери князя Ильи Острожского. Она, по мнению исследователя, «благодаря необычным обстоятельствам сделалась героиней довольно необычной даже по тем временам романтической истории».
Понятно, И. Франко не только как ученого, но и как писателя заинтересовала судьба Гальшки Острожской, свидетельством чего и является упоминавшаяся статья о документах ее отца. Сейчас установлено, что именно эта женщина выступила основательницей Острожской академии. Это не было известно ни И. Франко, ни его современникам, поскольку завещание Гальшки Острожской тогда не было еще введено в научный оборот. Но интерес И. Франко к основательнице Острожской академии сам по себе является показательным.
Кроме приведенных работ, фрагментарные упоминания об Острожском культурном центре, его изданиях, академии, острожских полемистах, князьях Острожских встречаются в ряде других статей, обзоров, рецензий и тому подобное. Это — «Сочинения Ивана Вишенского», «Наш театр», «Слово о Лазареві воскресеніи», «Життя і літературна діяльність Іпатія Потія», «Дві унії. Образк з історії Русі при кінці ХVI віку», «Описание документов архива западно-русских митрополитов» и другие. Все это дает основания говорить, что И. Франко очень интересовала деятельность Острожской академии. А его исследования внесли значительный вклад в изучение этого культурно-просветительского феномена.
