В пантеоне великих, оставивших яркий след в истории бурного XVI века, есть множество по-настоящему уникальных (конечно же — каждая по-своему) личностей.
Елизавета Английская и Мария Стюарт, Екатерина Медичи, Генрих VIII Английский, император Карл V, принц Вильгельм Оранский, Мартин Лютер и Жан Кальвин, французский философ Мишель Монтень, писатели — испанец Мигель Сервантес и англичанин Вильям Шекспир, португальский мореплаватель, совершивший первое кругосветное путешествие, Фернан Магеллан...
Американский журнал «Тайм» (см. «День», №177) отдал предпочтение Фернану Магеллану. Что ж, можно согласиться и с таким мнением. Но все же был один человек в то время, умудрившийся остаться в коллективной исторической памяти (а она, ох как избирательна!). «Единственный король, о котором народ сохранил память» — эта фраза весьма показательна, хоть и звучит тривиально. Она очень точно определяет посмертную судьбу французского короля Генриха IV, открывшего эру династии Бурбонов.
Как это ни парадоксально, но именно смерть обеспечила ему стойкую популярность вплоть до наших дней. Почему так получилось? Будучи порождением этого века, века кровавых религиозных войн, эпохи, наполненной жестокостью, нетерпимостью и агрессивностью, Генрих IV резко отличался от мира, в котором жил. Столь парадоксальный вывод требует обоснования.
Если не обращать внимания на остроумные выходки наваррца, его любвеобильный характер, множество амурных романов (а это тема — непаханое поле), то перед нами предстанет человек, сохранивший в себе ренессансный оптимизм. Генрих IV отличался мягкосердечием, терпимостью, меланхоличностью и скептичностью. Он явно был «белой вороной», которую хранило до смертного часа Божье провидение. Сколько раз он подвергался опасности быть раздавленным обстоятельствами!
Почти 30 лет Генрих, третий сын Антуана Бурбонского и Жанны д’Альбре, единственной дочери короля Наварры Генриха, принадлежал в большей степени истории Юго-Запада Франции, а не всей страны в целом. Наварра в середине XVI века (Генрих родился в 1553 году) — это крохотное, зависимое от Франции, в какой-то степени опереточное королевство. По древнему Саллическому закону, Генрих Наваррский был самым близким родственником представителей правящей во Франции династии Валуа (Генрих III, которого наш герой сменил на королевском троне, был ему кузеном в 22-й степени!). Саллический закон считал ближайшего родственника покойного короля по мужской линии наследником трона Капетингов в обход сыновей, рожденных дочерьми.
Казалось, позиции династии Валуа в 1553 году были незыблемы — на троне восседал Генрих II, имевший такой крепкий тыл, как четыре законных сына: Франциск, Карл Максимилиан, Генрих и Франсуа-Эркюль. Незаурядный ум Екатерины Медичи, королевы-матери, позволил ей (может быть даже со снисхождением) приблизить «родственника» и его мать, бывшую истой кальвинисткой. Мать и сын принадлежали к религии меньшинства. Протестанты (гугеноты — «дети короля Гуго», или кальвинисты) во Франции XVI века были довольно сплоченной силой; их владения охватывали юго-западные, часть южных земель, значительная часть буржуазии и дворян также были сторонниками новой религии, пришедшей во Францию из Женевы от неистового противника Рима Жана Кальвина.
Находясь при дворе в Париже Генрих Наваррский знакомится с кузенами, становившимися поочередно (с 1559 по 1589 годы) королями Франции и кузиной Маргаритой. Генрих уважал, по крайней мере, ее и герцога Анжуйского — будущего короля Генриха III.
Образование Генрих Наваррский получил в College de Navarre в Париже, прекрасно знал латинских классиков и сносно древнегреческий язык. За образованием сына внимательно следила мать — Жанна д’Альбре, привившая ему уважение к идеям Реформации. С отцом Генриха Жанна д’Альбре фактически разорвала отношения — она не могла простить ему перехода в католицизм.
После смерти в бою отца — командующего королевскими войсками Антуана Бурбонского (человека нестойких взглядов, храброго солдата, но недалекого), вынужденного воевать на северо-востоке с бывшими единоверцами-гугенотами и англичанами, ситуация в стране стала взрывоопасной. Екатерина Медичи в конце 1562 года становится регентом при несовершеннолетнем сыне — Карле IX. Первая из череды (их было восемь) религиозных войн во Франции завершилась победой католиков у Дре и подписанием Амбуазского эдикта в марте 1563 года. Эдикт признавал свободу совести, но предоставлял гугенотам только ограниченные возможности в проведении богослужений.
Смерть старшего принца семьи Конде — Людовика, автоматически сделала Генриха Наваррского и его кузена — Генриха Конде вместе с адмиралом Гаспаром де Колиньи вождями партии гугенотов. Уже в 16-летнем возрасте Генрих участвовал в неудачных битвах при Жарнаке и Монтокуре. Но гугеноты укоренились в стране, укрепляли крепости. Настоящим бастионом их стал богатый приморский город Ла-Рошель. Извлечь выгоду от побед католики не сумели и были вынуждены подписать в августе 1570 года мир в Сен- Жермене. Уступки, сделанные гугенотам, говорили о том, что государственный строй во Франции находится в кризисном состоянии. Кроме подтверждения положений Амбуазского эдикта, мятежная партия получила четыре важных укрепленных пункта.
Мир, казалось, не за горами. Колиньи приехал в Париж, а Генрих Наваррский был обручен с сестрой короля — Маргаритой (Марго) Валуа. Свадьба была запланирована на 22 августа 1572 года. 18 августа состоялось венчание, по случаю этих торжеств в Париж стали прибывать дворяне-гугеноты. Решение об их массовом уничтожении было принято еще перед венчанием Генриха и Марго. У истоков Варфоломеевской ночи находилась сама Екатерина Медичи и влиятельная лотарингская семья Гизов, возглавлявшая непримиримую католическую группировку при дворе.
22 августа был ранен Колиньи, и хотя король Карл IХ поклялся найти «виновников, зачинщиков и подстрекателей», маховик будущих кровавых преступлений остановить было невозможно. Католики давно уже жили в атмосфере кровавых замыслов и приготовлений к резне. Деятельное участие в избиении гугенотов приняли парижане, истые католики, подстрекаемые францисканскими монахами. В субботу вечером, 23 августа, Екатерина Медичи приняла решение о массовых убийствах, под предлогом предотвращения протестантского заговора. Карл IХ после долгих часов уговоров уступил, и список «мятежников» (только Конде — младший и Генрих Наваррский были «помилованы») утвердил.
Под непосредственным руководством Генриха Гиза был выброшен из окна смертельно раненный адмирал Колиньи, Конде и Генрих Наваррский арестованы, их приближенные, как и множество гугенотов по всему Парижу, методично уничтожены. Людей топили в Сене, бросали в колодцы, перерезали им глотки, расстреливали с крыш из аркебуз.
В сентябре 1572 года Генриха Наваррского (уже во второй раз) и Конде — младшего вынудили отречься от кальвинизма и перейти в католицизм. Екатерина Медичи торжествовала. Наш герой даже принял участие в войне с гугенотами (с августа 1572 года по февраль 1576 года он был фактически заложником при дворе). Но при первом удобном случае Генрих бежит и вновь возглавляет армию гугенотов, отрекшись от навязанного ему католицизма.
После Варфоломеевской ночи на горизонте Франции появляется третья сила — «политики», выразителем чаяний которых были губернатор Лангедока маршал Генрих-Монморанси Дамвиль и младший сын Екатерины Медичи герцог Алансонский. 1574 год стал судьбоносным в истории Франции — Карл IХ так и не смог жить в мире с самим собой после убийств в день Св.Варфоломея и умер в страшных муках 20 мая. Королем стал любимец Екатерины Медичи — Генрих III, герцог Анжуйский, одаренный большими способностями, но изнеженный и развращенный человек. Ему было суждено завершить эпоху Валуа. Генрих III не имел, да и не мог, из-за своих наклонностей, иметь детей и Генрих Наваррский, как ближайший к престолу принц крови, стал официальным наследником.
Могущественная католическая Лига по наущению Генриха Гиза решила фактически дезавуировать Саллический закон и объявила наследником престола кардинала Бурбонского, младшего брата Антуана Бурбонского. Началась «Война трех Генрихов». Парижским членам Лиги, прошедшим «школу» в Варфоломеевскую ночь, не нравился союз с королем Генрихом III и в 1588 г. разразилось восстание; король бежал из столицы, но решил перехватить инициативу, приказав убить вождей Лиги — герцога Генриха Гиза и его брата кардинала Лотарингского. Верные Лиге парижский магистрат и Сорбонна освободили всех подданных от клятвы королю — Генриху III, и последнему ничего не оставалось как сблизиться с Генрихом Наваррским. Их объединенная армия осадила Париж, под стенами которого доминиканский монах Жак Клеман убил Генриха III. На смертном одре он объявил своего кузена наследником престола.
Но с 1589 по 1593 годы (когда Генрих Наваррский вновь стал католиком) длился период «безкоролевья», хотя по форме и традиции Генрих IV был единственным законным сюзереном всей Франции. Одерживая победы над войсками Лиги при Арке (1589 г.) и Иври (1590 г.), Генрих IV так и не смог превратить военный успех в политический. Блестящий воин, но с разумной долей мужества, опытный дипломат, человек с верным чутьем политически необходимого и возможного, он был выдающимся тактиком, но на тот момент, отнюдь не стратегом.
Впрочем, очередной возврат в лоно римской церки (на этом шаге настаивал и смертельно раненный Генрих III) не открыл перед Генрихом IV двери столицы. Знаменитые его слова «Париж стоит мессы», произнесенные 25 июля 1593 года, не совсем точно отражали всю сложность ситуации. Дипломатический талант очень пригодился Генриху IV и он добился таки вывода из столицы испанского гарнизона; в Шартре (Реймс был в руках Лиги) наваррца миропомазали королем.
С конца 1594 г. по 1598 г. Генрих IV последовательно, шаг за шагом решил три главные задачи: победил дворянство Лиги (в основном путем переговоров и подкупа), завершил войну с Испанией (к неудовольствию англичан и голландцев), и главное — издал новый указ о религиозной терпимости.
Нантский эдикт, изданный 13 апреля 1598 года был самой крупной акцией короля по установлению мира в обескровленной войной стране. Он был убежден (несмотря на противодействие ортодоксальных католиков и гугенотов), что мирное сосуществование конфессий возможно. С 1589 г. по 1598 г. Франция в своем сердце имела несколько «государств в государстве» (прежде всего Париж с испанским гарнизоном) и теперь, уже с позиции короля, Генрих IV с открытым забралом начинает бороться с центробежными силами, добиваясь для бывших единоверцев и свободы совести, и свободы отправления культа во всех местах, где проходили богослужения в 1596 и 1597 годах. Впрочем, Париж остался твердыней католицизма. Но король все же предоставил гугенотам более 100 безопасных мест и беспрепятственный допуск к должностям. Главное, вплоть до своей смерти 14 мая 1610 года от руки наемного убийцы, фанатика-иезуита Равальяка, король неукоснительно воплощал в жизнь решения Нантского эдикта.
Исключая непродолжительную войну с Савойей, заговор маршала Бирона и восстание герцога Бульонского (подавлены еще в зародыше) спокойствие во Франции не нарушалось. Авторитет королевской власти был восстановлен, борцов за ограничение прав монарха Генрих IV обезоруживал своей теорией, в основе которой был образ внепартийного, проникнутого идеалами терпимости короля, гаранта возрождения Франции. Генрих IV кардинально видоизменил систему финансов, администрации и управления, внимательно относился к нуждам крестьян (предание «о курице, которую должен видеть у себя на столе крестьянин в воскресенье» имело под собой реальную почву). Ближайшими помощниками короля были талантливые администраторы: герцог де Сюлли и Вилльруа.
Генрих IV положил начало основанию французских колоний в Америке, и наконец, за год до гибели решил обратить свой взор на Габсбургов, безусловных хозяев Европы того времени. Он готовился (в связи с войной за Юлих-Клевское наследство в 1609 — 1610 гг.) к подходу во главе союза непримиримых противников австрийских и испанских Габсбургов.
В личной жизни Генрих IV своим очень лекгомысленным поведением вызывал нарекания ортодоксов — как гугенотов, так и католиков; развелся в 1600 г. с «Марго» и вступил в новый брак — с Марией Медичи. Любвеобильный Генрих IV имел от Марии Медичи трех сыновей (первый из них Людовик ХIII (1601 — 1643) стал королем Франции после гибели отца) и трех дочерей, а также семерых внебрачных узаконенных детей от «официальных» любовниц — Габриэль д’Эстре, Генриетты д’Антраг, Жаклин де Бюей и Шарлотты де Эссар.
По мнению блестящего французского историка Жан-Пьера Баблона, Генрих IV стоит рядом со своими великими современниками — Монтенем, Сервантесом и Шекспиром. Он был «политиком», но отнюдь не лишней фигурой среди «поэтов». «Благодаря своему уму и характеру не был подвержен влиянию основных психологических свойств, подавляющих сознание его современников, увы, не унаследовавших ренессанского оптимизма: сверхчувствительности, нетерпимости, агрессивности, жестокости, уныния и бессилия».
Генрих IV был живым человеком, потому нам должны быть понятны отнюдь не легендарные слова, сказанные им почти перед смертью: «Сейчас вы меня толком не знаете, но я умру в один из ближайших дней, и тогда вы поймете, чего я стою и в чем разница между мною и всеми прочими».
