«Должность честных вождей народа нечеловечески трудна». Эти слова классика заключают в себе вековую мудрость истории. И суть дела, очевидно, здесь именно в слове «честных». Выполнить обязательства, данные народу, — ноша поистине тяжкая для политиков, которых мы видим на авансцене исторического театра. Хочется сбросить с себя этот крест; или облегчить его, «забыв» о совсем еще недавних обещаниях. Так что перед нами, если вдуматься, некая закономерность истории (не абсолютная!): обратная зависимость памяти, чести и — занимаемой должности.
Но эта закономерность действительно не абсолютна. Ибо мы имеем великие исключения из указанного правила (действующего, впрочем, довольно неуклонно). Были и честные лидеры нации — не ангелы, не герои мифических подвигов, но живые люди, у которых хватало совести, мудрости и мужества выполнить свой долг до конца. История знает (к несчастью, очень немного) таких примеров. Расскажем об одном из них — о жизни и политическом портрете 16-го президента США Авраама Линкольна (1809—1865), прозванного еще «Дровосеком» и «Честным Эйбом».
На родине он почти канонизирован и давно уже признан одним из величайших политических лидеров нации, наравне с «отцами-основателями» страны. Многие его крылатые высказывания стали классическими и вошли даже в хрестоматии для средних школ. А вот помнят ли наши политики такие слова Линкольна (кстати, одного из основателей ныне правящей в США Республиканской партии и первого американского президента, избранного именно от этой партии), сказанные им в сентябре 1857 года: «Можно некоторое время обманывать весь народ. Можно долгое время обманывать часть народа. Но нельзя все время обманывать весь народ».
Эти слова 48-летний бывший конгрессмен Линкольн произнес в момент, когда его имя не было еще широко известно за пределами родного штата Иллинойс и когда он, по собственному признанию, еще не думал о выдвижении своей кандидатуры на пост президента. Через три года он был избран главой государства, в 1864 году — триумфально победил на новых выборах (уже как всемирно известный лидер борьбы своего народа за отмену рабства, пустившего глубочайшие корни на Юге США), а в апреле 1865 года пал от руки убийцы- фанатика при до сих пор не совсем ясных обстоятельствах, в момент победоносного для Севера завершения Гражданской войны. Линкольн вошел в историю как президент-мученик; но и, останься он жив, его величие не потускнело бы.
В чем это величие? Этот бывший лесоруб и сын небогатого землепашца — первопроходца из Кентукки, чьи первые 20 лет жизни прошли в маленькой бревенчатой хижине с земляным полом, бывший матрос на речном корабле на Миссисипи, затем владелец лавки, фермер, землемер, почтмейстер (кем он только не был!), и, наконец, очень известный в своем штате адвокат, затем конгрессмен (1847—1849 гг.), Линкольн с честью (давно, к несчастью забытое слово!), ибо был честен, прошел все ступеньки государственной лестницы, вплоть до высшей. Что помогло ему выбраться из непостижимых политических лабиринтов? Здравый смысл, отсутствие низких, эгоистических амбиций и в особенности несравненное умение учиться и слушать других.
Да, он был в юности дровосеком, человеком физического труда (не отсюда ли его интуитивное умение определять, какое «дерево» прогнило, и как надо его рубить, а какое — здоровое и будет стоять, умение, присущее и Линкольну-политику!). Но буквально каждую свободную минуту, по рассказам родных, он проводил над книгой. До конца жизни великий президент повторял: «Лучший мой друг — это человек, давший мне книгу, которую я еще не читал». И были абсолютно правы его сторонники, еще на выборах 1860 года представлявшие Линкольна как «человека острого и сильнейшего интеллекта» (при том, что перед нами — самоучка, три года с «упорством бизона» ежедневно штудировавший юридическую литературу, чтобы получить патент адвоката! Никаких университетов он не кончал). Как пишет один из биографов Линкольна, «проходило умственное и моральное созревание этого человека, медленное и неуклонное, как созревание зерна в плодородной почве». А девизом его жизни было: «Когда тебе трудно, когда преследуют горести, лучшее лекарство — работа!» И еще он говорил о себе: «Мой мозг как кусок стали. На нем очень трудно что-то нацарапать или нарисовать, но и стереть это потом невозможно».
Линкольн бессмертен как человек, освободивший миллионы американских рабов, для чего пришлось провести страну через пламя жесточайшей Гражданской войны, унесшей сотни и сотни тысяч жизней. Война не была выбором Линкольна; вообще-то говоря, свою политическую платформу на выборах 1860 года он формулировал так: рабство — зло, но поскольку во многих штатах Юга США оно узаконено, мы, свободные северяне, не вправе вмешиваться в их дела. Но мы требуем двух вещей: запретить законодательно распространение рабства на вновь освоенные штаты Дальнего Запада (где его никогда не было) и запретить выход южных штатов из США в случае, если власть в Вашингтоне качественно изменится в пользу жестких противников рабовладения. Интересная этическая позиция: Линкольн не был радикалом, однако страстно требовал не положить немедленно конец рабству (это было в 1860 году невозможно), но положить предел распространению этого зла, обозначить границу, дальше которой это зло расширяться уже не может — и защищать эту границу любой ценой! Подумаем: а может быть, эта позиция (и реалистическая, и радикальная) применима и к нашему злу, например, коррупции?
Этот президент, сыгравший в истории своей страны поистине революционную роль, был в то же время редкостным прагматиком. После разгрома южан в 1865 году, за 7 дней до гибели, Линкольн писал: «Мы не можем взять на себя назначение правительств во всех южных штатах. Их люди должны сами это сделать... хотя я считаю, что поначалу некоторые из них не справятся со своими делами». Кстати, вот истинно демократический взгляд и настоящая забота о единстве страны, не просто расколотой, но пережившей (не по воле Линкольна) Гражданскую войну. Вообще, демократия и свобода были любимыми темами выступлений «честного Эйба» (а оратором он был блестящим!).
Приведем одну мысль из его речи 1856 года. «Наше спасение в сохранности духа свободы, которую мы ценим как наследие всех народов, всех стран мира. Уничтожьте этот дух, и вы посеете семена деспотизма у дверей собственного дома. Свобода неделима: привыкая к цепям рабства для других, вы готовите их для собственных рук и ног. Привыкнув топтать права окружающих вас людей, вы теряете собственную свободу и становитесь подходящим подданным любого коварного Тирана, появившегося в вашей среде. И разрешите мне вам сказать, что вам это уготовано самой логикой истории».
Когда в 1860 году после избрания Линкольна президентом многочисленные «друзья», внесшие финансовый вклад в его победу, состоятельные люди, «владельцы заводов, газет, пароходов» (бизнесмен Фел, судья Дэвис, железнодорожный магнат Кнап; зачем они помогали бывшему лесорубу — отдельный интереснейший вопрос) спросили Линкольна, в чем будет заключаться его «благодарность» после выборов, письменный ответ был таким: «Я не намерен сейчас или потом связывать себя с кем-либо — с человеком, кликой или фракцией; и когда я займу доверенный мне высокий пост, я с удовольствием выполню свой долг и буду обращаться разумно и беспристрастно со всеми. Я думаю, что мне нужна будет помощь всех. И даже, если бы у меня оказались друзья, имеющие право на награду, или враги, которых нужно было бы наказать — а врагов у меня нет, — я не могу позволить себе роскошь отказаться от талантливых людей или пойти против общественного мнения населения любого района страны».
Он сдержал свое слово.
