«От великого до смешного один шаг». Какой период в истории Украины подтверждает это крылатое выражение Наполеона?
Владимир РЫЧКА, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института истории НАН Украины, заместитель главного редактора «Українського історичного журналу»
— Подтверждение этим словам, кажется, можно найти в событиях и явлениях любой эпохи. Особенно соблазнительным для их иллюстрации является новейшее время истории Украины, где дистанция от великого до смешного, как мне кажется, бывает нередко меньше, чем один шаг Наполеона. Однако в соответствии со своей профессией историка-медиевиста предлагаю в поисках ответа на вопрос, сформулированный остроумными газетчиками, заглянуть в более отдаленное историческое прошлое, например, в эпоху Киевской Руси.
Среди выдающихся ее деятелей едва ли не наиболее заметной является фигура князя Владимира Великого. Это был действительно великий строитель государства и смелый реформатор. Утвердившись около 980 г. на высоком княжеском престоле в Киеве, он за короткое время объединил под своим скипетром разрозненные восточнославянские племена и племенные княжества в относительно единое государственное образование, провел ряд реформ, самой главной из которых была, если сказать современным языком, идеологическая. В 987 году Владимир заключил союзническое соглашение с византийским императором Василием II и в следующем году принял христианство как государственную религию Руси-Украины. Рассказывая о жизни и деятельности основателя новосозданного христианского государства старокиевские книжники, среди прочего, отмечают такую его черту как сладострастие. Был он, говорится в летописи, «побежден похотливостью к женщинам», так как имел шесть жен, триста наложниц в Белгороде, триста в Вышгороде и еще двести в селе Берестово вблизи Киева.
Однако не спешите, читатель, верить этому сообщению летописного источника. Для посвященных в библейскую герменевтику книжников-интеллектуалов тех времен, женолюбие Владимира выражало всего-навсего идею большой потенции и могущества киевского князя как государственника. Таким, привычным для средневековья способом, Владимир уподоблялся библейскому царю Соломону, который в тогдашнем мире был идеальным образцом монарха. Однако на профанном, т.е. бытовом уровне Владимир представлялся таким похотливым жизнелюбом, как описано в летописи. По киевским улицам вместе с другими шутками и остротами ходили слухи о женолюбии Владимира. Один из грубых анекдотов на эту тему даже запомнился одному из участников похода польского короля на Киев в 1018 году. Он пересказал его немецкому хронисту Титмару Мерзебургскому. С легкой руки последнего эти слухи стали достоянием историографии. Эта двойственность сакрально-величественного и профанно-земного в восприятии образа князя и знаменует собой ту дистанцию от великого до смешного, о которой говорил великий Наполеон.
