19 ноября исполняется 300 лет со дня рождения Михаила Ломоносова. Дата круглая. И можно только представить, как этот юбилей будет отмечаться в Российской Федерации. Ведь Ломоносов — знаковая фигура российской культуры. Его характеризуют как выдающегося ученого, энциклопедиста, естествоиспытателя, философа, поэта, художника и историка.
Однако очень сомневаюсь в том, что во время празднований будут говорить о значении Украины и украинской культуры, в частности, для становления этой, без сомнения, незаурядной личности. Хотя если разобраться, то без Украины, украинской учености Ломоносова просто бы не было. Это подтверждают разные факты. Они вроде бы известны, но на них, понятное дело, не обращается внимание.
Как известно, Ломоносов родился в селе Мишанинском, которое со временем слилось с деревней Денисовкой, возле города Холмогоры Архангельской губернии. Это — устье Северной Двины. Когда-то этот край принадлежал к Новгородской республике, а местное население называли поморами.
Даже российские исследователи отмечают, что поморы заметно отличались от «коренных россиян» — московитов. Они не знали крепостного права, им присущее было свободолюбие. Занимались поморы не только сельским хозяйством, но и торговлей.
От себя добавим: во времена Киевской Руси Новгородская республика поддерживала бойкие контакты с украинскими землями, в частности Киевщиной. И ментально, и культурно население Новгородщины было намного ближе к украинцам, нежели к московитам. Поэтому понятен геноцид новгородского субэтноса после присоединения его к Московии. О том, как московиты уничтожали Новгород, депортировали их в другие российские земли, свидетельствуют многочисленные исторические факты. Однако, невзирая на российскую ассимиляцию, население Новгородщины сохраняло некоторые особенности, сближавшие их с украинцами, вплоть до ХІХ ст. Об этом писал Н. Костомаров, который проводил тогда полевые исследования в этих краях. Показательно также, что былинный эпос, который россияне считают своим, но в котором много говорится о Киеве и украинских землях, был распространен на землях Новгородщины. На других российских землях он практически не фиксируется.
Конечно, мы не собираемся доказывать, что Ломоносов был украинцем. Но в силу своего поморского происхождения он ментально был ближе к украинцам, чем к московитам. Этим, вероятно, и стоит объяснять как его многочисленные контакты с украинцами, так и поддержку со стороны последних российского гения.
Однако вернемся к биографии Ломоносова. Его отец занимался морским промыслом и торговлей на собственных судах; следовательно, не был бедным человеком и мог своего сына послать на учебу. Начальное образование маленький Михаил получал в родных краях. Здесь мы уже имеем некоторые интересные моменты, связанные с Украиной. Дело в том, что в конце XVII — в начале XVIII ст. ученые люди из Украины массово мигрировали в Россию. Отчасти это происходило добровольно, отчасти принудительно. Немало ученых украинцев оказались почему-то именно на Поморье. Возможно, в этом стоит видеть определенную ментальную близость украинцев и поморов.
В 1712—1730 гг., в период детства и юности Ломоносова, холмогорским епископом был украинец Василий (в монашестве — Варнава) Волостковский. Происходил он из Галичины, окончил Киево-Могилянскую академию. С его появлением в Холмогорах в эти края приехало немало воспитанников из его alma mater. Епископ содействовал развитию образования на Поморье. В 1714 г. открыл при Карельском Николаевском монастыре школу, а в 1723 г. школу в Холмогорах, разместив ее в своем доме. В этих школах изучали старославянский, позже — латинский и греческий языки. Учителями в Холмогорский школе были выпускники Могилянки Л. Волох и И. Каргопольский. Интересно, что священником Курейского (Куростровского) прихода, к которому принадлежало и родное село Ломоносова, в его времена был бывший студент Киево-Могилянской академии Федор Кардашевский. Бесспорно, киево-могилянцы создали в Поморском крае соответствующую культурную атмосферу, которая позволяла талантливым людям приобщиться к широкому кругу знаний.
Примерно в 1724 г. Ломоносов пошел учиться в Холмогорскую школу. Здесь он познакомился с «Грамматикой словенской» Мелетия Смотрицкого, воспитанника Острожской академии, и «Арифметикой» Леонтия Магницкого. Позже, в зрелом возрасте, Ломоносов называл эти учебники вратами своей учености. Нет сомнения, что «Грамматика» М. Смотрицкого, которая в значительной мере базировалась на старославянском языке Острожской библии, определила его интерес к филологическим студиям. Как известно, Ломоносов стоял у истоков творения русского литературного языка. И в этом деле в значительной мере опирался на филологические наработки воспитанника Острожской академии. Так в 1755 г. вышла «Российская грамматика» Ломоносова, которая, по мнению исследователей, была написана под воздействием «Грамматики» М. Смотрицкого. Отсюда становится понятно, почему русский литературный язык имеет сильную старославянскую основу.
Благодаря украинским учителям у Ломоносова зародился интерес к художественной литературе. Этому способствовало его знакомство с Псалтырем, переведенным в стихотворной форме воспитанником Киево-Могилянской академии Симеоном Полоцким. Ломоносов впоследствии признавался, что читал этот Псалтырь неоднократно и был увлечен его поэтикой. Потом он сам осуществил стихотворный перевод Псалтыря. Между его переводом и переводом С. Полоцкого можно найти немало интересных параллелей.
Среди ученых людей Куростровской волости и Холмогоров имел широкое распространение также учебник по истории «Синопсис», который мог стимулировать интерес Ломоносова к историческим студиям.
15 января 1731 г. Ломоносова зачислили в первый класс Московской славяно-греко-латинской академии. За полтора года он закончил все три грамматических класса и перешел 1 сентября 1732 г. в класс пиитики. Стоит отметить, что преподавателями в этой академии преимущественно были выпускники Киево-Могилянки. Более того, сюда даже специально привозили на обучение студентов из Киева, так как считалось, что местные россияне-московиты не способны к наукам.
Когда Ломоносов пришел учиться в академию, ее ректором был воспитанник Киево-Могилянской академии Герман Концевич, который, кстати, после своего ректорства стал Холмогорским епископом. Его на должности ректора сменил украинец Порфирий Крайский, у которого Ломоносов слушал риторику. Пиитику ему читал еще один бывший студент Киево-Могилянки — Феофилакт Кветницкий. Другие учителя, которые учили Ломоносова в академии, также, судя по всему, были представителями «киевской учености».
Существуют свидетельства, что, учась в Москве, будущий ученый много работал в библиотеке. Как раз тогда прежний воспитанник Киево-Могилянской академии, епископ Рязанский и Муромский Гавриил Бужинский передал для академии 365 томов. Собственно, с этого дара и началось формирование академической библиотеки в Москве. Среди переданных Г. Бужинским книг были не только труды античных авторов, отцов церкви, исторические произведения, пособия для изучения иностранных языков, но и труды выдающихся мыслителей Нового времени. Эти книги позволили Ломоносову серьезно расширить свой кругозор.
В октябре 1734 г. Ломоносов покинул Московскую академию и поступил в Киево-Могилянскую. Относительно причин этого поступка существуют разные версии. По одной из них, его исключили из Московской академии за то, что он при поступлении безосновательно указал на свое дворянское происхождение. Замысел перейти в Киево-Могилянскую академию вызрел у него под воздействием киевских учителей и при поддержке Ф. Прокоповича. Последний, как известно, учился в Киево-Могилянской академии, а затем преподавал в своей alma mater. Остался корпус лекций Ф. Прокоповича по разным дисциплинам, которые он читал в академии. В 1716 г. царь Петр І вызвал Ф. Прокоповича в Петербург. Там бывший киево-могилянец стал одним из ведущих реформаторов Российской империи и ее идеологом. Он создал т.н. «ученую дружину», в которую вошли лучшие представители интеллектуальной элиты империи. Именно при его содействии в Петербурге была создана Академия наук. Ф. Прокопович заботился о молодых талантах. И в его поле зрения оказался Ломоносов.
По рассказам, после исключения Ломоносова из Московской академии его взял под свою защиту Ф. Прокопович, заявив: «Не бойся ничего, хотя бы со звоном в большой соборный колокол объявляли тебя самозванцем, я твой защитник!». Время пребывания Ломоносова в Киево-Могилянской академии исследователи определяют по-разному: от четырех месяцев до года. Несмотря на такое кратковременное пребывание в этом учебном заведении будущего ученого, значение киевского периода в его жизни не стоит недооценивать. В то время академия находилась на вершине подъема, а ее профессора, хотя и опирались на Аристотеля и средневековых схоластов, все чаще использовали наработку авторов Нового времени, в частности Н. Коперника, Г. Галилея, Р. Декарта и других.
В Киево-Могилянке хорошо была разработана теория поэзии и ораторского искусства, был высокий уровень преподавания латинского языка, философии, высшей математики. Существовала развитая художественная школа, славилась академическая библиотека с ее рукописными собраниями. Есть основания считать, что, кроме посещения лекций, Ломоносов много времени проводил в библиотеке. Исследователи обнаружили свыше 40 печатных книг и рукописей, в то время принадлежавших Киево-Могилянской академии, на страницах которых Ломоносов оставил разнообразные пометки. Возможно, этих книг было больше, но не все они проработаны и не все сохранились. Ломоносов читал труды по истории и философии, поэтике и риторике, учебники по латинскому и греческому языкам, давние летописи. Прорабатывал «Печерский патерик», изданный Киево-Печерской лаврой в 1633 г., лаврский сборник начала XVIII ст., который состоял из «Летописца келейного» Д.Туптала (Ростовского) и каталога митрополитов киевских. Эти труды Ломоносов впоследствии использовал в своих произведениях: «Кратком российском летописце с родословием» (1760), «Древней российской истории» (1766) и «Идеи для живописных картин из российской истории» (1764). Вниманием Ломоносова пользовались рукописные курсы лекций по философии, которые были прочитаны в академии в 1702—1733 гг. Стоит отметить, что философия профессорами Киево-Могилянской академии трактовалась очень широко и включала также естественные науки. Некоторые курсы, прежде всего философский курс Ф. Прокоповича, содержали идеи, которые позже развивал Ломоносов.
Изучал Ломоносов также рукописные курсы поэтики, особенно поэтику Ф. Прокоповича «Три книги о поэтическом искусстве для потребления и совершенствования учащейся украинской молодежи, прочитанные в Киеве в православной Могилянской академии года Божьего 1705». Изучал и теорию силлабического и силлабо-тонического стихосложения, которая преподавалась в Киево-Могилянской академии. Позже на ее основе Ломоносов в «Письмах о правилах российского стихотворства» (1739) и «Кратком руководстве к красноречию» (1743/44 и 1747/48) теоретически обосновал и утвердил силлабо-тоническую систему российского стихосложения.
Отголоски киевского опыта встречаем в последующих деяниях Ломоносова. Сохранилось свыше 20 мозаичных картин, выполненных им и его учениками, где присутствуют украинские мотивы. Одновременно Ломоносов изучал историю и географию Украины, знание которых обнаружил, в частности, в известной полемике с Г.Ф. Миллером (1749), где он приводил названия архитектурных и исторических достопримечательностей Киева, днепровских порогов — Казацкий, Ненасытец, имена киевских князей и т.п.
При содействии Ф. Прокоповича Ломоносова в январе 1736 года перевели в Петербургский академический университет. Современники Ломоносова не без основания заявляли, что Ф. Прокопович «оказал великую услугу отечеству — он даровал России Ломоносова». Ф. Прокопович также посодействовал, чтобы Ломоносов оказался на студиях за рубежом, в Германии. В 1736—1739 гг. будущий ученый учился в Марбургском университете. Есть сведения, что Ф. Прокопович следил за своим подопечным, определенным образом способствовал ему.
Показательным является поведение Ломоносова в Германии. В отличие от «истинных» россиян, которые считали необходимым сурово придерживаться православия и дистанцироваться от иноверцев, он в этом плане допускал вольность. Ломоносов женился на немке-лютеранке Елизавете Цильх, даже венчался в лютеранской церкви. Конечно, с точки зрения российских православных ортодоксов, это был смертельный грех. Однако чем-то подобным одно время грешили украинские наставники Ломоносова, некоторые из которых, находясь за рубежом, даже отрекались от православия и принимали другую веру. А Ф. Прокоповича в России даже обвиняли в расположении к протестантизму, что, в принципе, имело основания.
Это далеко не все факты, свидетельствующие о влиянии на М. Ломоносова украинцев и украинской учености. Но даже эти факты свидетельствуют о ключевой роли влияния «украинской среды» на российского ученого.
