Он активный и деятельный: играет на сцене, снимается в кино, улыбается с телеэкранов. Перефразируя название популярной когда-то пьесы «Не был, не состоял, не участвовал», Остап Ступка — есть, состоит, участвует... Повод встретиться с Остапом — особенный: в перечне наград среднего представителя украинской театральной династии Ступок — новая ступень, Остап Богданович получил звание народного артиста Украины и, так сказать, сравнялся в званиях с Богданом Сильвестровичем. При чем эту почетную награду он получил в знаковом для каждого украинца месте — бывшей гетманской столице Батурине. У старшего Ступки — масса наград, так что Остапу есть к чему стремиться, чтобы догнать, а, может, и перегнать своего звездного отца...
«Я — СПАРТАК!»
— Остап, вы с детских лет видели нелегкий актерский труд. Как у вас возникло желание наследовать путь родителей?
— Я воспринимал события, происходящие в театре, в зале во время репетиций, за кулисами, как какую-то сказочную, необычную жизнь. С самого начала у меня возник безумный интерес к гриму, особенно после балета «Спартак», который впечатлил чрезвычайно. Я гримировался, рисовал шрамы, рвал на себе майку и встречал маму (Лариса Ступка в прошлом — балерина Львовского оперного театра. — А. П.) с работы восторженным криком: «Я — Спартак!». И потом уже происходил собственный балет в моем исполнении. Так что интерес к театру был огромный, и он, слава Богу, не иссяк до сих пор. Мое детство прошло за кулисами Львовской оперы и Театра им. М. Заньковецкой. На гастроли ездил с мамой, как правило, они растягивались на два месяца, поэтому почти все лето мы «кочевали» вне Львова. Ежегодно летом из Баку приезжала моя бабушка Дуня (Евдокия Федоровна — мамина мама), чтобы помогать на гастролях управляться со мной. А уж что я вытворял в гостиничном номере, изображая всех известных персонажей! Кстати, именно на гастролях, когда Львовский театр был в Одессе, состоялся мой актерский дебют. В балете «Сотворение мира» Андрея Петрова есть сцена, где Бог создает зверей. Актерских детей было много в театре, и вот мы все изображали зверюшек. Мне досталась ответственная роль Барашка. Кроме всего, я был заводилой в этой сцене, должен был просчитать по музыкальным тактам момент, когда нужно выйти на сцену, сколько постоять и когда удалиться, и я руководил всем этим процессом. Так что мой дебют состоялся в семь лет, правда, на балетной сцене.
— Видно, вы с детства были человеком ответственным — так сыграть Барашка! Веселое отношение к жизни помогает жить?
— Я без юмора никуда! Юмор или ирония должны присутствовать везде, во всем, каждую минуту, особенно по поводу тех пафосных вещей, которые нас окружают, иначе нормально выжить нельзя.
— Удачный дебют, очевидно, стал отправной точкой для мыслей о театре. С родителями советовались о выборе профессии?
— Никаких советов с родителями на эту тему не было. Когда мы переехали в Киев, мне было 12 лет, а уже лет в 14 я серьезно определился. В нашу школу № 117 им. Леси Украинки пришли набирать детей в Студию юношеского творчества. Надо было показать какие-то этюды, почитать. Отобрали всего несколько человек. Руководил этой студией Алексей Павлович Кужельный, он — мой первый учитель, а ныне художественный руководитель Театра «Сузір’я». В студии была маленькая сцена, мы ставили спектакли, играли, затем ездили с ними по пионерским лагерям — так началось приобщение к драматическому театру.
Отец узнал о том, что я поступаю в Киевский театральный институт им. Карпенко-Карого, от своего коллеги, актера Бориса Петровича Ставицкого (он набирал свой курс). Мы со школьными друзьями: Коля Третяк, Женя Курман, они потом стали режиссерами, поступали на актерский. Я смывался из школы, прогуливал алгебру и геометрию и где-то на чердаке закрывался и сам готовился, учил прозу Джека Лондона, стихи...
— После окончания Театрального института вы стали работать в Театре им. И.Франко?
— Не сразу. В то время организовался театр «Кин», это был пик возникновения всяческих театров-студий, и режиссер Виталий Семенцов собрал вокруг себя единомышленников. Нам дали помещение на Оболони, и там начался мой первый этап профессионального освоения сцены. Планы у нас были ультра-мега-грандиозные! Первой репетировали украинскую сказку. Я должен был за кулисами бить в барабаны, создавать ритм, иллюстрируя характеры персонажей — Волка, Лисы, Зайца. Но почему-то решили, что я не справился с этой задачей, формулировка моего увольнения из театра потрясающая: «Остап Ступка плохо стучит на барабанах»! Так через два месяца я уже остался без театра, потом мы с отцом снимались в кино в Свердловске; записывался на радио и целый год нигде постоянно не работал. Конечно, мысли о Театре им. И. Франко были, мне хотелось здесь работать, но попасть удалось только через год. В октябре 1989 года я стал франковцем. В труппу взял меня тогдашний худрук Сергей Владимирович Данченко, тогда в театр, кроме меня, пришли актерские дети — Александра Олексенко и Юрий Розстальной.
— Было ощущение трепета от того, что вы стали членом такой прославленной труппы, выходите на знаменитую сцену?
— Понимание, осознание этого обычно приходит со временем. А мы пришли молодые, амбициозные. И главная моя мысль была такая, что я должен доказать: в этом деле я не случайно, и совсем не потому, что в этом театре работает мой отец. А ощущение театра как Храма приходит позже, сначала нужно себя зарекомендовать, и «слиться» с этой сценой.
— Сейчас это чувство уже есть?
— Конечно, сейчас да.
«МЫ ИГРАЕМ НЕ РЕАЛЬНОСТЬ, А СВОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О НЕЙ»
— Одна из ваших последних больших ролей — Фауст в спектакле «Легенда о Фаусте», образ хрестоматийный, с определенным отношением к нему исполнителей. Что у вас главенствовало в этой роли?
— Думаю, влезать в шкуру Фауста никто не захочет. В нашем спектакле мы играем не реальность, а свое представление о ней. И потом, в этом спектакле решено так, что труппа бродячих актеров разыгрывает сюжет о Фаусте: двойное представление, двойной театр. История наша вышла в этаком лубочном стиле, совсем не страшная.
— Предположим, если бы вам как человеку было предложено продать душу, на что бы вы ее обменяли?
— Не думаю, чтобы мне захотелось обменять душу на что-либо. Душа — это же душа, как ее можно продать? Это самое ценное, хотя в жизни столько компромиссов... Люди могут идти на них, искать какие-то материальные выгоды, но как же без души? Говорят — бездушный человек! Не хочу быть бездушным! Вообще, есть разные души, светлые, темные.
— А у вас какая?
— Светлая. Все ведь рождаются со светлыми душами, а потом уже почему-то появляются убийцы, преступники, маньяки, каждый распоряжается ею как хочет. Так что это тема, в которой люди всегда будут копаться, разбираться и приходить к разным мнениям.
«МНЕ ВСЕ ВРЕМЯ ПОДАВАЙ ЧТО-ТО НОВЕНЬКОЕ»
— Из тех спектаклей, которые есть в вашем репертуаре, какие играете с особым удовольствием?
— Хлестакова в «Ревизоре», Фигаро в «Женитьбе Фигаро». Да я вообще все спектакли играю с удовольствием. Но в этих двух спектаклях существует особенный момент свободы, импровизации, мне это нравится.
— Ваши дети, кроме маленького Богданчика, наверно как-то комментируют сценические работы папы?
— Бывает. С Димой мы уже выходим в одних спектаклях, так что тут комментарии профессиональные, а не детские. А Устина ходит на все спектакли. Она такая восторженная, прибегает ко мне в гримерку, словно чувствует какое-то особенное, сказочное состояние. Ей очень нравится за кулисами. Потом о своих впечатлениях дочка рассказывает домочадцам (маме и бабушке). Устина ведет дневник, там про меня пишет, но мне не показывает. Я как-то намекнул, что интересно почитать, но дочь не соглашается. Она пишет свои воспоминания о путешествиях. Не так давно возил ее во Флориду — показал Диснейленд. Друзья говорили — что, не мог съездил поближе, ведь в Париже тоже есть Диснейленд. Но там ведь филиал, а я люблю все натуральное. В Америке мы попали в настоящую сказку. Там целая инфраструктура множества парков, аттракционов — просто фантастично! Хочется обязательно еще раз туда съездить, ну, это, наверно, уже с Богданчиком. Я вообще люблю путешествовать, знакомиться с новыми странами, осматривать достопримечательности, музеи, узнавать людей, быт. Не представляю, как можно ездить годами в одно и то же место? Мне все время подавай что-то новенькое. Стараюсь ездить в разные страны, но самая большая любовь — это Нью-Йорк. Недаром говорят, что это столица мира и к Америке он не имеет отношения. Меня там больше всего подкупает особенная обстановка, атмосфера человеческого общения. Никто ничего тебе не диктует, не рассказывает, как жить, за кого голосовать, все предельно вежливы, доброжелательны, и это замечательно! А небоскребы — это же классно! Вот ощущаю я Нью-Йорк своим городом.
— Что новое репетируете?
— Это новый дуэтный спектакль для нашей Малой сцены — «На полі крові» Леси Украинки, которую ставит режиссер Юрий Розстальной, я репетирую роль Иуды. Серьезная штука. Интересно, что этой пьесе — 100 лет. Но готовим ее не к дате, Розстальной давно вынашивал эту идею, сам в Германии играл в спектакле. Нас в работе никто не гонит, когда будет готов материал, тогда и состоится премьера, текста очень много, а сама пьеса — глубинная. В ней поднятые проблемы вечные. Леся Украинка подает образ Иуды по-иному, отлично от привычного восприятия. В какой-то мере в пьесе идет оправдание Иуды, он рассказывает свою версию событий и, в соответствии с ней, оказывается прав. А так как у артиста есть идея оправдывать своих героев, даже если играешь убийц, негодяев, то для меня это задача интересная. Однажды увидел передачу о том, что нашли «Евангелие от Иуды» и ныне ученые трудятся над тем, чтобы его расшифровать. Иуда — фигура загадочная и неоднозначная, мне интересно сыграть этот образ.
«ВЕЗДЕ НУЖНО УСПЕТЬ»
— Что-то давно вас не видно в новых телевизионных проектах...
— В конце февраля стартует новый проект на ICTV, криминальная тема, называется «12 лучших мошенников». Я — ведущий, но все сделано в игровой, постановочной манере, рассказываю о реальных делах реальных преступников: ограбления банков, брачные аферисты и тому подобное. Вообще, телевидение мне интересно, хотя кто-то пренебрежительно скажет — а, ящик... Ну что ж делать — если нет серьезного кино, надо быть пока на телевидении, это тоже творческая, актерская работа.
— Что, вообще не снимаетесь?
— Кое-что есть. Недавно снялись с отцом в двух фильмах у Александра Итыгилова: в телевизионном «Куплю друга» и прокатной картине «Боксеры предпочитают блондинок». А главное, жду премьеру «Тараса Бульбы», она состоится в апреле в Москве.
— Дома с семьей удается проводить много времени?
— К сожалению, мало. Утром убегаешь в театр и появляешься уже после спектакля. Стараюсь проводить с детьми выходные дни. Вообще, ритм жизни бешеный, везде нужно успеть. Конечно, устаю, но по-другому жить не хочу и не могу.
— Как-то я спрашивала у Богдана Сильвестровича о его многочисленных званиях и наградах, к чему еще он стремится, и он ответил — к «Оскару». К чему вы стремитесь после звания «народный артист»?
— О, еще есть Национальная премия им. Т. Г. Шевченко, звание Героя Украины, масса орденов и медалей — так что стремиться есть к чему! Шучу! По-настоящему нужно стремиться сделать что-то стоящее, покорить новую для себя вершину, сыграть необычную роль. Еще хочется попробовать себя в новом в качестве. Например, стать продюсером в кино. Хочется сняться в таком фильме, чтобы о нем начали говорить уже с начала съемок, чтобы это было нечто грандиозное, мощный фильм с хорошими актерами, режиссером, чтобы это было событием в нашем украинском кинематографе. Кстати, режиссер Владимир Бортко сказал, что после «Тараса Бульбы» у меня есть реальные шансы начать активно сниматься, так что — жду и надеюсь.
