Недавно группа молодых ребят решила крутануть эту идею
по-новому. Нужен был лишь человек, который оправдал бы поставленную цель.
Который сыграл бы — и выиграл. Требовался нестандарт. И он очень скоро
возник, стремительно оттеснив остальные хлипкие кандидатуры. Александр
Егоров! Певец и композитор, футболист и «качок», грубиян и задира. Почему
именно он? Нам показалось, что здесь, перед камерой, перед этим безжалостным,
проницательным оком интересен не просто лоб, пускай даже семи пядей он.
Интересен лобби.
Совсем недавно телезапись осуществилась в Киеве, на майдане
Незалежности. И покуда она не попала на какой-либо канал ТВ, мы спешим
привести читателям «Дня» почти полную транскрипцию этой, весьма занимательной,
на наш взгляд, беседы.
Дали свет. Он вошел, закрыл за собой дверь. Отдуваясь,
грузно сел на стул, придвинул пепельницу и тихим чмокающим звуком лоснящихся
губ объявил о своем присутствии. И тут же услышал первый вопрос.
— А ты здорово изменился. Раздобрел, расползся. Внутри
— как?
— Еще несколько лет назад мне казалось, что можно что-то
изменить. Сейчас мне уже так не кажется. Все бессмысленно. После гибели
Талькова, кроме этих черных панковско-рокерских групп, больше ни один музыкант
в бывшем Советском Союзе не работает в социальной тематике. Все напуганы,
сюси-пуси, звездочки-кораблики, все хорошо. Настоящего ничего не появилось!
— Ну, а у тебя?
— Творчество мое можно делить на две части. То, что я пишу
для себя, авторская музыка, и то, что пишу на заказ — Ани Лорак или еще
кому-то. Им я пишу о светлом, хорошем и добром, но пытаюсь это делать небанально.
Уже довольно долго сам я не пою и не гастролирую.
— Как ты ощущаешь себя в нашем времени?
— Я просто не вовремя родился. Я никак не могу к этому
времени пристроиться. Раньше музыкант мог получить гран-при на фестивале
в Юрмале — и безбедная старость ему гарантировалась. Правда, уже тогда
мне не нравилось, как шоу-бизнес делается. Сегодня, чтобы «раскрутиться»,
надо просто прогнуться перед некоторыми людьми. А я не могу. Все думают,
что у меня характер вздорный такой. А у меня просто шея не гнется.
— Почему же ты сидишь сиднем и ничего, в сущности, не делаешь?
— Мне неинтересно. Нет азарта. Вот, конкурсы были: поехал
— выиграл. У кого-то волосатая лапа, кому-то деньги заносили в номер чемоданами.
Все ж от денег зависело. А я пришел, все это поломал, разрушил — вешайтесь,
я тут самый главный! Сразу так и сказал, когда приехал в Москву на отборочный
тур: вешайтесь, мол. Все на меня: «Бр-р-р! Ты кто?» Я отвечаю: «Я — лучше
всех». Они — мне: «А что ты умеешь?» Я говорю: «Ну, идем на сцену, покажу».
Я им как дал! Отыграл, отпел, потом взял чемоданы и уезжаю домой. Мне говорят:
«Ты куда?» Я оборачиваюсь: «Буду я перед вами тут еще...»
— Хоть кого-нибудь из эстрадников, наших или «ихних», ты
уважаешь?
— Фадеев Макс — да, это музыкант. Ему все равно, как он
выглядит, он садится за рояль и поет, и больше ничего. Музыка идет изнутри,
он светится этой музыкой.
— Каким одним словом ты обозначил бы украинский шоу-бизнес?
— Болотом, конечно. Это даже не лес со зверьми. Это игра,
в которую я, к сожалению, уже не смогу сыграть.
— В чем же дело, по-твоему?
— Проблема в зрителе! Да сынвестируй ты в шоу-бизнес деньги
и выкати правильные проекты с сильными текстами, хорошей музыкой — где
они все денутся, наши так называемые лидеры хит-парадов? Вчера они сами
себе придумали, что звезды, а сегодня в это искренне верят. Они убеждены,
что если поют, то, наверное, это кому-нибудь нужно. И ведь находится на
эту лабуду слушатель.
— Откуда ты такой?
— Кременчуг. Там я родился. Отца нет. Мать была музыкантом,
потом перешла в торговлю, чтобы прокормить семью. В 15 лет я уехал в Киев.
В 16 снял свою первую квартиру. Сейчас снимаю сто пятидесятую. В каждом
районе пожил. Причем по несколько раз. Был тапером. Играл на свадьбах.
Потом танцзалы. Потом кабаки. Потом очень дорогие кабаки. Сольная карьера
с 88-го года. Гран-при в «Юрмале-90». Три альбома. Песня «Бомж» — вот,
наверное, моя визитная карточка.
— А сам бомжевал? Доводилось?
— Мы с другом моим, а потом продюсером, Пашей Олишевским,
одно время жили, где хотели. Мы садились в машину и катили куда глаза глядят.
Это внутренняя свобода. Без прописки.
— Как получилось, что ты убил человека?
— Был человек возле моей матери — рецидивист-урка. И я,
находясь в состоянии аффекта, нанес ему несколько ножевых ударов. Потом
была тюрьма, адвокаты, суд. Дали два года — потому что доказали аффект.
Если б не доказали, отсидел бы двенадцать. Параллельно, находясь под следствием,
я проходил отборочный тур в Юрмале, и под честное слово — а тогда честное
слово ценилось не только у музыкантов, но и у милиционеров — меня отпустили.
Это был беспрецедентный случай, когда человека, которому инкриминировано
нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего, отпустили
без подписки о невыезде. Убийство случилось за неделю до финала конкурса.
Я поехал, победил и вернулся в тюрьму.
— Все, Александр, большое спасибо.
— Нет, я буду еще говорить! Дайте мне сказать! Я хочу жить
по своим правилам. Шоу-бизнес Украины не устраивает меня во всем, начиная
от людей, которые вкладывают в него деньги, и заканчивая общим уровнем
исполнителей. Мне это неинтересно. Я не шоу-бизнес Украины. Я просто шоу-бизнес.
