Режиссер Борыс Ланкош начинает фильм вполне безобидно, как лирическую черно-белую комедию времен «сталинской» ПНР (1952 г., Варшава). Но чем далее, тем более непредсказуемо развивается сюжет. Чувство жанра у Ланкоша отменное: он умело соединяет комедию, триллер, фильм-нуар и кинохронику, да еще делает это так, чтобы «Реверс» в конечном счете обрел глубину притчи, — в том числе и о том, из какого сора растут исторические мифы.
При всем комизме в нужные моменты режиссер создает колоссальное напряжение. Выше всяких похвал и актерский ансамбль, особенно актрисы Агата Бузек, Кристина Янда, Анна Полёны, которые играют три поколения одной семьи. История о том, как тихая сотрудница одного из варшавских издательств пытается скрыть золотую монету, доллар США, все время глотая ее, а потом расправляется с возлюбленным, на поверку оказавшимся агентом госбезопасности, и с помощью семьи избавляется от следов убийства, отнюдь не выглядит нереальной. Напротив, чем более усиливается абсурд на экране, тем более веришь в происходящее — ведь в таком смешном и страшном гиньоле были вынуждены жить и играть свои роли миллионы людей. А цветной и достаточно неожиданный финал придает всей истории особую пронзительность. Несомненно, «Реверс» — лучший фильм обоих конкурсов ММКФ.
После пресс-показа фильма Борыс Ланкош ответил на вопросы журналистов.
— Почему для того, чтобы рассказать об этом времени, вы выбрали такую несколько фантасмагорическую историю?
— Идея фильма возникла таким образом: после того, как я закончил учебу в киношколе в Лодзи, я в течение многих дет занимался документалистикой. В какой-то момент мне позвонил Ежи Капучиньский, директор студии «Кадр», — очень известной, там снимал, в частности, Анджей Вайда. Но последние 14 лет «Кадр» не выпускал игровые фильмы. Так вот Капучиньский предложил мне снять игровой фильм. Он знал мои документальные работы. Я обратился к сценаристу Анджею Барту, мы с ним работали в течение некоторого времени вместе над неигровыми картинами. Изначально у меня была идея фильма о женщинах и никаких намерений связать это со сталинизмом. Но дело в том, что какое-то время назад Барт написал книгу, которая рассказывала об истории Польши из перспективы героя, наблюдающего разные истории. История, похожая на историю Сабины, там тоже была, только девушку звали по-другому. Она в результате такого же давления совершает самоубийство. Сюжет на трех страничках. Анджей сказал, что для этой книги о Польше, написанной 20 лет назад, он создал большое количество персонажей, но помнит только ту девушку, причем потому, что ему кажется, что он неправильно распорядился ее судьбой. Он решил исправить свою ошибку. Эта идея мне очень понравилась. Есть вещи, которые сами хотят выйти на свет, и это происходит очень быстро. Верите вы мне или нет, но в течение месяца был создан сценарий. Имея на руках такой сценарий, я понял, что могу поиграть в свою любимую игру — экспериментировать с жанрами. Я хотел, чтобы этот фильм был выражением моей любви к кино. Кроме того, я проделал достаточно большую работу, изучая эпоху. Я понимал, что у меня не будет большого бюджета, чтобы снять все сцены самому, потому я просматривал много хроники того времени. Вы назвали это фантасмагорией, а у меня это ассоциируется скорее с фильмом нуар, с такой черной комедией, и мне даже порадовала некоторая извращенность этой идеи: представление сталинского времени в форме явно голливудских жанров.
— Долго ли вы думали над финалом? Там ведь есть темы достаточно спорные.
— Финал — это вообще причина, по которой я хотел сделать фильм. Иначе это была бы совершенно простая и пустая история. Именно благодаря современному мотиву стало возможным поиграть с жанрами. Сцена с возвращающимся из Америки сыном, который как две капли воды похож на отца — агента госбезопасности, вызвала в Польше острые дискуссии. Очень многие люди не принимают фильм из-за современного финала, а для меня он был самым важным. Во время показа фильма в Сейме — а послы и сенаторы выбирают фильмы, которые они хотели бы посмотреть, и «Реверс» оказался таким фильмом, — госпожа посол, представлявшая правые политические силы, задала такой вопрос (фильм ей понравился): правильно ли она интерпретирует то, что я хотел сказать, — что зло передается по наследству? «Поскольку, — здесь я цитирую ее слова, — когда возвращается сын, он не представляет цивилизацию жизни, потому что он гей». Без каких-либо долгих раздумий я сказал, что, даже имея такого отца, можно остаться приличным человеком. Это, конечно, влечет за собой и другие вопросы — что он был воспитан Сабиной в убеждении, что его отец — герой Подполья.
— Насколько ваша игра с нуаром продолжает общую восточноевропейскую тенденцию или же это ваше личное стремление?
— Я не ориентируюсь на какие-либо движения или тенденции. Кроме того, если бы вы год назад сказали это моему продюсеру, я думаю, что мы бы вели съемки в гораздо лучшем настроении, будучи уверенными в том, что он будет иметь успех. Потому что, когда год назад мы взялись за черно-белое кино о сталинских временах, мы совершенно не были уверены в успешности затеи. Что же касается вопроса об авторстве, об освещении себя в этом фильме, я думаю, что я весь фильм собой насытил, что я в нем отражаюсь. Не нужно быть автором сценария, чтобы быть автором фильма. Так что здесь нет никакого социального заказа, думаю, что здесь просто работала группа фантастических людей, которые со всеми вами хотели поделиться такой интересной, с моей точки зрения, историей.
— Чем является для варшавян Дворец культуры и науки, который в свое время был символом польско-советской дружбы и который в фильме обретает такое несколько роковое значение?
— Зависит от того, кто отвечает на вопрос. Для молодых людей эта высотка — один из символов Варшавы, который хранит в себе историю ушедшего поколения. Для других это символ сталинизма, для третьих это символ порабощения, фаллический символ, идущий от Сталина. А для молодых людей это здание еще ассоциируется с высотками Нью-Йорка. Кстати, есть анекдот о том, как определяли его высоту. Польские архитекторы под руководством советских поехали на другой берег Вислы — идея была такова, что Дворец должен быть виден из любой точки города. Над местом строительства кружил самолет, они поддерживали с ним связь по рации, и таким образом определяли высоту. Главный советский архитектор высотой был удовлетворен, но его польские помощники говорили «выше, выше». Так что эта высота определилась, потому что самолет не мог уже выше подняться.
— В фильме есть еще один символ: золотой доллар с надписью «свобода» на аверсе — героиня все время глотает монету, чтобы скрыть ее от власти, поскольку ее хранение незаконно. Это взгляд на диктатуру через призму черного юмора?
— Я не историк кино, не знаю, смогу ли я ответить, но мне кажется, что постоянное проглатывание золотой монеты с изображением свободы — это такой необычный взгляд на диктатуру, на власть, которая знает, что содержится в желудочно-кишечном тракте ее граждан, и это замечательная метафора.
— А что такое для вас свобода?
— Ужасно сложно ответить в такой ситуации... Я сижу выше, чем вы, а я хотел бы сидеть среди вас, отвечая на этот вопрос. Чтобы мы все об этом поговорили, и я сидел бы среди вас. Скажу о моем глубоком убеждении: я считаю, что у свободы есть лишь одна граница. Для меня свобода ограничена любовью.
