На прошлой неделе оперный хит «Норма» В. Беллини подарил киевским меломанам встречу с двумя именитыми украинскими звездами — Людмилой Монастырской и Еленой Белкиной, исполнительская карьера которых на протяжении последних лет блестяще разворачивается на мировых площадках.
Партитура «Нормы» требует ТОПовых исполнителей, которые не только должны продемонстрировать совершенный уровень вокала, но и владеть незаурядным артистическим умением и сценической раскованностью. Звездный «тандем» Монастырской и Белкиной определил высокий эмоциональный градус спектакля. Стоит добавить также ловкую дирижерскую поддержку всего действа Николаем Дядюрой, под управлением которого оркестр изысканно аккомпанировал певцам и в то же время демонстрировал исключительную слаженность и сбалансированность звучания всех групп в сугубо оркестровых фрагментах, в частности — в увертюре. Были прекрасно отработаны сцены с участием хора, который до сих пор несет в себе креативный ген выдающегося хормейстера-постановщика этой оперы Льва Венедиктова.
Достойной партнершей Монастырской стала Елена Белкина в партии Адальжизы, молодой жрицы. Обладательница подвижного, красивого меццо-сопрано, она производила впечатление органической согласованностью вокальной партии с пластикой тела, рук, мимики, что чрезвычайно разнообразило общую мизансцену, наполняло ее внутренней динамикой. Певица не была прикована, как это нередко случается и с опытными оперными певцами, к жесту дирижера, каждое движение ее рук становилось своеобразным графически-пространственным рисунком вокальных фраз.
Бесспорно, центральной героиней спектакля оставалась Норма-Монастырская, которая предстала в образе надменной вещуньи, властной жрицы друидов. Ее роскошное драматическое сопрано (spinto soprano) абсолютно доминировало на сцене, покоряя своей мощной энергетикой и партнеров по сцене, и публику. Культовая каватина Нормы «Casta diva» с ее бесконечной, очаровывающей своей проницательной, извилистой, гибкой мелодией прозвучала как чистая молитва, направленная не только к небесам, а, скорее, была обращена в глубины души самой вещуньи, где уже рождались щемящие интонационные предвестники будущего самопожертвования героини, предвещая трагический финал.
«День» встретился с Людмилой Монастырской, в разговоре с которой мы коснулись не только специфики ее трактовки образа Нормы, но и некоторых сторон ее насыщенной сценической и бытовой жизни за пределами Украины.
«КАЖДАЯ РОЛЬ НЕСЕТ СВОЙ ОСОБЫЙ СМЫСЛ И ХАРАКТЕР»
— Мой первый сценический опыт исполнения Нормы состоялся еще в 2017 году в Харькове, где я спела ее в концертной версии. На том этапе важно было определить хронометраж каждого номера оперы: арии, терцетов, дуэтов. По-видимому, звезды на небе расположились достойным образом, что открылась такая подходящая возможность, поскольку этот спектакль есть в репертуаре Национальной оперы. И хотя партия Нормы на то время, по моим ощущениям, была еще не до конца «спета», но я использовала этот важный случай для «шлифовки» ее, чтобы окончательно «вжиться» в этот образ, поскольку после Киева мне выпадало петь сразу пять спектаклей в хьюстонской «Гранд-Опера». Вообще в Национальной опере «Норма» звучит не так уж и часто: один-два раза в сезон, — рассказала Л. МОНАСТЫРСКАЯ.
— Как вам поется в родных стенах? Или для вас это не является приоритетным условием комфортного выступления?
— Напротив, лично для меня это имеет первостепенное значение. На киевской сцене поется всегда с удовольствием, особой возвышенностью и вдохновением. Родные стены восстанавливают меня, придают уверенности.
— Когда появляется на афишах имя Монастырской, то меломаны идут в первую очередь на ваше имя. Публика заблаговременно рассчитывает на перфектные впечатления и эмоции, предполагает погружение в состояние катарсиса, к которому может ввести магический голос звезды со шлейфом столь громких сценических побед на мировом оперном Олимпе, которые стабильно сопровождают вашу певческую карьеру.
— Ну, какие преференции, я же в Национальной опере — на основной работе. Но, без сомнения, чрезвычайно теплый прием столичной публики всегда согревает, впрочем, он в то же время повышает градус моей ответственности, потому что должна продемонстрировать наивысшее качество пения и осуществить все надежды своих почитателей.
— Ваша жизнь и уровень востребованности диктуют прихотливый ритм постоянного изменения географических координат в разных странах и континентах. Как быстро способны адаптироваться к новым условиям, широте, климату, не говоря уже каждый раз о новом окружении, партнерах по сцене и тому подобное?
— Раньше я практиковала в день прилета и само выступление в вечернем спектакле, причем как в Киеве, так и в Европе. Конечно, не идет речь об Америке. Допустим, утром прилетая в Берлин в 10.25, я еще могла успеть что-то купить детям (когда они еще ходили в школу), а затем шла на спектакль. Теперь уже по-другому веду себя: в день выступления стараюсь никуда не выходить из дома. Если спектакль большой, то чаще всего еще могу «пройтись» по речитативам, которые произносятся без оркестровой поддержки, и тогда очень легко потерять тональный ориентир.
— Случалось ли вам в вашей практике принимать участие в радикальных режиссерских постановках, скажем, той же «Нормы»?
— Знаете, очень мало театров имеют в своем репертуаре «Норму». Ведь музыка ее сложна для исполнения. Особенно сложна каватина «Casta diva», поскольку — это начало спектакля, когда певица появляется на сцене еще недостаточно «разогретой», почти не распетой, а сразу нужно исполнять такую развернутую каватину, к тому же все время удерживать молитвенно поднятые вверх руки.
— На минуту представим такую картинку: вы появляетесь на сцене, вы еще ничего не спели, но чувствуете напряженное ожидание публики. Является ли для вас волнующим мгновением извлечение самого первого звука?
— Если мой выход начинается на пике динамики — форте, как, собственно, выход Нормы — величественной вещуньи, авторитет которой для ее единоплеменников является неопровержимым, я стараюсь о публике вообще не думать: полностью сосредоточиваюсь на образе моей героини, растворяюсь в нем, чтобы воспроизвести его достоверно и художественно убедительно. А вот, например, образ Аиды — кардинально противоположный Норме. Аида — рабыня, хотя и является эфиопской царевной по происхождению. Но теперь она прислужница дочери египетского фараона. И вот эта рабыня с царским «нутром» должна унижаться перед Амнерис, угнетая свои амбиции. Тут на помощь приходят совсем другие интонации голоса, другая пластика тела. То есть каждая роль несет свой особенный смысл и характер, а первый звук и фраза — это важный старт, чтобы почувствовать эффект пространственно-сценической материализации образа.
— В воображении большинства ваших фанов вы — прирожденная жрица. В вашей фигуре прочитывается сильная личность, натура властная, вероятно, даже с диктаторскими качествами.
— Это только частично так. Быть сильной требует жизнь... Открою секрет: партия Аиды теперь уже не является настолько привлекательной для меня по сравнению с другими, которые комплектуют нынешний, достаточно солидный арсенал моих ролей. Сейчас просматриваю свой репертуар по принципу разумной амортизации голосового ресурса, поскольку должна прибегать к определенной стратегии своей сценической нагрузки. Объясню: например, в контракте есть пять спектаклей «Трубадура» с Леонорой. Если в дальнейшем запланирован сольный концерт, то в его программу лучше ставлю что-то из недавно спетого, возможно, из того же «Трубадура». Таким образом, мой голос будет находиться в режиме привычных вибраций, ему не нужно в корне перестраиваться. На такую стратегию я стараюсь настраивать и своих менеджеров, которые, нужно сказать, с пониманием относятся к моим пожеланиям.
— Правильно выстроенные отношения с менеджером — это залог успешной деятельности артиста. А можно ли говорить о равноправии отношений в тандеме и кто диктует здесь правила игры — вы или менеджер?
— Мне никогда и никто из менеджеров не диктовал условия сотрудничества. Они всегда прислушивались к моим пожеланиям. Знаете, многие до сих пор удивляются, почему я не появляюсь в спектаклях «Метрополитен-опера». Все очень просто: руководство «Мета» предлагает такие условия контрактов, при которых я должна отдавать 30% налога (как все украинские артисты). Плюс 10% от суммы брутто моего гонорара положено отдать менеджеру. Есть и другие детали и схемы в контрактах «Мета» (например, предложение из 12 спектаклей выступать в 6-7, а остальные страховать и пр.). Сейчас я имею право выбора и возможность выбирать линию развития собственной певческой карьеры. У меня есть возможность работать в Австрии, Испании, Великобритании, куда я приглашена весной для участия в постановке оперы Дж. Верди «Сила судьбы». То есть финансовый климат играет здесь не в пользу Америки. Кроме того, в европейских странах намного привлекательнее для меня репертуар: это партии в операх «Дон Карлос», «Манон Леско», «Трубадур» и тому подобное. Добавьте к этому еще и длительные перелеты, изменение часовых поясов, период адаптации. К тому же в «Метрополитен-опера» всегда требуют много репетиций, и в спектакль певец входит уже энергетически истощенный...
«ОБРАЗЦОМ ДЛЯ МЕНЯ ЯВЛЯЕТСЯ ЛЕГЕНДАРНЫЙ ПЛАСИДО ДОМИНГО, КОТОРЫЙ ОДНОВРЕМЕННО ЯВЛЯЕТСЯ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ ПЕВЦОМ И ПОТРЯСАЮЩИМ ДИРИЖЕРОМ»
— Сегодня, видимо, подавляющее большинство мировых оперных театров уже приглашали вас к сотрудничеству. Есть ли среди них такое место, где вы чувствовали себя комфортнее всего? Вас там устраивала и акустика, и размеры зала, и местная публика, которая в каждом городе заявляет о себе особенно. Или все же для исполнителя самыми важными фигурами остаются режиссер с его авторской версией сценической драматургии и дирижер — проводник музыкально-сценического замысла. Что является главной предпосылкой для успешного выступления артиста вашего ранга, который ведет такой «кочевой» образ жизни?
— Конечно, прежде всего, таким местом для меня является Национальная опера, родная земля с ее изначальными природными вибрациями. Также очень импонирует Лондонская Королевская опера. Там к певцу, который выступал у них дважды или трижды, относятся уже, как к своему ребенку. С особым пиететом, искренней доброжелательностью, почти как к небожителям, относятся к артистам и в США. Там всегда готовы простить тебе определенные исполнительские неудачи, если это перекрывается артистической самоотдачей певца во время выступления. И наоборот, в этом плане определенным снобизмом выделяется Вена, а на втором месте некоторые регионы (земли) Германии... При достижении определенного артистического статуса певцу стоит периодически (хотя бы раз в 3-4 года) «засвечиваться» на сцене «Ла Скала», чтобы подтвердить свой исполнительский рейтинг. Лично мне по душе «Опера Бастиль» — современный оперный театр в Париже, который вместе с Оперным театром в Дворце Гарнье входит в состав «Парижской национальной оперы». Теперь передо мной встала дилемма: выбрать Лондон или Париж, и здесь чаша весов уверенно перевесила в сторону туманного Альбиона.
— Вы предварительно знакомитесь с режиссерской концепцией спектакля, в котором предполагается ваше участие? Ведь классический формат оперных постановок, который теперь является «фишкой» Национальной оперы Украины, сейчас мало где применяется за рубежом.
— Есть несколько постановочных версий знаменитого Франко Дзефирелли, к которым периодически обращаются разные театры. Мне пришлось петь в его постановках в «Ла Скала» в 2012—2013 гг. В «Метрополитен-опера» такими консервативными, но грандиозными постановками прославилась Соня Фризелл, в спектаклях которой на сцену выводили живых лошадей и тому подобное...
— Приходилось ли вам выступать в «Арене ди Верона»?
— Неоднократно получала оттуда приглашения, и из-за того, что «Арена» работает только летом, для меня это не является приемлемым, поскольку в летние месяцы стараюсь отдыхать, уделить внимание детям, семье...
— В одной из постановок «Трубадура», которую можно посмотреть на Youtube, вам приходится, по замыслу режиссера, едва ли не ползать по сцене. Это же влияет на качество пения...
— К сожалению, у современных оперных режиссеров фантазия порой не согласовывается со знаниями о природе и элементарных условиях гигиены голоса. Кажется, порой они словно забывают, что опера — это в первую очередь искусство пения. Кстати, именно благодаря крепким режиссерским традициям оперных постановок в киевском театре я особенно комфортно чувствую себя на родной сцене.
— С кем из известных дирижеров вам приходилось работать и всегда ли вы находили с ними общий язык?
— Пытаюсь, конечно, находить точки прикосновения... Всего лишь однажды у меня произошел конфликт с дирижером молодой генерации. А образцом для меня является легендарный Пласидо Доминго, который одновременно является замечательным певцом и потрясающим дирижером. Он меня приглашал принять участие в его киевском концерте, который состоится 13 февраля во Дворце «Украина», но моя занятость стала на пути этого творческого проекта.
— Вы родом из Черкасского края, который славится мощными женскими голосами, с шикарным спектром низких бархатных обертонов. Ваши родители любят петь?
— Мама прекрасно поет, а также дедушка по маминой линии, впрочем, мощь моего голоса я унаследовала от отца, а музыкальность и тембровый окрас — скорее, от мамы. Дома мы вместе с мамой все время напеваем...
— Куда пролегают ваши оперные маршруты в ближайшее время?
— Еду в Берлин, где спою в двух спектаклях «Тоски» Дж. Пуччини и где буду иметь всего три дня репетиций, а позже, на протяжении двух месяцев буду находиться в Лондоне, где будет готовиться постановка оперы Дж. Верди «Сила судьбы».
P.S. Подарок меломанам! 30 января в Национальной опере состоится спектакль «Набукко», который будет посвящен памяти выдающегося хормейстера и педагога Льва Венедиктова. В опере Дж. Верди «Набукко» главные парте исполнят: Александр Мельничук (Набукко), Сергей Магера (Захария), Людмила Монастырская (Абигайль), Татьяна Пиминова (Фенен), а также состоится дебют Дмитрия Иванченко в роли Исмаэля.
