В Театре на Подоле постановку представил Игорь Матиив, а в Театре на левом берегу Днепра зрители увидели сценическую версию Анастасии Осмоловской.
Оба спектакля радикальны: сохранена канва пьесы, но сама она и там и там более или менее переписана с целью придать классическому тексту современную узнаваемость.
В спектакле «За двумя зайцами» Матиива (сценография Андрея Романченко) действие разворачивается действительно на очень узнаваемом месте. Это нынешняя Контрактовая площадь, здесь видно и Чертово колесо, и даже фасад самого Театра на Подоле. А в центре сцены стоит всем знакомый памятник Сковороде едва ли не в натуральную величину. Именно под ним все и происходит.
Пьеса таки переписана или, скажем так, переведена с «архаичного» языка Нечуя-Левицкого и Старицкого — на тот нынешний, который культивируют в наших телеящиках и который почему-то считается украинским. Конечно, он проигрывает колоритному языку оригинала. Но проблема не столько в переписывании (с этой пьесой не раз такое делали и раньше), сколько в том, что режиссер, одев в современные костюмы классических героев, кажется, до конца так и не решил для себя, кто они такие. Интересная деталь: в финале статуя Сковороды выступает, как статуя Командора и дает пинка под зад донжуану Голохвастову. Этот персонаж (его играет Юрий Фелипенко) действительно задуман не как банальный мошенник, а таки как Дон Жуан, живой и рефлексирующий искатель приключений. Однако замысел провисает в воздухе, потому что все другие персонажи вокруг — в основном плоские и карикатурные или очень приблизительно очерчены. Действительно, словно те крысы, увиденные с Лаврской колокольни. Проня, с незаурядной пластичной изобретательностью сыгранная Екатериной Вайвалой, в итоге — всего лишь механическая кукла, одетая в модное тряпье. Похоже, Матииву вполне достаточно того, что они по внешним признакам якобы наши современники. На первы взгляд, так оно и есть — но не более. Как говорил Станиславский об одной стриптизерше — «она голая и более ничего». Так и здесь: они современны, наши — однако в них нет ничего, стоящего сочувствия. Что ж, может, они, современники, и не стоят ничего, кроме пренебрежения и осмеяния. Кстати, в свое время вот таким путем суровой социальной сатиры пошел даже такой мастер, как Сергей Данченко. В своей постановке «Зайцев» он переместил действие в базарную украинскую действительность 1990-х годов — и спектакль получился злым и невеселым...
СЛЕДУЮЩИЙ ПОКАЗ СПЕКТАКЛЯ «ЗА ДВУМЯ ЗАЙЦАМИ» В ТЕАТРЕ НА ПОДОЛЕ СОСТОИТСЯ 6 МАРТА / ФОТО ПРЕДОСТАВЛЕНО ТЕАТРОМ НА ПОДОЛЕ
Спектакль Театра на левом берегу называется «ГолохвастOFF». Вот это «off», которое в английском языке означает «вне чего-то», довольно точно указывает на определенную дистанцию между классическим текстом и его интерпретацией. Само зрелище неожиданно напоминает историю о том, как были найдены и откопаны древнеримские Помпеи. Кто-то на ровном месте случайно провалился под землю, а там, под наслоением более поздних культурных пластов, оказался другой мир, когда-то обжитый предками. Спектакль Осмоловской как раз и производит впечатление пролома в плоской поверхности театральной традиции, поверхности, до основания вытоптанной предшественниками. И из глубины того пролома рванули на волю Голохвастов с компанией, существа, которые жили в той глубине задолго до нас и даже до Старицкого с Нечуем. Другими словами, театр искал их не над, а под поверхностью традиции. Там они и найдены. И хоть они будто не совсем «те же» (все-таки «off»), их легко узнать. Это некое семейство нездешних сил, киевских ведьм и другой потусторонней силы. Вот две родные сестры-ведьмы — Явдокия Филипповна (Ольга Карпова) и Секлита Филипповна (Тамара Антропова). А вот две молодые сестрички-ведьмочки — Проня (Екатерина Качан) и Галя (Екатерина Савенкова). А вот и главный бес-соблазнитель, фееричный, иронично-печальный Голохвастов в исполнении Михаила Кукуюка. А рядом целая плеяда мелких бесов. Повторимся — они легко узнаются, хоть мы их еще никогда не видели такими. Пьеса местами тоже пересказана «своими словами», но самые вкусные куски классического текста оставлены неприкосновенными. Спектакль дает ощущение радости — и от этого узнавания, и от того, что под заасфальтированной и глобализированной поверхностью нашей культуры есть что-то бессмертное, неожиданно мощное, живое и глубокое.
