Есть в истории культуры уникальные произведения, принадлежащие к высшим взлетам творческого духа, над секретами которых бьется не одно поколение. Наряду с «Божественной комедией» Данте, трагедиями Шекспира, «Фаустом» Гете в этот список входит и тетралогия Рихарда Вагнера «Кольцо нибелунгов». Вагнер создавал ее, твердо зная, что ни на одной из существовавших в то время театральных сцен невозможно воплотить столь грандиозный замысел, разрушавший все привычные представления об оперном жанре и его границах. Только тогда, когда благодаря его энергии, вере, умению зажечь своими идеями наиболее художественно одаренных современников в небольшом баварском городке Байройте было построено специальное театральное здание нового типа, тетралогию смогла увидеть и услышать публика. С тех пор прошло 136 лет, но и сегодня это творение гения остается уникальным явлением, предвосхитившим многое из того, что принесет с собой искусство ХХ века.
К сожалению, ни по художественным, ни по материальным возможностям воплощение столь грандиозного проекта пока недоступно украинским оперным коллективам, включая и нашу главную сцену — Национальную оперу Украины. А между тем весь мир уже готовится встретить 2013 год как «Год Вагнера», отметив самыми разными акциями, в том числе новыми постановками «Кольца нибелунгов» двухсотлетие со дня его рождения и стотридцатилетие со дня смерти композитора. Как председатель Киевского вагнеровского общества, я постоянно получаю информацию отовсюду, где уже осуществляются или запланированы масштабные проекты подобного рода. Вот только несколько примеров. Вагнерогвские дни в Будапеште пройдут в июне 2013 года. Вслед за этим в июле в Байройте, где два первых фестиваля организовал и провел сам Вагнер, впервые в фестивальной практике прозвучат его редко исполняемые ранние оперы, которые предвосхитят основную юбилейную программу с новой постановкой тетралогии. А в завершение юбилейного года «Кольцо нибелунгов» пересечет океан и будет поставлено с участием международного состава исполнителей в Мельбурне в Австралии. В некоторых зарубежных театрах на решение столь сложной задачи уходит не один сезон. Ведь каждая из четырех частей цикла является завершенным самостоятельным произведением и может значиться в афише как отдельный спектакль.
СЮРПРИЗ — ИНСТАЛЛЯЦИЯ И... ПОЖАР
Для Мюнхена — города, особенно тесно связанного с биографией Рихарда Вагнера, каждое обращение к циклу отмечает важную веху в творческой судьбе Баварской национальной оперы. Неудивительно, что нынешний генеральный музыкальный директор Кент Нагано, срок контракта которого с этим театром истекает в текущем сезоне, избрал воплощение «Кольца нибелунгов» в качестве прощального жеста. Весь цикл был подготовлен в рекордно короткие сроки. Вступительная часть «Золото Рейна», носящая подзаголовок «Предвечерие», была показана впервые в феврале этого года. Уже в марте к ней присоединился вечер первый, «Валькирия». «Зигфрид» прошел в мае, и, наконец, премьера финальной части, «Сумерек богов», состоялась в конце июня.
Под знаком «Кольца нибелунгов» проходит и весь Мюнхенский оперный фестиваль этого года. Интерес к данному событию подогревается мощной рекламной кампанией. Премьере цикла предшествовала экстравагантная акция. Свыше тысячи добровольцев собрались на рассвете, их раздели догола и покрасили в два разных цвета, после чего они строем прошли по главным улицам Мюнхена до площади Макс-Йозеф-плац перед зданием театра и окружили красочным кольцом стоящий в центре памятник. А после каждого из четырех спектаклей зрителей ждал еще один сюрприз — инсталляция, изображающая на фасаде театра его разрушение и пожар. Таким образом завершающая вагнеровский цикл вселенская катастрофа получала наглядное продолжение, отсылавшее к реальным событиям времен окончания Второй мировой войны.
КОМПОЗИЦИЯ ИЗ ЖИВЫХ ФИГУР И ДРАКОН
В последние десятилетия к вагнеровской тетралогии все чаще обращаются самые разные театральные коллективы. Казалось бы, уже опробованы все возможные варианты разрешения названных выше задач. Мюнхенским постановщикам, режиссеру Андреасу Кригенбургу, сценографу Харальду Б. Тору, художнику по костюмам Стефану Боллигеру, которые уже заявили о себе яркими спектаклями во многих немецких театрах, приходилось учитывать достижения предшественников и предложить собственный оригинальный режиссерский ход. Его удалось найти, пригласив к сотрудничеству хореографа Зенту Хертер. Хотя хореографической составляющей принадлежит в новой постановке немалая роль, речь не идет о балете в традиционном смысле. Балетные танцовщики совместно с многочисленными статистами составляют своего рода пластический хор, выполняющий самые разные функции, в том числе и роль обслуживающего персонала. С помощью такой многочисленной массовки создаются поэтические метафоры, живой становится окружающая обстановка: воды Рейна, лес, горные тропки и высокие вершины; утес, на котором, окруженная кольцом огня, спит зачарованным сном Брунгильда. Во вступлении к «Зигфриду» возникает балетная пантомима, в которой волнообразные движения одетых в белое танцовщиков намекают на будущий эпизод битвы с драконом. Эффектно выглядит в этой части и сам дракон. Его красная голова, появляясь вверху на заднике и постепенно опускаясь, представляет собой многоярусную композицию из живых фигур, дополненную светящимися глазами и драконьими зубами.
Иные функции выполняют массовка и пластический хор в тех сценах, где действие перенесено из далеких архаических времен в современную цивилизацию. Не всегда такие переносы выглядят оправданными. Например, в оригинале в первом действии «Валькирии», где после многих испытаний находят друг друга Зигмунд и Зиглинда, сценам их встречи, зарождения и расцвета любви посвящена основная часть действия. Лишь в среднем эпизоде волнующее таинство этой встречи нарушается вторжением грубого и безжалостного хозяина, мужа Зиглинды Хундинга. Но в спектакле лесная хижина этого сурового охотника превращена в богатое поместье с толпой служанок, ломящимися от еды столами, с какими-то манипуляциями на заднем плане вокруг мертвого тела. Странно выглядит в таком современном особняке большое дерево в центре, почему-то увешанное трупами, причем эти довольно живописные охотничьи трофеи больше напоминают гипертрофированные елочные украшения. Противоречит трепетно-поэтической атмосфере сокровенных признаний то обстоятельство, что почти до финального эпизода Зигмунд и Зиглинда не остаются наедине. Режиссер размещает их на разных концах большой сценической площадки, а посредниками в их общении становится стайка девушек.
В таком решении прямолинейно выпячивается враждебность обстановки богатого дома, в котором нет места любви, трепету живых человеческих чувств. Но музыка говорит о другом. Любовь рождается тут с первых взглядов и первых несмелых реплик героев, она окрашивает все в свои цвета, поглощая и побеждая мир Хундинга. Это слышится в великолепном звучании мюнхенского оркестра. Эту же линию последовательно проводят через все эпизоды вплоть до мощной кульминации в конце акта замечательные исполнители: Зигмунд — Клаус Флориан Фогт, Зиглинда — Аня Кампе.
ОСТРЫЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПОЕДИНКИ
Еще последовательнее зло и его носителей постановщики связывают с образом современной цивилизации в заключительной части тетралогии, «Сумерках богов». Окружающий нас мир показан здесь как искусственный и стандартизированный, в котором утрачены все связи не только с окружающей природой, но и с предшествующим опытом человечества. Уже в прологе подчеркнуто наступление последних времен: норны прядут нити судьбы в бомбоубежище, куда спрятались люди после радиационной катастрофы. И не только прежние верования и старые боги, но и такой герой, как Зигфрид, неминуемо обречены на гибель там, где попираются все нравственные нормы, господствуют обман, коварство, предательство.
Режиссер прибегает к придуманному параллельному действию также как к средству борьбы с вагнеровскими длиннотами и способу разъяснения запутанных сюжетных ситуаций. Так, в «Валькирии» напряженное объяснение Вотана с его разгневанной супругой Фрикой происходит в кабинете шефа божественной канцелярии и сопровождается вначале пантомимой вышколенных чиновников, услужливо предупреждающих каждое движение начальства. Замечательно проводят эту большую сцену исполнители, Вотан — Томас Дж. Майер, Фрика — Софии Кох. Чем больше кипятится загнанный в угол верховный владыка, тем жестче и уверенней становится Фрика. Знак его поражения — «тема отчаяния» звучит в оркестре то грозно и массивно, то выделяется своей экспрессией или никнущей интонацией.
Подобного рода острые психологические поединки составляют в первых частях тетралогии особый смысловой и стилевой пласт. Именно они дали повод Томасу Манну провести параллели между искусством Вагнера и драматургией Генриха Ибсена. В рамках мифологического сюжета в них развиваются типичные коллизии буржуазной драмы. Поэтому понятным выглядит решение постановщиков одеть участников таких диалогов в костюмы современных VIP-персон и замкнуть внутри пустой сцены-коробки. Словно следуя завету К. Станиславского, режиссер как бы до конца умирает здесь в актерах, которых оставляет один на один друг с другом — и с музыкой. Благодаря такому аскетизму на первый план выходит музыкальная составляющая. В своей дирижерской интерпретации Кент Нагано умеет сочетать четкое ощущение непрерывности развертывания крупных музыкальных построений с вниманием к внутренней дифференциации детально разработанной оркестровой фактуры. Прослушиваются все линии голосов оркестра, раскрывается роль продуманной драматургии оркестровых тембров, и, конечно же, возникает возможность в полной мере оценить мастерство певцов-актеров.
По отношению к выбору исполнителей постановщики применили необычный прием. Как известно, у Вагнера некоторые персонажи тетралогии действуют в нескольких частях. Обычно их партии поручаются одним исполнителям. Но в новом мюнхенском «Кольце» в разных частях роль одного и того же героя поручена разным исполнителям. То есть мы имеем возможность сравнить трех Вотанов, трех Брунгильд, двух Зигфридов. Тем самым акцентируется протяженность событий, принадлежащих к разным эпохам: от доисторических времен до эсхатологического времени вселенской катастрофы.
Если говорить о цикле в целом, то каждый из четырех спектаклей имел свою специфику. Наиболее противоречивой с точки зрения режиссерских решений показалась вступительная часть, «Золото Рейна». Силой музыкального воздействия более всего впечатлила «Валькирия». Оригинальность постановочного замысла и гармония всех составляющих ярче всего проявились в «Зигфриде». Постановщикам удалось здесь достигнуть естественного сочетания театральной условности и поэтический символики, а игровые приемы, светлая фантастика были подсказаны содержащимися в музыке пасторальными мотивами.
Незабываемое впечатления оставляет финал «Зигфрида». Как в «Спящей красавице», бесстрашный победитель дракона сначала попадает в сонное царство. Во вступительной моносцене замечательно подчеркнуты все нюансы состояния Зигфрида — недоумение, потрясение, мысленное обращение к образу матери. Когда Зигфриду наконец удается разбудить спящую деву поцелуем, сценическое пространство внезапно трансформируется. Вся огромная сцена покрывается трепещущим красным полотнищем, в центре которого возникает семейная кровать. На этом ложе разыгрывается окрашенная юмором ситуация первой встречи не опытных в обращении с противоположным полом героев. Брунгильда хотя и стала земной женщиной, но помнит свое прошлое могучей валькирии. Пуская в ход прежние привычки, она не церемонится с Зигфридом, с легкостью его бросает, швыряет, усмиряет первые порывы страсти своего диковатого, выросшего в лесном уединении спасителя.
ОПЕРА — ДОРОГОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ
Что представляют собой настоящие поклонники оперы, я узнала, оказавшись соседкой симпатичной молодой женщины, врача-ренгенолога из Дублина. В антрактах мы разговорились. Как выяснилось, она — член вагнеровского общества Ирландии и проводит свой отпуск, посещая европейские оперные фестивали. Видела многие спектакли в Мюнхене и в Вене, постоянно бывает в двух лондонских оперных театрах, Ковент-Гардене и Английской национальной опере, скоро посетит Байройт, а затем два оперных фестиваля в Италии. По ее словам, следующим летом, в год 200-летия со дня рождения Вагнера, вместе с другими поклонниками Вагнера из Дублина собирается в Милан. Они уже заказали билеты на эту коллективную поездку, предпринимаемую ради посещения новой постановки цикла вагнеровского «Кольца» в знаменитом миланском театре Ла Скала.
Большинству украинских оперных фанатов приходится только мечтать о таких возможностях. Правда, благодаря тому, что и у нас действуют четыре вагнеровских общества — в Киеве, Харькове, Львове и Ивано-Франковске, — вот уже больше десяти лет мы можем посылать ежегодно в Байройт по два представителя украинской творческой молодежи, получающих статус вагнеровских стипендиатов. Они посещают здесь бесплатно три фестивальных спектакля, знакомятся с городом и его историей, с историей самого фестиваля.
