«Пиковая дама» Чайковского — пример, пожалуй, самого смелого обхождения с пушкинским текстом. И хотя, на первый взгляд, в опере от пушкинской «Пиковой дамы» ничего не осталось, Чайковскому удалось донести самое важное — пушкинский дух творческой игры.
Одна моя подруга решила испечь Германа. Оказалось, что Германом зовут пирог, рецепт которого вместе с закваской для теста блуждает по Киеву уже несколько лет. Считается, что Герман приносит счастье. Тебе дают закваску, закваска стоит в доме дней десять, Герман осматривается, привыкает, а потом идет в другой дом. Три части закваски нужно раздать другим хорошим людям, а из четвертой испечь пирог. Если этот пирог не резать, а ломать, да еще и не выносить из дома, то в течение двадцати лет будет тебе счастье. А дальше — как кому повезет.
Вся эта история с пирогом мне почему-то напомнила «Пиковую даму». А что если в этой самой закваске — душа Германа? Пирог-Герман, так же как герой повести и оперы, не имеет своего дома. Он скитается по свету, пытаясь искупить грехи, принося счастье другим. В славянской мифологии в карты всегда играли черти. И если что и можно противопоставить карточной игре — так это выпечку душистого каравая, тела Христова.
Пирог-Герман в Киеве появился не случайно. Киев удивительным образом соединил в себе образы антихриста немца — Петербурга и православной русской матушки — Москвы. У нас, в Киеве, есть и призраки (один дом с химерами Городецкого чего стоит!), и церкви-святыни. Так что для искупления своих грехов лучшего места, чем Киев, призраку-Герману трудно было сыскать, тем более что в Киеве Герман уже бывал в одном из своих предыдущих воплощений... Впрочем, об истории Германа — по порядку.
Герман по фамилии Германн происходил из тех немцев, которые были в начале XIX века главными персонажами народной смеховой культуры в России. Его предков изображали в неприглядных позах и комических ситуациях на лубочных картинках, о них слагали шуточные песни, они были одними из главных героев кукольного театра Петрушки. Пушкин подарил Герману фамилию с двумя «нн», не дав при этом имени (привет Арапу Петра Великого!). В пушкинской повести в образе Германна обобщены народные представления об образе немца. Германн — инженер, «он расчетлив, вот и все», у него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля (в русской литературе Мефистофель — всегда иностранец). Примечательно, что Пушкин не дает жилищу Германна описания: его герой обедает в трактирах, размышляет на улицах, ему не привыкать к ветру и мокрому снегу.
Чайковский превращает фамилию обрусевшего немца в имя. Его Герман — это русский человек ХIХ века, нацеленный прежде всего на действие. Все, что было свойственно поведению дворян этой эпохи — культивирование серьезности, стремление к единству стиля в поведении, эстетика вербализации жизни, — присутствует в образе Германа, созданном Чайковским. Оперный Герман не понимает шуток друзей. Баллада о тайне трех карт, а затем «дразнилки» на балу превращаются для него в насмешки самого Рока. Партию Германа отличает необычайная стилистическая однородность. Герман — единственный в опере персонаж, который не имеет в своей партии цитат — как вербальных, так и музыкальных. И наконец, поступки Германа в «Пиковой даме» Чайковского увенчиваются Словом — их итогом, оценкой, раскрытием их символического смысла. В финальной седьмой картине Герман поет арию «Что наша жизнь — игра», формулируя, по сути, свой Символ Веры.
Во время работы над оперой Чайковский сопереживал Герману настолько, что разразился рыданиями, когда Германа не стало. Для композитора этот образ был автобиографичным. Чайковский в «немецкости» пушкинского Германна словно увидел свой собственный статус в культуре того времени. Так же, как и обрусевший немец, Чайковский был для всех чужим. Соотечественники считали, что он пишет «немецкую» музыку, а за рубежом его «немецкость» отрицалась, в нем видели ярчайшего представителя именно русской культуры.
Премьера «Пиковой дамы» Чайковского в Киеве состоялась всего лишь через двенадцать дней после представления оперы в Петербурге — 29 декабря 1890 года. Наш город ждал этого события и готовился к нему тщательнейшим образом. Еще до приезда композитора киевские газеты успели оповестить своих читателей, что автор будет на премьере. В музыкальном магазине Издиковского продавались либретто и ноты новой оперы (клавир, отдельные номера, попурри). На большом симфоническом концерте Русского музыкального общества, посвященном творческой деятельности Чайковского, были исполнены фрагменты из пока еще никому не известной «Пиковой дамы».
«Пиковую даму» ставил в своей антрепризе Пряшников. Чайковский присутствовал на всех репетициях. «Трудно передать, — писал композитор из Киева брату Модесту, — какое удивительное чувство я переживаю снова, присутствуя при налаживании оперы, притом в таком маленьком, сравнительно бедном театре. Однако все очень стараются, и, очевидно, постановка будет по-своему блестящая».
Композитор остался доволен спектаклем. Одному из его участников, исполнителю партии Германа, Медведеву он подарил клавир «Пиковой дамы» с надписью «Лучшему Герману». Успех оперы был огромен. Артисты преподнесли Чайковскому серебряный венок.
В отличие от Киева, в Петербурге новую оперу не оценили по достоинству. Петербургские критики посчитали «Пиковую даму» самой слабой оперой Чайковского. Композитора упрекали в рыхлости драматургии, превращающей оперу в глупую сказку о привидениях, в музыкальных заимствованиях и перепевах самого себя. Киевская же пресса, наоборот, посчитала оперу одним из чудеснейших достижений Чайковского. Так, известный в Киеве музыкальный критик того времени Чечотт писал, что «Пиковая дама» сценична, а в оперном либретто чувствуется мастерское знание сцены и умение возбудить неослабевающий интерес зрителя.
К сожалению, дальнейшая сценическая судьба «Пиковой дамы» на киевской сцене складывалась менее удачно. После премьеры в антрепризе Пряшникова к «Пиковой даме» Чайковского обратились лишь через двенадцать лет, а в наши дни опера идет с купюрами, во много обедняющими идеи Чайковского.
Получив от Пушкина фамилию, а от Чайковского — имя, Герман подался за границу. Но, говорят, там, за рубежом, Герман потерял голос, и теперь он танцует. Сегодня необычайно популярны балетные версии «Пиковой дамы» Чайковского. Над ними работали Серж Лифарь, Михаил Барышников, Рудольф Нуриев. К сожалению, нам пока не дано видеть эти спектакли. Впрочем, можно попробовать испечь пирог счастья. А вдруг повезет...
