На открытии программы I Международного фестиваля искусств «Код Ступки» в Национальном академическом драматическом театре им. И. Франко был показан спектакль Р. Стуруа по пьесе С. Беккета «Конец игры» Национального театра им. Шота Руставели.
Роберт Стуруа признан одним из наилучших постановщиков пьес В. Шекспира. Семь раз он представлял публике своего «Гамлета»! Каждый раз другого, потому что только один спектакль в Лондоне в театре Riverside Studios, с Аланом Рикманом в главной роли – был признан лучшим во все времена! Интересно: в прошлом или и в будущем? Близком или далеком? В переводах, на видео или в каком-то нематериальном воплощении? Чтобы, за Беккетом, «что-то из разряда реального сделать еще реальнее». Его итог жизненных исследований: «Человек... невзирая на значительные успехи в процессах аккумуляции и дефекации, чахнет и умирает», – описывает в полной мере сценическое действие спектакля.
К своему собеседованию с Беккетом Стуруа привлек Шекспира. Настолько красноречивые аллюзии на Короля Лира, Глостера, Гамлета, макбетовских ведьм и еще много хорошо известных персонажей, которые будто в поляроиде проявляются от едва узнаваемых контуров до полной идентичности.
Поскольку спектакль шел с переводом, то словесное содержание и его осознание соединялись эмоциональным шлейфом. Поэтому как-то особенно запечатлелись отдельные фразы. А когда утром на следующий день мы делились впечатлениями от спектакля после обсуждения знакового проекта в современной грузинской культуре «14ГБ», который модерировал Д. Дроздовский, главный редактор журнала «Всесвіт», то оказалось что к ним присоединились афоризмы из пьесы «В ожидании Годо» Беккета, которая, кстати, впервые на украинском была опубликована в этом журнале.
«Вот вам весь человек: жалуется на обувь, когда виноваты ноги». Герои пьесы жалуются, бесконечно исповедуются, искупают свою жизнь. У них тускнеющий интеллект, апатия, афазия.
Пространство сцены ограничено высокими серыми стенами с окнами вверху (читай Эльсинор). В центре какие-то барокковые ворота с дверями, открывающиеся автоматически, – по крайней мере, когда из-за них появляется женщина вся в черном, а в финале в белом без косы в руках, но вполне узнаваема. Над воротами жирный каменный ангел с иерихонской трубой, который что-то должен предвестить.
Клов (Гога Барбакадзе) в жабо, разноцветном трико выныривает «из-под земли» и пытается ножом и вилкой разделить шахматного коня. «Конец игры» – что еще сказать.
Таких режиссерских изобретений, ради зрелищности, в спектакле много.
Так же выстроены роли отца Нагга (Леван Берикашвили) и матери Нелл (Нана Пачуашвили) – из кусочков. По Беккету: «Думаешь ты из одного куска? Из тысячи». Показалось, зрители начали как-то ерзать. А здесь и о свободе заговорили: «Свобода мысли может состояться только в способности ума перейти от фрагментарного состояния к целостному».
Хамм (Давит Уплисашвили) наслаждается издевательством над единственно близким ему человеком Кловом. Однако кто в этой паре слуга, а кто хозяин неизвестно – один не даст денег на еду, а другой воды не поднесет. Родители – с заштукатуренными белыми лицами живут в баках для мусора.
Высунув из них головы, тянутся к поцелую. Но их нежные отношения в мусоре памяти детей.
«Ведь несчастье всегда одинаково. Оно как интересная история, которую нам слишком часто рассказывают. Сама история все же хороша, но мы больше не смеемся».
Размышления о человеке, враждебном к себе и к природе, конец его мира, фокусируют на целостности существования.
«Целостное естество знает, не изучая, видит, не глядя и достигает, не делая», – говорил Лао-Цзы. Поэтому одиночество становится доминантой размышлений режиссера, в отличие от постоянной критической мысли, что пьеса о неизбежности апокалипсиса мира, созданного людьми.
«Ошибочно думать, что мы можем спасти от одиночества друг друга. Одиночество проводит нас к себе».
И понимание этого дает право Р. Стуруа личным отрицанием обрамить разочарование Беккета в будущем.
Спектакль начинается с выхода на авансцену мальчика со свечой и книгой, которую дубасят в течение пьесы. В финале мальчик возьмет ее в руки и станет невредимым от выстрела из ружья.
У ребенка есть будущее. Откуда-то по взмаху его рук появится прозрачная стена, которая отделит от всего, что мы видели, и запестреет радостными красками и узорами.
Спадет груз чужих ожиданий и станет интересным и желательным будущее.
