В начале февраля представитель России в ПАСЕ Петр Толстой по возвращению домой сделал любопытное заявление. По его словам, Россия не проиграла в холодной войне Западу, так как война еще продолжается. Уже после пресс-конференции он пообещал восстановить «всю страну», которую потеряли в 91-ом году, т.е. СССР.
Но если всмотреться в ситуацию глубже – проступит скрытая драматическая нить, которая тянется через столетие в глубине самосознания российского общества. Ведь войной грозит праправнук самого Льва Толстого. Отличный повод вспомнить, что о России и войне говорил российский классик.
Лев Толстой – классик русской и даже мировой литературы. Он был лидером мнения и «гуру» уже при жизни. На него прибегали посмотреть толпы зевак. Ему писали западные интеллектуалы. А морально-философская доктрина Толстого стала жить своей жизнью уже после смерти писателя как среди элиты, так и среди простых людей русской провинции.
Именно его роман «Анна Каренина» занял наивысшую позицию из российских – 54-ое место в рейтинге BBC среди 200 самых популярных романов мира по опросу более 1 млн человек.
Но почему Толстой напишет неприятные строки о «непризнании этих русских собак людьми»? Как Ленин троллил Толстого за вегетарианство и «рисовые котлетки»?
Как развалилась Российская империя и как могла бы быть новая Россия Льва Толстого? В конце концов, что сказал бы Лев Толстой своему правнуку, российскому политику Петру Толстому, который признается, что Россия снова ведет «холодную войну» против западного мира?..
Про войну
Лев Толстой (1828 - 1910) происходил из знатного рода, как и полагается дворянам, его деды и отец участвовали в военных компаниях. Так, его дед был Казанским губернатором. Будущий писатель рано остался сиротой – в 2 года умерла мать, а в 9 лет – отец. С 13 до 19 лет он жил в Казани, у тети, где поступает в Университет на турецкую и арабскую словесность. Учится с трудом, потом и вовсе бросает, предпочитая заниматься самообразованием, ведет дневник, где ставит перед собой цели. Занимается английским, игрой на рояле, юриспруденцией. В 20 лет приезжает в Москву, кутит, играет и проигрывается в карты и уезжает к брату – поступать на военную службу на Кавказ.
Лев Толстой в возрасте 21 года, 1849 г., Санкт-Петербург
Текст, который сделал Толстого известным, был об армии. Как молодой военный он принял участие в одной из первых войн нового времени. Речь идет о Крымской войне (1853 – 1856), в которой погибло около 300 тыс. человек. Развитие технологий превратило сражение в конвейер смерти.
Коалиция Британии и Франции в изнурительной осаде штурмовали Севастополь. Европейцы были союзниками Турции в войне против продвижения России в турецкие владения на Кавказе и Балканах. Толстой воевал в гуще событий, в том числе на ставшем легендарным опорном пункте – «четвертом бастионе». «Севастопольские рассказы», реалистичное описание событий той неудачной для России войны, были одними из первых сочинений писателя.
Вот, например, сцена, когда во время перемирия военные России и Франции после кровопролитного боя выходят на поле и общаются между собой.
«Да, на бастионе и на траншее выставлены белые флаги, цветущая долина наполнена смрадными телами, прекрасное солнце спускается к синему морю, и синее море, колыхаясь, блестит на золотых лучах солнца. Тысячи людей толпятся, смотрят, говорят и улыбаются друг другу. И эти люди — христиане, исповедующие один великий закон любви и самоотвержения, глядя на то, что они сделали, с раскаянием не упадут вдруг на колени перед тем, кто, дав им жизнь, вложил в душу каждого, вместе с страхом смерти, любови к добру и прекрасному, и со слезами радости и счастия не обнимутся, как братья? Нет! Белые тряпки спрятаны — и снова свистят орудия смерти и страданий, снова льется невинная кровь и слышатся стоны и проклятия».
Лев Толстой – в звании поручика, 1856 г., Санкт-Петербург
Про завоевание соседей
Перед Крымом Толстой – на Кавказе, где почти весь 19 век Российская империя завоевывает кавказские народы. Льву 23 года, и он уже отличается в боях. Как знать, возможно, именно раскаяние за действия в той войне так громко звучит в словах повести «Хаджи Мурат», которую Толстой написал уже в конце своей жизни.
«Вернувшись в свой аул, Садо нашел свою саклю разрушенной: крыша была провалена, и дверь и столбы галерейки сожжены, и внутренность огажена. Сын же его, тот красивый, с блестящими глазами мальчик, который восторженно смотрел на Хаджи-Мурата, был привезен мертвым к мечети на покрытой буркой лошади. Он был проткнут штыком в спину. Благообразная женщина, служившая, во время его посещения, Хаджи-Мурату, теперь, в разорванной на груди рубахе, открывавшей ее старые, обвисшие груди, с распущенными волосами, стояла над сыном и царапала себе в кровь лицо и не переставая выла. Садо с киркой и лопатой ушел с родными копать могилу сыну. Старик дед сидел у стены разваленной сакли и, строгая палочку, тупо смотрел перед собой. Он только что вернулся с своего пчельника. Бывшие там два стожка сена были сожжены; были поломаны и обожжены посаженные стариком и выхоженные абрикосовые и вишневые деревья и, главное, сожжены все ульи с пчелами. Вой женщин слышался во всех домах и на площади, куда были привезены еще два тела. Малые дети ревели вместе с матерями. Ревела и голодная скотина, которой нечего было дать. Взрослые дети не играли, а испуганными глазами смотрели на старших.
Фонтан был загажен, очевидно, нарочно, так что воды нельзя было брать из него. Так же была загажена и мечеть, и мулла с муталимами очищал ее.
Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения».
Иллюстрация Е.Е.Лансере к Главе 1. Хаджи-Мурат в доме Садо. Петроград.: Издание т-ва Голике и Вильборг, 1918 г.
Про единоличное правление в России
Известно, что Толстой уже после написания черновика Хаджи-Мурата решил специально дописать и еще одного героя – российского правителя Николая I, чтоб немного «пройтись» и по власти.
«..он (Николай I – прим.) гордился и тем планом своей экспедиции 45-го года, и планом медленного движения вперед, несмотря на то, что эти два плана явно противоречили один другому.
Постоянная, явная, противная очевидности лесть окружающих его людей довела его до того, что он не видел уже своих противоречий, не сообразовал уже свои поступки и слова с действительностью, с логикой или даже с простым здравым смыслом, а вполне был уверен, что все его распоряжения, как бы они ни были бессмысленны, несправедливы и несогласны между собою, становились и осмысленны, и справедливы, и согласны между собой только потому, что он их делал».
Толстой так же описывает, как после загула царя Николая I с девушкой «у него оставалась какая-то неприятная отрыжка, и, чтобы заглушить это чувство, он стал думать о том, что всегда успокаивало его: о том, какой он великий человек». … «Да, что было бы теперь с Россией, если бы не я», — опять подумал он.
Памятник Николаю I в Киеве установлен в 1896 г. напротив Киевского университета. Сегодня тут стоит памятник Тарасу Шевченко, а рядом – площадь и улица Льва Толстого.
А вот как описывает Толстой появление у российских правителей «любови к антифашизму»:
«…он (Николай І – прим.) сделал много зла полякам. Для объяснения этого зла ему надо было быть уверенным, что все поляки негодяи. И Николай считал их таковыми и ненавидел их в мере того зла, которое он сделал им».
Про грех неправильного патриотизма
Толстой широко известен как писатель, но значительно меньше – как идеолог и автор новой моральной доктрины для России.
В своей статье «Патриотизм или мир» (1895 г.), которая была написана в ответ на вопросы от английского журналиста Джона Мансона, Толстой напишет:
«Частного человека, который с оружием в руках отнимет у соседа корову или десятину посева, сейчас же возьмут полицейские и посадят в тюрьму. Кроме того, такого человека осудит общественное мнение, его назовут вором и грабителем. Совсем иное с государствами: все они вооружены, власти над ними нет никакой, кроме комических попыток (…) учреждения международных конгрессов, которые, очевидно, никогда не будут приняты могущественными (для того-то и вооруженными, чтобы не слушаться никого) государствами, и главное то, что общественное мнение, которое карает всякое насилие частного человека, восхваляет, возводит в добродетель патриотизма всякое присвоение чужого для увеличения могущества своего отечества. (…) Разбойничья работа ни на минуту не прекращается, и то здесь, то там не переставая идет маленькая война, как перестрелка в цепи, и настоящая, большая война всякую минуту может и должна начаться».
Как видим, Толстой предчувствовал, что уже через 20 лет начнется эпоха войн: Первая мировая, гражданская война в России, Испании, захват власти большевиками, Голодомор, Холокост, Вторая мировая, локальные войны «холодной войны»...
Лев Толстой с дочерью Татьяной, 1902 г., Таврическая губ., пос. Гаспара. Фото Толстая Софья Андреевна
Эволюционер Толстой против революционера Ленина
Идеи толстовства о мирной жизни, отказе от имперского насилия стали органично и массово распространяться среди простых русских людей. Создавались организации, выходили массовые журналы для ее поддержки. Эту идею толстовства подхватили различные церкви протестантского духа, секты, как тогда их называли, в которые массово шли русские крестьяне, отворачивавшиеся от закостенелой официальной церкви. Но у большевиков были другие планы на Россию.
Ленин много писал про Толстого, атакуя и перехватывая его идеи. Так, в статье «Толстой как зеркало русской революции» Владимир Ильич пишет:
«С одной стороны (Лев Толстой – прим.) — замечательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши, — с другой стороны, «толстовец», т.е. истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: «Я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками, (…) юродивая проповедь «непротивления злу» насилием, (…) проповедь одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно: религии, стремление поставить на место попов по казенной должности, попов по нравственному убеждению, т. е. культивирование самой утонченной и потому особенно омерзительной поповщины».
Один из ведущих активистов большевиков Бонч-Бруевич на Втором съезде РСДРП в 1903 г. говорил: «Мы должны выбить толстовцев из их позиций, а для этого есть единственный способ: дать сектантам такую небольшую газетку, которая лучше и всесторонней отвечала бы их назревшей потребности политического саморазвития».
Большевики на праздновании второй годовщины захвата власти
«Положение России ужасно, – пишет Толстой в той же статье «Не убий никого». – Но ужаснее всего не материальное положение, не застой промышленности, не земельное неустройство, не пролетариат, не финансовое расстройство, не грабежи, не бунты, не вообще революция. Ужасно то душевное, умственное расстройство, которое лежит в основе всех этих бедствий. Ужасно то, что большинство русских людей живет без какого бы то ни было нравственного или религиозного, обязательного для всех и общего всем закона. (…) Так что большинство людей, действующих теперь в России, под предлогом самых разноречивых соображений о том, в чем заключается благо общества, в сущности руководятся только своими эгоистическими, почти животными побуждениями. Самое ужасное при этом то, что люди эти, отказавшись от разумной человеческой жизни, спустившись почти на ступень животных, вполне довольны собою и уверены, что все те глупости и гадости, которые они говорят и делают в подражание западным народам (как правительственные люди, так и революционеры), несомненно доказывают их превосходство над мудрыми и святыми людьми прошедшего, и что не только не надо стараться установить какое-либо общее всем религиозное жизнепонимание — веру, могущую соединить людей, но что отсутствие всякой веры и доказывает их умственное и нравственное превосходство».
Толстовство vs большевизма
Одно из задокументированных идейных столкновений «двух Россий»: толстовской и большевистской – произошло в небольшом городке Вятской губернии – Уржуме (по совпадению – родной город предков автора этого материала).
Через 9 лет после смерти Толстого, в революционное время 1919 г., трое жителей Уржума решили создать организацию «Общество истинной свободы в память Л.Н. Толстого».
Свою программу, где излагались их принципы, они назвали «Опыт краткого изложения основ истинной свободы». Она состояла из 14 пунктов. В ней говорилось:
«У каждого человека есть душа, которая стремится к Богу, в этом заключается сущность человеческой жизни и ее истинное благо. Вытекающее из этого правило, основной закон жизни человека – «поступать с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой». Соединению души человеческой с Богом препятствуют грехи и соблазны. С ними человек должен бороться. Чем больше исполняет человек закон Бога — закон любви — тем он свободнее. «Истинная свобода не может быть дана человеку человеком». Отечество — весь мир, все люди – братья. Недопустимо никакое насилие человека над человеком. Земля — общее достояние всех людей. Совесть свободна. «Познайте истину, и истина сделает вас свободными».
Общество предполагало открывать библиотеки-читальни, издавать и распространять книги, устраивать лекции и собрания, принимать участие в оказании помощи преследуемым за религиозные убеждения и т. д.
Фотография города Уржума, начало 20 века
Судьба уржумских толстовцев не известна. Как следует из протокола заседания Уржумского комитета РКП(б) от 12 сентября 1919 года, толстовцы пришли к ним на заседание, чтоб зарегистрировать общество официально. Выступили с докладами. В ответ были подняты на смех. В протоколе заседания комитета записано:
«В программе ярко обрисовывается уморительная на взгляд пролетариата религиозно-идеалистическая галиматья и до смеха наивно-глупые соображения. Устав Общества ясно противоречит изложению целей и задач Общества, которые вообще прямо противоречат пролетарской идеологии и партии коммунистов-большевиков и здравому смыслу каждого мало-мальски сознательного человеческого существа в частности. По прочтении материалов и по заслушании всех трех представителей-инициаторов создалось довольно комичное настроение. Высказывавшиеся после этого члены комитета и члены партии находились в недоумении и заявляли «толстовцам», что те перенесли их во времена Николая 2-го, а сами или находились в довольно продолжительной спячке, или намеренно замаскировались. (…) Принимая во внимание, что цели и задачи Общества имеют тезисы и положения прямо-таки контрреволюционного характера, и это Общество хотело создать гнездо контрреволюционеров и вообще группировку темных личностей, постановили: инициаторам выкинуть мысли из головы об организации Общества и предупредить товарищей, дабы они не впали в ошибку, которая бы не принесла для них неприятных результатов. (…) Материал передать в ЧК. И предложить выяснить физиономию инициаторов».
Большевики победили политически, но толстовство смогло закрепить Льва Толстого в культурный код русской литературы во времена СССР. Парадоксальным образом то, что в произведениях Толстого, в терзаниях его героев, Россия предстает высокоморальным красивым обществом, было выгодно и для пропаганды самого СССР.
Лев Толстой с внучкой Таней Сухотиной, 1908 г., Тульская губ., Крапивенский уезд, дер. Ясная Поляна
Не доросли
Показательно, что именного Толстого вспомнил Путин в 2015 г. на встрече «с представителями ветеранских организаций, участниками "локальных войн"».
Так, «в ответ на реплику главы "Союза десантников России" Валерия Востротина, который посетовал, что есть силы, которые считают, что "якобы кровавая героическая история" не нужна, а нужны гуманные примеры, Путин заметил:
«Гуманные начала в воспитании молодежи очень нужны, без этого никуда, на гуманизме основана вся наша жизнь. Но мы понимаем, в каком мире мы живем, видим это, и, к сожалению, далеко не все еще дошли до уровня Льва Николаевича Толстого, когда его известная теория непротивления злу насилием могла бы приносить кому-то ощутимые плоды, особенно на международной арене. К сожалению, жизнь очень сложна, и очень часто мы сталкиваемся с ее жесткими, если не сказать жестокими, проявлениями — приходится бороться за свои интересы».
В статье «Не убий никого» (1907 р.) Лев Толстой писал: «Да, как велико должно быть извращение нравственно-религиозного чувства людей и даже простого рассудка, когда им нужно доказывать, и почти наверное тщетно, что «не убий» не значит то, что можно убивать людей других, чем свой народов и еще тех, убийство которых мы признали для себя полезным; а что слова эти, нами же приписываемые богу, значат то, что не должно убивать никого. (…) Жизнь без убийств, без насилия гораздо исполнимее, чем та, которую они теперь ведут. И я думаю, что русские люди, огромное большинство русских людей, поймут и отчасти уже понимают это».
Лев Толстой рассказывает сказку об огурце внукам Соне и Илюше, 1909 год
Похожие Толстой и Шевченко
Известный украинский интеллектуал Иван Дзюба считает: «По интенсивности чувства добра и зла Шевченко, может, наиболее родственен Льву Толстому». Шевченко во многом способствовал формированию модерной украинской политической нации. То же сделал и Толстой, зародив идею новой российской нации.
Автопортрет Тараса Шевченко, 1845 г
Кажется, что рано или поздно Россия, наигравшись в войны, отринет от милитаризма в его противоположность. Словно тот Раскольников с топором и желанием сделать добро, до которого дошло, что на убийстве нельзя построить счастье, что преступник наказывает сам себя уже в момент преступления. Что убийство будет поедать его самого как Человека. И не будет ему больше спасения, пока он не покается в грехах и не обратится за спасением к Богу. По крайней мере так нас учили на уроках русской литературы.
