ВЫХОД НА ЭКРАН
Днепрянин Никита ЛЫСЬКОВ - одно из самых ярких имен в украинской анимации. Его последний на сегодня фильм "Любовь" отмечен наградами или участием в конкурсах полутора десятков международных фестивалей, в том числе таких престижных, как Анси и Клермон-Ферран.
Никита родился в 1983 в Днепре, с 1997 по 2002 учился живописи в местном художественном колледже (училище), в 2012 окончил Киевский университет кино и телевидения им. Карпенко-Карого по специальности "режиссер анимационного фильма" и вернулся в Днепр.
Первый его фильм - черно-белые "Двери" (2008) - отмечен с одной стороны чисто юношеским пафосом, с другой - богатством фантазии. Люди с закрытыми дверями в своих телах пытаются найти ключи, чтобы наконец раскрыться. Двум из них это удается, обменявшись ключами. У каждого внутри оказывается целый космос.
Ранние истории Лыськова разворачиваются в символично-условном пространстве, которое, впрочем, все же сохраняет связь с реальностью. То есть это над-реальность, или сюрреальность, последняя - термин неслучайный.
В следующем фильме "Глаз" (2009) в некоем беспокойном лимбе недоформированные люди пытаются собрать свои тела из частей, буквально падающих на них с неба (нарушение телесной целостности - устойчивый сюрреалистический мотив). Все ищут головы, руки, ноги, крылья, игнорируя сердце, потому что оно обжигает, но именно это мучительное добавление может открыть глаза в буквальном смысле. В "Птицах" (2011) из яйца, поднятого со дна моря, проклевывается не птенец, а растение. Герой "Я купил велосипед" (2016) купил ровер, чтобы уехать от своих проблем, но "они не отставали». Поэтому приходится покупать мотоцикл. Второй герой сбивает самолет ракетой, потому что любит птиц. На смену стрелку приходит просветленный червь с буддийским третьим глазом на лбу; он постиг тайны мироздания, но все было бы еще лучше, если б не мешали бабочки. А четвертый персонаж беззаботно плывет на лодочке, пока не сваливается с водопада. Приплыл.
The End ("Конец", 2017) начинается довольно беспечно: идет себе путешественник в шляпе по дороге прямо по разделительной линии под оптимистичную музыку, деревья в такт загораются всеми цветами радуги, еще и меняя форму. Психоделический рай. Который вращается в лютый хаос буквально за мгновение. Избыток становится правилом. Птички кричат друг на друга с напором заправских истериков, пока одна не лопается с натуги. Улитка ползет, задыхаясь от переутомления. Огромные капли дождя крушат город. Грузовик сбивает зебру, которая превращается в "зебру" - пешеходный переход. По которому затем проходит зебра с пакетом магазина АТБ. Безобидные листья с деревьев разбиваются вдребезги. Улитки в ритме "Лунной сонаты" Бетховена опадают с лысой человеческой головы, которая сама прячется в раковину. Радуга давит человека с зонтиком. А в радугу врезается самолет и она осыпается на город крупными кусками. А прохожего из пролога сбивает грузовик с зеброй за рулем. Это мир в диком перенапряжении. Где абстрактные понятия становятся вещами, где вещи меняют свою природу, разрывая реальность.
И, как бы фантастически не звучало описание The End, его сцены-видения складываются в гармоничное целое - анимационный Апокалипсис, который и не совсем Апокалипсис - скорее, устойчивое и не такое уж экзотическое состояние бытия.
В целом, Лыськов работает очень разнообразно - у него есть и картины с диалогами, и клипы, в частности, на музыку днепровского электроакустического ансамбля Dz`ob. Где-то может быть чистая абстракция, а где-то - наполнение деталями, где-то - почти религиозная торжественност, а где-то - язвительный анекдот о прожорливом червяке. Общее здесь - в крайней остроте взгляда, в стремлении прорваться за поверхность будней.
МУСОРНЫЙ ВЕТЕР
Помню, когда я жил в Днепропетровске, то мечтал, чтобы кто-то снял о нем хороший фильм. Не в Днепре, а о Днепре.
Собственно, когда Днепропетровск стал Днепром, этот фильм появился. "Любовь" - такая концентрация образов днепровской жизни, которой хватило бы не на один полный метр с актерами. Понятно, что эту фантасмагорию можно легко экстраполировать на любой восточно- и центральноукраинский город. И все же некоторые приметы слишком узнаваемы, и именно силой режиссерского таланта они возвышаются к той же сюрреальности - столь же яркой, сколь и безумной, сколь жуткой, столь и смешной.
В частности, когда трое районных "пацанчиков", сидящих на корточках и сосущих пиво, с перепугу перед полицейской машиной превращаются в деревья. На которых появляются объявления типа "Выгул собак запрещен".
Или когда пассажир передает в маршрутке деньги за проезд с громким кукареканьем, но ведь все эти маршрутки с их ритуалами проезда и уровнем удобств - не менее дикость и сюр, чем кукарекающие пассажиры.
И совсем неудивительно, что маршрутка мчится сквозь какое-то размазанное цветовое пространство под математическую и напористую мелодию днепровской электронной группы Kurs Valüt (интервью с их руководителем Евгением ГОРДЕЕВЫМ смотрите в «Дне» от 3.07.20), а затем врезается в столб. И никто из пассажиров не пострадал.
Центральная площадь этого причудливого Днепра окружена знакомыми мне с ранней юности зданиями и обременена массивным памятником Ленину. Голова у вождя разрывается на куски, но на месте Ильича вырастает Шевченко - от этой горькой правды никуда не денешься.
Здесь прохожие обмениваются телами, самолет превращается в орла, яйцо - в атомную бомбу, а ядерный взрыв - в огромный мухомор. Мухоморы растут и растут прямо посреди домов-панелек, никого тем не смущая. А чему смущаться?
Здесь зеленый гуманоид идет прыгать в бассейн, конечно, без воды, и прыгун просто врезается плоской головой в бетонное дно, оказывается в больнице, из его груди вырезают и высвобождают крошечного циклопа. Гуманоид возвращается домой, к любящей жене со шрамом на том же месте.
Здесь из парикмахерской с портретом Элвиса Пресли на витрине выходит настоящий Элвис Пресли - что в рекламе обещали, то и имеем - но получает ведро желтой краски на голову: у анимационного Короля может быть и такая корона.
А отдельные существа - бесчисленные полиэтиленовые пакетики, живущие полностью самостоятельной жизнью, летающие стаями, занимающиеся сексом прямо на улице, захватывающие, как инопланетные пришельцы, чужие головы - настолько, что влюбленные целуются не снимая этих своих хозяев, повторяя картину бельгийского сюрреалиста Рене МАГРИТТА "Поцелуй".
Это - край мусорного ветра, это - держава устойчивого неуюта, это - рентген безбрежного переходного периода, но Никита находит здесь свой карнавал и свою поэзию. В том и есть любовь. Превратить мусор в искусство. Очаровать абсурдом. Простить всех трагикомичных чудищ, увековечив их.
ИЗ АДА В ИНСТИТУТ
- Никита, как вы стали аниматором?
- Сначала пытался стать художником. Окончил Днепровское художественное училище в 2002, писал холсты маслом, возил на Андреевский спуск в Киев, но это был ад.
- Почему?
- Потому что очень быстро возник вопрос: неужели придется заниматься этим всю жизнь? Это же какой-то прошлый век. Мне нравится рисовать, но формат холста казался отжившим. Мое недовольство росло, а потом появился интернет. Начал качать фильмы, смотреть. Первые впечатления от анимации - музыкальный телеканал Enter-music, видео на песню Radiohead "Андроид Параноид", клип "Серебро" у Дельфина (русский рэп-исполнитель - ДД) - удивительное соединение рисунка и текста. Оказалось, что существует простая и современная анимация, ее можно делать самому. Затем появился Хаяо МИЯДЗАКИ (выдающийся японский режиссер анимации - ДД), его "Унесенные призраками" - истинный шедевр. А еще - "Трио из Бельвиля" (полнометражная анимация французского режиссера Сильвена ШОМЕ, номинант «Оскара», 2003 - ДД). Я понял, что могу использовать свои навыки в деле, которое мне по душе.
- А к чему вы тяготели в живописи?
- Вообще ни к чему. Нас учили исключительно реализму, по истории искусств мы не проходили ни кубизм, ни абстракцию.
- Трудно поверить.
- До импрессионистов дошли и все. Мы были очень неразвиты. То, что я рисовал в училище, было ужасным. Очень скучным. Какие-то натюрморты... Словом, я наработал технику, но не знал, кто я, что хочу сказать, после выпуска начал с нуля. В 2002 Степан КОВАЛЬ получил "Серебряного медведя" в Берлине за пластилиновый «Шел трамвай № 9». Впоследствии я посмотрел его интервью, где он говорит, что учился в институте Карпенко-Карого на режиссера анимационного фильма. Можно учиться этому в Украине? Ничего себе! В том же году я уехал в Киев и поступил. Конечно, в Карпенко-Карого меня ждало ужасное разочарование.
- Почему-то я не удивлен.
- Там царила полная разруха. Я так мечтал учиться! Приезжаю, уже сентябрь - преподавателей нету. Ни одного человека. Оказывается, все поехали на фестиваль. И неизвестно когда кто будет. Поэтому я понял, что должен сам скачивать фильмы и штудировать их, сам рисовать несмотря ни на что. Наш преподаватель, Роман АДАМОВИЧ, на первом же занятии заявил, что его заставили здесь работать. Мол, если не работать, то закроют курс, потому что некому преподавать. Такая мотивация.
- Но он вам чему-то все-таки учил?
- Сказал: "Каждый год делайте фильм, несмотря ни на что. В первый семестр пишем сценарий и раскадровку, во второй - реализуем". Я этого придерживался и за 5 курсов сделал 5 фильмов. Фактически получал самообразование.
- Вы где-то говорили, что вашим самым важным учителем был брат. Почему?
- В детстве он рисовал очень классно, намного лучше, чем я. Он это любил, а в определенный момент прекратил. Сейчас занимается компьютерами, программист. Но в детстве я на него очень равнялся. Он мог по памяти нарисовать любого анимационного героя.
- Значит, у вас это фамильное?
- Разве что с братом. Так в семье из творческого класса никого не было. Отец военный, мама - инженерка на заводе.
- Ваши ранние фильмы трудно вам дались?
- Самая первая работа - "Двери" - моя студенческая удача. Адамович нас хорошо направил тогда. Дал задание нарисовать персонаж-предмет. Я нарисовал человека-дверь. После этого очень быстро написался сценарий. Но его не взял ни один фестиваль, кроме "Открытой ночи". Затем уже такой легкости не было. Остальные институтские работы - тяжеловесные, малопонятные, я ими недоволен.
- Для меня они хорошо прочитываются.
- Спасибо, конечно, но там я имел большие проблемы со звукорежиссером, с другими моментами. Словом, учился на собственных ошибках.
- Вы чаще собой недовольны?
- Я занимаюсь искусством ради удовольствия от процесса. Оно редко приходит. Я сомневаюсь в себе, когда начинаю фильм. Когда делал "Любовь" - очень переживал, не верил в свои силы. Это большой стресс. Но в процессе я все же получаю удовольствие. Такое самопоощрение.
АНТИПРОФИ
- Вы утверждаете, не считаете себя профессионалом. Что плохого в профессионализме?
- Скорее так: стараюсь не стать профессионалом. Потому что для меня это человек, который повторяет то, что он уже достиг. Я хочу обойти эту ловушку. В каждом фильме загоняю себя в сложную ситуацию, когда не знаю, что делать, и вынужден пробовать новое. Мне нравится все время узнавать что-то. Поэтому и не имею конкретной стилистики. Это, как я понял, встречается нечасто. В Европе аниматоры эксплуатируют устойчивую манеру: персонажи из фильма в фильм повторяются, смотришь - о, знаю этого человека, это его типичная картина. Мы сдруживаемся, он заходит на мою страницу: "Ого, у тебя такие фильмы разные! Прямо завидую".
- Анимацию можно сделать из чего угодно. Вы не думали поработать с неведомым для вас материалом?
- Как раз в этом плане я стабилен. Мне нравится рисовать. Хотел бы, может, использовать элементы 3D, заказать их кому-то, но меня самого все устраивает пока. Анимация может сказать такие вещи, которые с живыми актерами не скажешь. И при этом в 10-15 минут можно вложить столько, что полнометражного фильма с актерами и не хватит.
- Как выглядит для вас идеал анимации?
- Мне очень нравятся фильмы Прийта ПЯРНУ - его "Треугольник", "Завтрак на траве". Это эстонская анимация 1990-х. Тот же "Треугольник" выполнен будто небрежно, криво. Но там нарисовано ровно столько, сколько нужно для развития истории. С тенями и деталями это бы не сработало. Пярн делает ровно столько, сколько надо. У меня в "Я купил велосипед" то же самое. Если фон не участвует в повествовании, то его не надо уточнять. Если что-то не работает, то это надо убрать, оставить необходимое. Еще увлекаюсь аниматором украинского происхождения Игорем КОВАЛЕВЫМ. У него свой мир, свои законы движения персонажей, исключительное чувство ритма. Сюжеты словно и непонятные, но не скучные, их интересно смотреть.
- Для Эстонии анимация - это уже статья культурного экспорта.
- Да, после Пярна пошла волна последователей. Абсурдный и одновременно глубокий юмор, критика современности - это все их отличает.
- Если уж пошел такой разговор, то повлияла ли на вас загребская школа? Все наши старшие аниматоры выросли из нее.
- Никоим образом.
- Почему?
- Потому что она предпочитает визуальную сторону. Режиссер строит рассказ, исходя из картинки. Кружочек встречает квадратик, и между ними начинается сюжет. А у меня прежде всего - история. Ты хочешь на что-то отреагировать, а потом уже выбираешь стилистику, которая этому повествованию подходит.
ИСТОРИИ
- А что значит повествование в анимации?
- Это то, что заставляет зрителя смотреть на экран. Например, сюжет "Ежика в тумане" убогий: ежик идет в гости к медвежонку. Однако это лишь структура, на которую навешены очень сложные идеи. Для меня сюжет - штука второстепенная, но она держит основу. Ты его придумал и потом начинаешь усложнять. Навешивать. Складывается само собой. Какой-то элемент меня цепляет и на него наращивается остальное.
- Как это сработало с "Любовью"?
- На одной техно-вечеринке в Днепре ко мне подошел знакомый и сказал: "У меня есть сюжет для мультика". Готовлюсь слушать очередную банальщину, а он говорит: "Представь себе - идет операция, врач разрезает грудь умирающему. У того еще бьется сердце. Врач подносит микрофон, пульс передается на танцплощадку и люди танцуют". Интересно. Я попросил друга-звукорежиссера написать этот бит сердца. Он начал предлагать разные вещи, и я понял, что тема не моя. Она красива, когда ее кто-то рассказывает, но мне не хочется ее воплощать. Но идея с разрезанием груди мне понравилась. В итоге я сердце заменил на персонажа - маленького человека, который сидит внутри. Душа или что-то другое. "Любовь" я начал рисовать с этой сцены, то есть с середины. Нарисовав ее - понял, что будет дальше и что будет раньше. Пошла импровизация, как у музыканта. Никакого сценария. А то, что мы подавали в Госкино на финансирование - вообще другая история о встрече мальчика и девочки. Очень волновался, что нам скажут: "Что это вы нарисовали?" Но на презентации все так смеялись, всем так понравилось, что никаких вопросов не возникло.
- Как вы определяете степень завершенности фильма?
- Показываю материал друзьям. Есть люди, которым доверяю. Брат, например. Он всегда мне режет правду-матку. Может прямо заявить: "Ты нарисовал хрень". А когда я показывал ему The End и "Любовь", он искренне говорил: "Вот это смешно, это ты молодец". Такой суперкритичный зритель, не заангажированный. Или моя девушка, которая занимается искусством - тоже может искренне мне что-то сказать. Показываю им или отрывки, или весь фильм и очень прислушиваюсь. Еще выкладываю кусочки на Фейсбуке или в Инстаграмме и смотрю, сколько они набрали предпочтений, какие реакции, где больше комментариев, где меньше. Такие фокус-группы.
- А как же независимость творца от мнения толпы?
- Это не мой случай. Когда хочу делать понятно, обращаюсь к зрителям. Когда рисую абстракцию - никого не спрашиваю. Это чистый кайф, все мое на 100%.
- В ваших первых фильмах действие происходит в условном пространстве, но в последние годы стало больше гротеска, больше социальных акцентов. С чем связана такая перемена?
- Здесь надо говорить о The End, когда в финале через пешеходную "зебру" идет настоящая зебра с пакетом из магазина АТБ. Я подумал - почему бы не сунуть кусок реальности в фильм? Зал хохотал. Это было так неожиданно для них - увидеть реальность в мультике и ассоциировать себя с персонажем! Я понял, что это работает и решил следующий фильм максимально насытить такими отсылками. И это "Любовь".
- Любовь - это то, что есть, или то, чего нет?
- На самом деле название я выбрал для того, чтобы мне дали денег. Мне показалось, что оно всем понравится. А потом решил обыграть в фильме. Это слово пишется на стене, и сам фильм построен на том, что люди ожидают одно, а я им даю совсем другое. Они видят слово "Любовь" - сразу думают о какой-то лирике, а ее там нет. Они ждут, ждут, обламываются. На этом построен определенный саспенс. Если глубже смотреть, то, конечно, я люблю эту украинскую действительность. Она жестокая, уродливая, но своеобразная. Не в вышиванках, к сожалению. Это наша современная идентичность. Наша деградация, скажем так.
- Или переход от одного типа цивилизации к другому. Никогда простым не бывающий.
- Да, трансформация. Что-то происходит с людьми, которые здесь живут. И мне за этим интересно наблюдать.
- По "Любви" видно, что вы крайне скептичны к нашей повседневности. В чем главный абсурд жизни в Украине?
- То, что я называю абсурдом - это тип личности. Вот были советские люди. Они верили всему, что им говорят, имели свою стабильность. Вдруг у них этого не стало. Но они так и остались советскими людьми. Они плывут по течению. Им говорят в рекламе "ешьте эту колбасу" - и они ее едят, убивают здоровье, болеют, но все равно едят. Недомогаете? Покупайте эти таблетки. Они покупают - и убивают себя еще сильнее. Догадываются, что что-то не так, но продолжают. Видят, как на деревьях висят пакеты, насколько засоряется природа - и все равно в магазине каждый банан или апельсин кладут в отдельный пакетик. Эта слепота - для меня абсурд. Экологическая катастрофа, сделай хоть что-то, не бери лишний пакет - но нет, кто-то за них должен это решить. Очень сильный контраст очевидности и глупости. И так формируются удивительные персонажи. Алкоголики, люди с ожирением, люди без вкуса. В этом действительно есть стиль, это определенный мир. Если от него дистанцироваться, смотреть через призму искусства, то это очень интересно.
- Деградация или нет, но вы на ваших персонажей не злы.
- Да, для меня это блаженные существа. Просто живут по своим законам.
В ДНЕПРЕ
- Чем вас вдохновляет Днепр?
- Ну как вдохновляет... Я его изучаю. Вглядываюсь в события, в людей. В этом смысле меня вдохновляет все, где бы я ни находился. То есть я термином "вдохновение» не оперирую. То, что здесь происходит - интересно. У меня здесь родственники, родители, друзья. Я прожил в Киеве и не зацепился там. Для меня Киев - тот же Днепр, умноженный на 20. Но в Киеве выжить труднее. Финансовый вопрос для меня очень острый: на что жить, за что делать фильмы, чтобы не ходить на работу. Здесь я могу себе это позволить. Просто удобное для меня место жительства.
Мое детство пришлось на 1990-е. Когда ты ребенок, все легче. Но если бы я в тогдашний Днепропетровск попал в том возрасте, в котором я сейчас - бежал бы куда глаза глядят. Ужасное место было. Благодаря интернету здесь стало терпимее. Можно работать на расстоянии, рассылать фильмы на фестивали.
- Так за счет чего живет аниматор в Днепре?
- "Любовь" принесла мне довольно много денег. У него 17 призов, некоторые из них сопровождаются премиями. Каким-то чудом мое искусство начало меня кормить. Начали заказывать работу - нарисовать плакат для фестиваля, клип для хорошей музыки - того же ансамбля Dz`ob, в частности. То есть через 10 лет после того, как я занялся анимацией, она начала меня кормить.
- Достаточно компьютера для работы?
- Безусловно. Я сам себе иногда говорю, что живу в классное время. Ранее в Днепре снять качественный мультик было крайне проблематично. А сейчас человек может делать кино в любой точке мира.
ЗВУК
- Я заметил, что звук в ваших поздних фильмах особенно важен. Какие у вас требования к звукорежиссеру?
- Когда пишу сценарий, сразу думаю о звуке. Интересно звуки использовать, записывать. Укоренить сценарий в звуке. Но с анимационными звукорежиссерами в Украине большая проблема. Звукорежиссер из кино с актерами не может сделать звук для анимации, потому что анимация - очень креативный и специфический процесс. Персонаж может разговаривать как курица, шаги будут звучать колокольчиками и тому подобное. Это огромное поле для фантазии. Мне так и не удалось найти хорошего звуковика. Я делал звук сам в "Я купил велосипед", в The End, что-то пришлось воровать из онлайн-библиотек, и это нехорошо - таких звуков мало и они могут повторяться у разных режиссеров. "Любовь" я пытался полностью сделать в Днепре. Мне посоветовали парня, который сотрудничает с «Дзьобом», но у него не было нужного опыта. Поэтому я обратился к композитору Антону БАЙБАКОВУ - он много работает с анимацией. Мы с ним очень долго делали сведение - каждый звук поправляли, двигали. В Европе это отдельная профессия и там это более развито. Но и там их 3-4 человека на всю индустрию, фамилии в фильмах повторяются. Анимационная звукорежиссура - очень редкое ремесло.
- В развитие предыдущего вопроса: какая музыка вам нужна как режиссеру?
- В каждом фильме отдельно. Но правило таково: чем меньше музыки, тем лучше, потому что она слишком много внимания берет на себя. Сидишь слушаешь, картинка становится второстепенной, не сопереживаешь происходящему.
- Но в "Любви" музыки хватает.
- Да, потому что сначала там играет сигнал светофора. У Евгения Гордеева есть музыкальный трек, основанный на этой мелодии. И так получилось, что в фильме сначала оригинальный звук, а затем композиция, основанная на нем. Очень органично вписалось. Это уже не музыка даже, а звук фильма. То есть с музыкой я хочу такого результата.
МЕДНЫЕ ТРУБЫ
- Вы говорите, что фестиваль в Анси слишком переоценен, слишком коммерциализирован. Но разве не нужны в том числе и такие масштабные мероприятия?
- Конечно, нужны. Я мечтал попасть в Анси, все фильмы туда отправлял. Думал, там рай и чудеса. Всегда получал отказ. И вот ты туда приехал. Толпы людей и никто не обращает на тебя внимания. Поэтому немного разочаровался. Ехать туда как зрителю бессмысленно. Перед тем был в Загребе - тоже старый фестиваль. Там именно авторская анимация, мало людей, хорошая атмосфера. Так почему все прут в Анси, покупают дорогущие билеты, стоят в очередях, если можно поехать в Загреб и там то же самое гораздо дешевле и комфортнее?
В Анси - презентации программ для анимации, сериалы, питчинги, фестивальный рынок. Для индустрии хорошо, а для себя мало интересного увидел. Но авторская и коммерческая анимация существуют рядом, чем успешнее вторая - тем больше денег дают на первую. Поэтому пусть будет все.
- Почему "Любовь" получила столько наград, по вашему мнению?
- Для европейских фильмов это немного, а не бомба ... Мне кажется, что здесь есть момент экзотичности для европейского зрителя. Им хочется заглянуть в этот трэш, в этот иной мир.
(НАД)РЕАЛЬНОСТЬ
- В одном интервью вы говорите: "у меня до сих пор живет советский цензор в голове". Что-то непохоже.
- Я просто с ним борюсь все время. Постоянно мысль: "Что скажут люди?" Отец у меня человек очень советский, и когда я ему показал "Любовь", он прямо испугался: "Вырежи секс между пакетиками! Ты что, с ума сошел? Тебе никто денег не даст!" На меня это подействовало, я очень переживал. На самом деле в западной анимации такое происходит ... Секс, кровь, гениталии - никого ничем не удивишь.
- Есть такое определение сюрреализма - это встреча зонтика и швейной машинки на операционном столе. Иначе говоря - вещи не на своих местах. Очень похоже на ваши фильмы.
- Согласен. Мне очень близок Магритт. В "Любви" я повторяю его картину "Поцелуй". Впрочем, посмотрите на украинскую реальность: сочетание рекламы, китча и красивых зданий, доставшихся в наследство от СССР, сочетание национализма и капитализма. Все очень сюрреалистично.
- Черный юмор у вас - способ защиты или часть мировоззрения?
- Я так защищаюсь от реальности, чтобы не стать ее жертвой. Я использую реальность в своих целях, делаю из нее фильмы, получаю даже какие-то деньги за это. Но жить в ней - безумие.
- Но мы с вами живем.
- Для меня реальность - нечто вторичное. Моя настоящая действительность - то, что во мне внутри, что я рисую. А то, что снаружи - просто референсы, источники идей. Мне так проще.
- Вы как-то сказали: "Хочу, чтобы то, что я рисую, было очень популярным"...
- Конечно, хочу. А кому не хочется?
- Но на компромиссы вы не идете. Рисуете то, что явно не получит миллионные просмотры.
- А я, пожалуй, просто не могу. Может и хотел бы сделать что-то суперпопулярное, но мне не дано. Что могу - то и пытаюсь.
- А если б была возможность снять полный метр?
- Я бы даже не взялся. Мне не нравится этот формат. Я очень редко досматриваю такие фильмы, за гениальными исключениями вроде Миядзаки. Это формат чисто коммерческий, для проката. Я в свои 13 минут "Любви" вложил столько, сколько в 2 часа полного метра можно вложить. А попробуйте растянуть "Любовь" на час или на два с такой насыщенностью - этого никто не выдержит. У меня другое отношение к времени.
СВЕЖАТИНА И ЧАПЛИН
- Что собираетесь делать сейчас?
- Работаю над новым фильмом "Свежатина". Те же 15 минут. В Днепре есть сеть магазинов под таким названием, это оттуда. Такое, о мясе немного. Мы прошли питчинг, нам дали денег на начало съемок. А потом из-за карантина все замерло. Я даже рад этому, потому что получил время, чтобы лучше проработать сюжет. Но сам я этот фильм не сделаю, жду, пока возобновится финансирование, найму людей и они помогут все раскрасить, прорисовать.
- Напоследок: имеете хобби вне рисования?
- Люблю читать, коллекционирую книги, автобиографии художников и режиссеров. Очень нравится, когда люди о себе рассказывают.
- И что на вас произвело впечатление из прочитанного?
- Скептически относился к Чарли Чаплину, но вот недавно прочитал его автобиографию. Как он поднялся из ужасной нищеты. Теперь иначе смотрю на его творчество и понимаю, о чем он говорит в кино. Эти образы и приключения бедняков - он их брал из своей жизни и переносил на экран. То же делаю и я. Хожу по улицам, смотрю и переношу увиденное в свои мультики.
