Только в этом году в Украине состоялось несколько кинофестивалей стран Юго-Восточной Азии. Снятые в последние два — три года картины своих лучших режиссеров представляли нашему зрителю посольства Японии, Кореи, Китая. Невзирая на такое активное присутствие на отечественном экране азиатского кино, прокатная компания «Артхаус трафик» организовала кинофестиваль «Азия-кино», с программой которого до сих пор продолжают знакомиться жители двенадцати городов Украины.
Правда, в программу этого кинофорума, в отличие, например, от недавно прошедших Дней кино Евросоюза, где было представлено четырнадцать картин, вошло всего пять фильмов. Да и география представленных в «Азия-кино» стран ограничилась Кореей и Японией, самыми титулованными кинодержавами, прописавшимися на престижных западных кинофестивалях. Излишне напоминать, что в Азии, например, находится Индия, снимающая наибольшее количество художественных фильмов в мире, что нашим синефилам интересны также режиссеры стран Ближнего Востока.
Впрочем, за столь скромную афишу вызвавшегося познакомить нас с образцами азиатского киноискусства фестиваля его устроителей пока что упрекать даже как-то неловко. Во-первых, команда год назад созданного агентства Артхаус трафик еще достаточно молода, что чревато для нее определенными сложностями в работе на кинорынке, где не обойтись без опыта и акульей хватки. Во-вторых, наши культурные контакты с большинством азиатских стран, к сожалению, носят в основном юбилейный, парадно-дипломатический характер. В третьих, нынешний фестиваль — это своего рода затравка, первый «блин», который устроители «Азия-кино» собираются «печь» постоянно, то есть, каждый год представлять на нашем экране новые фильмы азиатских режиссеров.
Неудивительно, что для затравки выбрали громкие имена и названия. Открывался и закрывался фестиваль фильмами прославившего Корею на многих международных кинофестивалях Ким Ки Дука. Прошлогодняя картина успевающего снимать по фильму в год режиссера «Весна, лето, осень, зима … и снова весна» уже успела собрать фестивальные трофеи и заслужить у ведущих критиков самые лестные отзывы. «Удивительной красоты притча», «превосходный фильм из тех, какими великие режиссеры- бунтари отмечают вступление в творческую зрелость: тонкий, грациозный, размеренный, глубоко прочувствованный, классически совершенный», «изысканный и простой фильм» и т.д. Ким Ки Дук сразил зрителей и рецензентов уже только тем, что снял кино, которого от него не ждали. И в самом деле, нужно обладать даром предвидения, чтобы от автора жестких, кровавых городских историй о бандитах, сутенерах и проститутках ожидать неспешно рассказанную элегическую историю на буддистские темы. Правда, фильм «Весна, лето, осень, зима… и снова весна» выглядит элегическим лишь при первом приближении. Свойственная Ким Ки Дуку жесткость, напряженность его отношений с миром, в котором он вместо вожделенных любви и сострадания обнаруживает жестокую, животную борьбу за выживание, в этой его кинопритче переходит из сферы физиологической в сферы духовные. Составленный из нескольких мастерски снятых киноновелл фильм рассказывает об уединившихся на дрейфующей в лесном озере пагоде буддийском монахе и его ученике. Обществу людей отшельник предпочитает общество животных: собака, петух, кот, черепаха сменяют друг друга в каждой новелле, озадачивая западных интеллектуалов вопросом, почему именно эти, а не другие зверюшки появляются в разные времена года в обители отшельника.
Что же касается времен года, то никаких эзотерических тайн для нашего зрителя они не содержат. Как и в хорошо знакомых нам музыкальных произведениях европейских композиторов, они знаменуют различные этапы человеческой жизни. Весна — пора счастливого, открытого всем радостям жизни детства, которое, впрочем, предназначено не только для ребячливых шалостей, но и для учебы. Собирая со своим воспитанником целебные травы и предостерегая его от змей, гуру учит мальчика отличать полезное от вредного, нужное от того, без чего можно обойтись. Привязывая к спине ребенка тяжелый камень и отправляя его с этим грузом освобождать змею, рыбку и лягушку от камешков, которые шалун привязал к их телам, мудрец учит различать добро и зло, воспитывает в своем питомце и в нас сострадание ко всему живому. Лето — пора отрочества, взросления, обретения опыта. Разрешив остаться на пагоде ищущей избавления от хворей молодой девушке, мудрец и целитель показывает своему воспитаннику всю силу соблазнов этого бренного мира, которым нужно научиться противостоять. Влюбившийся в гостью юноша, постигает нехитрые удовольствия плотской любви и вместе с ней покидает учителя. Следующим этапом постижения жизни повзрослевшим героем станет боль, этой же влюбленностью рожденная. Измена избранницы стала для возмужавшего парня причиной душевных страданий и привела его к преступлению. Убив жену, герой возвращается к учителю. Осень — пора жатвы некогда посеянного, сбора плодов. Ученик постигает двойственность этого иллюзорного мира, от порабощения которым и должен избавить истинный Учитель: радость и страдание, счастье и горе, удовольствие и боль, добро и зло… Прежде, чем пройти искупление за преступление перед обществом и уйти с нагрянувшими в их маленький монастырь детективами в тюрьму, герою предстоит за одну ночь избавиться от внутреннего ада, в котором он пребывает. Вырезая ножом на деревянном полу иероглифы древних сутр, содержащих секрет движения к нирване, герой через физические страдания изгоняет из сердца страдания душевные. И умиротворенный, в сопровождении полицейских покидает учителя. Зима для духовно развивающегося человека должна стать периодом зрелости. Вернувшийся из заключения сорокалетний мужчина, которого сыграл Ким Ки Дук, сам становится учителем для маленького мальчика (к тому времени его учитель вошел в самадхи, то есть в духовный транс, и покинул эту юдоль страданий, совершив самосожжение). Жизненный цикл завершился, снова пришла весна.
Картина эта, учитывая интерес интеллектуалов к восточной философии и духовным практикам, конечно же, была обречена на успех. Хотя в ней и нет попытки заигрывания с западным зрителем, для которого иные азиатские режиссеры стряпают сувенирные образцы профанированной древней культуры (об этой болезни угодничества Западу писали в связи с «Куклами» Такеши Китано), «Весна, лето, осень, зима …» все же является бытовым, или как его еще называют, профанным вариантом буддизма. Никаких эзотерических таинств режиссер нам не открывает, а сама ритуальность, обрядовость быта монахов носит здесь скорее декоративный, нежели религиозно достоверный характер. Конечно же, движение Ким Ки Дука к буддистским темам можно было предугадать, поскольку режиссер, не находя ответов на многие волнующие его вопросы, также, как и буддисты, склонен воспринимать этот мир как воплощенное страдание, как зло, от которого нужно избавиться. Даже в отношениях учителя и ученика режиссер не обнаружил любви и нежности, забота монаха о воспитаннике скорее продиктована идеей служения долгу, нежели чувством жертвенной любви.
Готовность к жертвенной любви продемонстрировал герой другой, последней картины корейского режиссера, которой закрывался фестиваль. «Самаритянка» возвращает зрителя в привычную для фильмов Ким Ки Дука среду — современный корейский город, в котором, простите за употребление до тошноты затасканного компартийной критикой слова, люди заняты исключительно эксплуатацией друг друга или, как определяет отношения в современном обществе сам режиссер, борются за счастье. Две симпатичные школьницы, решив уехать в Европу (какие блага собираются найти там обеспеченные корейские девушки?), зарабатывают на дорогу проституцией. Вернее, одна обслуживает клиентов, другая их находит и ведет бухгалтерию. Малолетняя жрица любви, спасаясь от полицейских, гибнет, ее подруга, чтобы снять с души вину за ее смерть, решает вернуть клиентам, их деньги, отдав перед тем им на утеху свое тело (это тоже акт искупления). Ее отец, случайно увидев дочь с клиентом, начинает разбираться с каждым из ее партнеров, пытаясь и словами, и кулаками втолковать им, что не гоже тащить в постель подростков, которые им в дочери годятся. Невзирая на наличие нескольких жестоких сцен, в которых кровь и мозги размазываются по тротуару, режиссер в «Самаритянке» сохраняет обретенные в «Весне…» лиризм и религиозно-притчевую интонацию. Отец, ни словом не обмолвившись дочери о том, что знает о ее занятиях проституцией, рассказывает ей христианские истории о святых. И сам, убив в драке ее клиента, добровольно идет в тюрьму — его искупительная жертвенность также напоминает о подвигах религиозных подвижников.
Как-то сказав в интервью, что женщины, выступающие в его фильмах жертвами мужского шовинизма, стоят на ступеньку выше мужчин, в «Самаритянке» режиссер показывает мужчину, способного преодолеть свой эгоизм и выступить в защиту униженных и оскорбленных. Не стыдясь озабоченности социальными проблемами своей страны, что в среде творческих людей не всегда приветствуется, Ким Ки Дук позволяет себе даже современные истории превращать в назидательные притчи. И что интересно, назидательность, которую другому вряд ли простили бы, в его картинах не раздражает. Ибо за ней стоит не менторское превосходство, а боль и сострадание к заблудшему человечеству, с которым режиссер в своих картинах пытается честно пройти все круги уготованного нами для себя же ада.
К сожалению, за рамками этой статьи остались три японские картины. Впрочем, фильм ужасов «Проклятие» Такеши Симидзе рассчитан не столько на анализ, сколько на физиологические реакции страха. Не требует интеллектуальных усилий и аниме-мюзикл Кадзухиса Такеноути «Интерстелла 5555», являющийся сделанным мастером комиксов-манга Лейдзи Мацумото клипом на музыку французских электронщиков Daft Punk. Говорят, западные интеллектуалы нынче «тащатся» от такого искусства, которое употребляют, наверное, на десерт. О чем бы стоило поговорить отдельно, так это «Сумрачный самурай» Йодзи Ямадо, совершенно необычный для самурайского жанра психологический фильм, в котором самураи предстают не приложением к безжалостно карающему врагов мечу, а живым воплощением кодекса высокой морали и человечности. Что ж, будем надеяться, что к этому фильму и самурайской теме мы еще вернемся, ведь фестиваль «Азия-кино» обещает жить долго.
