39-летний киевлянин Кирилл Карабиц не раз говорил, что значительная часть его жизни проходит в поездах и самолетах. Украинский маэстро руководит сразу тремя мощными коллективами: Борнмутским симфоническим оркестром (одним из самых старых в Великобритании), экспериментальным I, CULTURE Orchestra, который называют «музыкальной сборной Евросоюза», а недавно Национальным оперным театром и Государственной капеллой в немецком городе Веймаре.
Впереди у маэстро гастроли в Японии, выступление с Чикагским оркестром, участие в Эдинбургском фестивале, постановка вагнеровских «Нюрнбергских мейстерзингеров»... Но, невзирая на невероятную загруженность, К.Карабиц находит время на проекты в Украине. В прошлом году это были резонансные выступления с I, CULTURE и концерт «Мадонна Украина». На прошлой неделе состоялся его концерт в Национальной филармонии, в котором раздавались 39-я симфония Моцарта и симфоническая поэма Штрауса «Жизнь героя».
«День» расспросил Кирилла, как нашему соотечественнику работается в Веймаре, как европейцы воспринимают Украину и почему они пока не спешат принимать наше государство в состав ЕС.
— Я в Веймаре отработал свой первый концерт, — рассказывает Кирилл КАРАБИЦ, — впечатления прекрасные: старинный город, с которым связаны такие выдающиеся имена, как Гете, Шиллер, Бах, легендарный театр, где Гете ставил своего «Фауста», куда около 30 лет ходил на работу, потому что был там директором... Веймарская публика образованная и влюбленная в музыку. На новогодних концертах, которые проходили 31 декабря и 1 января, были полные залы. У немцев такие концерты классической музыки — традиция. Начинаются в шесть вечера, через два часа зрители свободны и расходятся праздновать Новый год. У меня даже возникла идея перенести эту традицию на украинскую почву...
Кстати, готовя в Веймаре концерты, я уже думал, какая программа подошла бы к нашим новогодним концертам — если бы удалось организовать их в Украине. Это должна быть особенная, праздничная программа, позитивная и светлая, потому что это праздник — прежде всего, праздник надежд, ожидания чуда. С немцами мы выучили и исполнили «Щедрик» в обработке Леонтовича. Местная публика была очень удивлена.
Следующий сезон планирую открывать произведением, где также будет украинская тематика, — «Мазепа» Ференца Листа. Я принял предложение стать музыкальный директором и главным дирижером этого театра не для того, чтобы приехать в Веймар и просто быть частью другой культуры, а прежде всего, чтобы познакомились с культурой моей страны. И, конечно, ради того, чтобы о Веймаре опять заговорили как о европейском культурном центре, где сейчас происходят положительные сдвиги в музыке, а не как о городе, где что-то выдающееся было когда-то давно.
КАКОЕ У НАС НАСЛЕДИЕ?
— С чем у европейцев — тех же немцев, англичан, с которыми ты продолжаешь работать в Борнмутском симфоническом оркестре, французов, рядом с которыми ты живешь в Париже — ассоциируется Украина?
— С войной. «У вас там еще воюют или уже нет?». Рядовой европеец не очень хорошо понимает, кто воюет, с кем и за что, что за государство Украина, которая долгое время была в составе Российской империи, потом СССР, соглашалась с тем, что она «младший брат», а теперь вдруг заявила, что не имеет с Россией ничего общего. Сколько она была независимой? 24 года? А почему же молчала? Как объяснить эти вещи французам, чья страна строила с Россией отношения в течение веков и которые знают, что Россия — это Толстой, Достоевский, Чехов, Чайковский, Глинка, Мусоргский, Прокофьев.
И в основном мы, украинцы, сами в таком недоразумении виновны, потому что у нас до сих пор нет четкой системной политики, которая была бы выгодна нашему государству, работала на создание положительного имиджа Украины, как за рубежом, так и здесь, внутри. Потому что, хоть как парадоксально это ни звучит, мы сами не совсем понимаем, кто мы, откуда? Какое у нас культурное, художественное, государственническое и другое наследие? 15 июня в Киеве приглашаю на концерт с Национальным симфоническим оркестром Украины. Будем вместе исполнять симфонию нашего соотечественника Максима Березовского, которую никогда в Украине не играли и не выпускали. Я отыскал ее... в Нью-Йорке. А в России, это произведение исполняли как... «первую российскую симфонию».
Мы сами себя не знаем, однако хотим, чтобы нас знали в мире. Ну, знают в Европе о братьях Кличко. Слышали о Шевченко — чаще всего не о поэте Тарасе Григорьевиче, а о футболисте Андрее.
— А Надежда Савченко, возможно, на слуху?
— Не сказал бы. У нас такое впечатление почему-то, что француз или немец просыпается утром и прежде чем позавтракать, думает: «Как там братья-украинцы?». Было бы неплохо, но нет такого, никому мы не нужны. Европа живет своей жизнью и беспокоится о собственных проблемах. Не о нашем Донбассе, не об аннексированном россиянами Крыме, не о наших политзаключенных. В Париже на улицах до сих пор полно военных, людей предупреждают, чтобы не ходили на концерты, потому что может быть опасно. У моего сына в школе (ему пять лет) проводили инструктаж, как вести себя во время химической атаки! Рассказывали детям, как выжить, если токсины попали в воду, в воздух... В Бельгии чуть ли не ежедневно в новостях рассказы о том, что предотвратили теракт там-то, обезвредили террориста такого-то. Германия, открыв двери беженцам, не знает, как их закрыть, в Британии то оффшорные скандалы, то сообщения террористических группировок о том, что в Лондоне или еще где-то возможны какие-то взрывы...
— Украинцев возмутили результаты голландского референдума, согласно которым две трети жителей Нидерландов — против ассоциации Украины из ЕС...
— Нет ничего странного. Нам давно пора осознать, что никто, кроме нас, не будет решать наши проблемы: внутренние, внешние, любые. А мы, вместо того чтобы эти проблемы решать, накапливаем их и ожидаем помощи от Европы, США... Как будто другие страны не имеют своих граждан. Я бы не делал большую трагедию из голландского референдума. Думаю, это мероприятие значительно дольше обсуждают у нас, нежели там, где он происходил, — там проголосовали и сразу же пошли на пиво. Это не акция против Украины — скорее, против политики Евросоюза, его постоянного расширения. Сначала, в 1957-ом, сколько стран входило в ЕС — шесть? А теперь 28. Как только присоединились страны Балтии, Болгария, Румыния — их жители поехали в страны Старой Европы зарабатывать деньги. Те уже давно не в состоянии контролировать поток мигрантов, а здесь еще Украина...
«ДЕРЕВО НЕЛЬЗЯ ПОСАДИТЬ В ВОЗДУХ»
— ...с тысячами готовых вынужденных переселенцев...
— Да. Украинцам не нужно принимать результаты референдума на свой счет — в конечном итоге, это мнение какой-то части населения одной страны. Но это еще один показатель того, что думать о себе должны сами. Пока же политика у нас такая: кто дает больше денег — к тому и бежим. Раньше годами танцевали под дудку России: Путин пообещал уменьшить цену на газ — давайте делать все, как он скажет. Сейчас МВФ даст кредиты — значит, нужно соглашаться и быстро вводить те изменения, которые ему необходимы. Не задумываясь, подходят они украинским реалиям или нет. Не вынося на обсуждение, не советуясь с народом, не информируя его (а мы уже видим на примере Донбасса, что происходит, когда свои руководители не информируют народ о событиях в стране, его начинают информировать чужие). Бегом, потому что денег не дадут. А потом деньги пришли, неизвестно где делись — и страна в такие дебри попала... Дерево нельзя посадить в воздух, его сажают в землю, и только потом из этой земли оно растет. Если хорошо ухаживать...
