Роли исполняют: нынешние и восходящие звезды прославленного московского театра. В массовке — организаторы гастролей, дирекция театра Русской драмы им. Л. Украинки, на сцене которой проходили главные сюжетные коллизии, представители СМИ, зрители, попавшие на спектакль, и другие киевляне.
ПРОЛОГ
Звучит английский рожок, извещающий о приезде дорогих (в прямом и переносном смысле) гостей из ближнего зарубежья. Официальная цена на их выступления от 35 до 350 гривен, а с рук билеты на «Шута Балакирева» и «Юнону» и «Авось» выхватывают по тройному номиналу). На Киевском вокзале ленкомовцев встречают цветами и улыбками. Дирекция Русской драмы, осаждаемая жаждущими попасть на спектакли, держится из последних сил, приходится скрываться — в кассах билетов нет.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ: ОПТИМИСТИЧНОЕ (ОТКРОВЕНИЯ МАРКА ЗАХАРОВА)
Малую сцену театра штурмуют журналисты. Солирует художественный руководитель «Ленкома» Марк Захаров. Звучит бравурный марш.
— В советское время часто звучала песня, где были такие строки: «Не расстанусь с комсомолом — буду вечно молодым». Марк Анатолиевич, ныне комсомол канул в лету, а название «Ленком» осталось. Ваш театр уже почти три десятилетия аншлаговый. Не меняете название, чтобы не спугнуть удачу?
— В далеком 1938 г. театру было присвоено имя Ленинского комсомола. Мы действительно боимся расстаться со старым названием. Например, в средневековье у пиратов было поверье, что если захваченное судно переименовывать, то оно потонет. В 90-м мы просто несколько сократили название до абстрактной аббревиатуры «Ленком» — так нас в просторечии называли москвичи и это было предложение Караченцова. «Лен» — дань нашей истории, хотя отношение к товарищу Ленину у нас непростое. А «ком» — придает иностранный сленг, который повсюду вторгается в русский язык.
— На ваш взгляд, в чем слагаемые успеха вашего коллектива?
— Я иронически отношусь к своим способностям. Хотя иногда признаю, что сделал что-то хорошее. Сегодня придумать новый театральный проект и спектакль, держащий внимание людей, перенасыщенных потоком информации, обрушившейся на нас, трудно. Информация — неопознанный зверь грядущего, настоящего и будущего. В этом пространстве придумать действо на сцене трудно. Нужна удача, вдохновение и понимание, что нужно зрителю, что ему интересно и в чем стоит рискнуть. Например, сегодня какой- то перекос в сторону мюзиклов. Для русского театра это нечто инородное. В наших традициях — водевили. Впрочем, спрогнозировать дальнейшее развитие театра довольно трудно. Меняются актеры, режиссеры, сценический язык постановок, претерпевает изменения и публика. Зритель бывает гениальным, талантливым и тяжелым. Я считаю, современный человек может быстро духовно развиваться и так же стремительно деградировать. Зритель сознательно или бессознательно часто ищет в театре не просто забвения, скорее, стремится приобщиться к потоку целебной энергетики, которая возникает, когда спектакль удается. Чаще он стремится обрести положительные эмоции, получаемые от высокого эстетического действа, а если этого нет, то его естество переполняется унынием.
— В Киеве у вас много поклонников, но нынешние гастроли побили все рекорды. За месяц до начала выступлений «Ленкома» все билеты были раскуплены. Ажиотаж продолжался все дни. Кто помог в организации гастролей? Почему вы решили показать именно «Шута Балакирева» и «Юнону» и «Авось»?
— Предложение приехать в Киев поступило от нашего давнего поклонника. Скажу больше, друга «Ленкома» — Виктора Пинчука. Мы познакомились давно, еще когда Виктор Михайлович не был депутатом украинского парламента, а возглавлял промышленную группу «Интерпайп». Он был меценатом нескольких наших спектаклей. Ныне он занимается политикой, но благодаря Пинчуку культурные контакты между нашими странами поддерживаются. Я благодарен всем спонсорам, которые помогли организовать наши гастроли, потому что сегодня это довольно трудно и хлопотно. У нас большой репертуар, но мы решили показать две разные работы. Трагикомедия «Шут Балакирев» — предпоследняя наша премьера. Спектакль для всего коллектива очень дорогой, прежде всего потому, что стал последней пьесой нашего постоянного автора Григория Горина. С 74-го года этот драматург сотрудничал с «Ленкомом». Во многом популярность нашего театра зиждется на горинских пьесах. С «Тиля» не только к нам пришел успех, но зажглась яркая театральная звезда Караченцова. Николай Петрович, сыгравший главную роль, стал суперпопулярным артистом. Тема шутовства очень волновала писателя, который недавно безвременно покинул нас. Последние диалоги Гриша дописывал за несколько часов до смерти. А «Юнона» и «Авось» — спектакль-долгожитель. Он идет 20 лет, сыграли 800 раз. На этот факт обратил внимание наш Президент Владимир Путин, и Караченцов недавно был награжден Почетной грамотой за воплощение на сцене образа Николая Резанова, выдающегося русского дипломата, путешественника. Поэма Андрея Вознесенского написана на реальных исторических фактах. Чудесную музыку этой рок-оперы сочинил Алексей Рыбников. Многие песни из спектакля стали хитами. Нас радует, что на «Юноне...» выросло уже два поколения зрителей.
К этим гастролям мы отнеслись ответственно, приехав с полноценными декорациями, лучшим актерским составом, большой группой работников художественно-постановочной части и с главным художником Олегом Шейнцисом.
— «Ленком» — это имя, афиша, касса. Сегодня вам легче работать, чем в начале пути?
— Заработанное имя дает уверенность в жизни и работе, но до определенного предела. Никто не застрахован от неудачи. Надо постоянно быть начеку. Например, в 67-м еще в период работы в Театре сатиры я поставил свой первый спектакль «Доходное место» и заметил, что обрел некий жизненный статус. Только года через четыре стало понятно, что тот успех был не случаен. Летом 1973-го меня вызвали в отдел культуры МГК КПСС. Первый секретарь В. Гришин на очередном заседании бюро объявил о моем назначении главным режиссером Московского театра им. Ленинского комсомола. Его напутствием стали слова: «Мы знаем о ваших ошибках и надеемся, что теперь вы будете работать, как говорится, без экспериментов». Мне в ту пору было 40 лет. Возраст для режиссера самый прекрасный — когда уже есть зрелость, но сохранился задор работать и хочется творить, несмотря ни на какие трудности.
— Актеры — большие дети. Как вы с ними справляетесь?
— По-разному. Иногда лаской, порой ругаю, но делаю это редко. Стараюсь не хамить и не грубить. Приходится применять методы дипломатии, помноженные на демагогию.
— Есть мнение, что для русского актера выпить 100 грамм перед выходом на сцену — норма, и работе не вредит.
— Нет, я категорически против этого. Мне пришлось много повоевать из-за этого со способными артистами, особенно в начале становления «Ленкома». Не только выпивка, а даже запах спиртного — уголовное преступление применительно к театральной этике. Позволишь 100 г — скоро станет мало. Потребуется 150, затем 200, а потом актер просто спивается и деградирует как человек.
— Как вы относитесь к тому, что ваши подопечные снимаются в сериалах, рекламе?
— Плохо. Сегодня стоит актеру только выйти на сцену и стать более- мение известным — тут же зовут в антрепризу, то в сериал, то в рекламу, а то еще куда-нибудь. Если вижу их на экране, понимаю, что не от сытной жизни они на это идут. Приходится ухищряться, чтобы платить побольше зарплату. Меня огорчает, если вижу откровенную халтуру. Надеюсь, что в недалеком будущем у нас будет, как во всем мире, разделение на актеров театра, большого кино и сериалов.
— Театры, как и люди, рождаются и умирают. Нынче репертуарным коллективам непросто существовать. Извечный вопрос: что делать?
— Театры, которые существуют на муниципальные средства, не должны становиться пожизненной вотчиной пусть даже выдающихся режиссеров. Если театральный лидер стар, много болеет, не может полноценно работать — это неизбежно отражается самым пагубным образом на творческих судьбах актеров и всего коллектива. Мне кажется, нужны попечительские, художественные советы, наделенные административными полномочиями. Если руководитель полноценно не работает, то его контракт надо прерывать. Я считаю, что в каждом городе нужна «свободная сцена», которую обслуживает технический персонал во главе с талантливым менеджером. На такой площадке могли бы играться гастрольные спектакли, и она бы служила полигоном для творческих поисков молодых режиссеров.
— Начинается театральный сезон. Сколько премьер «Ленком» в год выпускает?
— В последнее время больше двух не получается. Очень дорого стоит оформление. Чтобы выпустить спектакль, нужно находить спонсоров. Моя ближайшая премьера будет называться «Метаморфозы». Это достаточно вольный сценический римейк на пьесу Дюрренматта «Ночной разговор». А затем «Эвридика» Жана Ануя.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ: ПОДКОРРЕКТИРОВАННОЕ
Звучит английский рожок. На сцене хитросплетение событий: дворцовые интриги петровских времен, а за пределами театра разыгрывается параллельный сценарий о том, что так жить нельзя, кто виноват и что в борьбе за власть все средства хороши. Чтобы не повторяться, отошлю читателей к рецензии на спектакль, опубликованной в №175, добавлю для полноты картины лишь то, что осталось в тот раз за кадром. Выходят главные фигуры. Театральные звезды: Олег Янковский (Петр I), Николай Караченцов (Меньшиков), Александра Захарова (Екатерина II), Александр Збруев (Ягужинский), Сергей Фролов (Балакирев). На «протокольном» спектакле в минувший «революционный понедельник» в зале практически весь политбомонд во главе с Президентом Украины и представители бизнес-элиты нашей страны. Накаляются страсти на сцене и за ее пределами. Приблизительно к началу второго акта приходит известие о «шуме» за стенами театра. Мороз, Тимошенко и Симоненко с соратниками попытались захватить студию УТ-1, заблокировав выход «Новостей». Выпустили пар, сделали заявления для прессы, пообещали продолжение своего полит-шоу. И если в реальной жизни переворота не произошло, то в «Шуте...» царь Петр отправился на тот свет и оттуда старался докричаться потомкам. Вновь звучит английский рожок, прекрасную мелодию виртуозно исполняет Шут Балакирев (С. Фролов). Кстати, актер играл «вживую», Сергей владеет инструментом профессионально: до «Ленкома» он учился в Консерватории. Балакирев, словно сказочный Крысолов, уводит свой дудочкой нечисть. Если в спектакле финал истории, хоть и притянут «за уши», но все же ставит точку, то вне театра и до финального занавеса еще далеко. РЕПЛИКА ИЗ ЗАЛА
— Честно говоря, у меня несколько противоречивое впечатление от спектакля «Шут Балакирев», — сказал журналист Николай Княжицкий. — Мне кажется, что предыдущие пьесы Григория Горина, особенно те, которые написаны по мотивам произведений И. Шварца, были более тонкими, а «Шут...» — очень злая пьеса. Немного непонятной является позиция, которая оправдывает сумасбродство царя и таким образом объясняет, что в России иначе нельзя управлять. Может, в этом есть смысл, потому что методы руководства в бывших постсоветских республиках в общем и сейчас не очень изменились. Пьеса показывает, что перемен не желали не только монархи, а этого не хотел сам народ. Простые люди, которые шли в услужение, готовы были прислуживать, чтобы сохранять свое положение.
Мне очень понравилась игра молодого актера, исполнителя роли Балакирева (Сергея Фролова) и то, как мастерски передал иезуитский характер своего героя — обер-прокурора Ягужинского — Александр Збруев. А вот любимцы, звезды киноэкрана — Олег Янковский и Николай Караченцов несколько разочаровали. Они оставались собой, используя актерские находки из предыдущих ролей. Относительно Александры Захаровой, то она неплохо играла, но многовато актерства было в ее трактовке роли Екатерины II.
Меня не шокировала несколько ненормативная лексика спектакля, тем более, что перед его началом Марк Захаров предупредил зрителей, объясняя, что в петровские времена говорили без церемоний. А что, у нас сейчас разве не говорят так? Не нужно лицемерить, ненормативной лексикой пользуется большинство людей в нашем обществе. К сожалению, мы живем в некультурном обществе, и это очень чувствуется.
У нас любят «Ленком», люди тянутся к искусству. Но, к сожалению, украинские театры и наши актеры не имеют такой популярности, как российские. За годы независимости не создали никаких национальных культурных ценностей, которые бы превратились в массовую культуру. У нас нет хорошего украинского кино, интеллектуального телевидения. Наше украинское телевидение состоит из лживых новостей и из дешевых, опять же в большинстве российских, шоу. Когда нет производства собственного культурного продукта, то нет и собственных звезд. А люди любят звезд, потому что во все времена человечеству нужны хлеб и зрелища. В культурном плане мы давно превратились в российско-американскую провинцию. Я уверен, что если бы к нам приехал не «Ленком», а Ричард Гор или Шарон Стоун, был бы такой же ажиотаж.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ: ОПРАВДАТЕЛЬНОЕ (ГАСТРОЛЬНАЯ ПОДНОЖКА)
На сцену выходят Марк Захаров и Николай Караченцов, в массовке — организаторы гастролей.
— Если бы я за свою долгую жизнь не совершал разных экзальтированных поступков, о которых в последствии сожалел за излишнюю театрализацию, то опустился бы на колени, прося прощения у киевлян, — сказал Марк Анатольевич. — Поверьте, для нас страшная травма сообщать о досрочном прекращении гастролей. Произошла печальная вещь. Так бывает у футболистов, когда не на матче, а на тренировке спортсмен получает серьезную травму. Подобное случилось с Николаем Петровичем Караченцовым. В конце вечерней репетиции он оступился и порвал связку. Если дальше напрягать ногу, то это может привести к печальным последствиям и операции. «Юнона» и «Авось» — спектакль пластический, с большим количеством хореографических номеров, в которых принимает деятельное участие главный герой. Настаивать, чтобы актер все равно играл, а потом будь как будет — я не могу. Было предложение отыграть хоть один спектакль в концертном варианте, но мы от этого отказались. Я чувствую себя виноватым за ЧП. Ведь в организации гастролей принимало участие много людей. Это дорогостоящее и сложное мероприятие. Мы попытаемся загладить свою вину и обязательно приедем в Киев еще раз в ноябре-декабре. Отбросим всю работу в Москве, хотя это потребует серьезного напряжения как принимающей стороны, так и изменения наших планов. Покажем не только «Юнону», но и еще один спектакль. Возможно, это будет «Город миллионеров» (по пьесе Эдуардо Де Филиппо «Филумена Мартурано»), а может, «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Бомарше.
По словам Захарова, никогда ранее театр не прерывал свои гастроли. За многолетнюю работу в «Ленкоме» Караченцова только два раза переносили спектакли в Москве на другие даты.
— Например, когда мы ехали на гастроли в Америку, то продюсер, которого нанял Пьер Карден, поинтересовался, кто, кроме Караченцова, играет роль Резанова, — вспоминает Захаров. — Узнав, что у актера нет дублера, предупредил — это нарушение законов театрального профсоюза США. Ищите второй состав на ведущие роли. Вы можете их не выпустить на сцену, но официальные дублеры должны быть. Мы подготовили артиста Юрия Наумкина, который после гастролей остался в Америке. Сейчас он владелец небольшого ресторанчика под названием «Дядя Ваня». Это был первый и последний дублер Н. Караченцова. Я против второго состава. Третий, четвертый дублер — это голливудский вариант. Мы ставим на конкретного актера, на его индивидуальность, в русском репертуарном театре нет конвейера и главную роль, как правило, исполняет один актер. Если в будущем Караченцов захочет, то мы подготовим ему молодую смену, но пока практического решения этой проблемы не вижу. Николай Петрович — очень стабильный актер, и он нас не подводил. Но бывают неприятности. От травм и болезней никто не застрахован. Знаете, я это тоже в свое время с удивлением обнаружил, когда мне сказали, что жить осталось немного, если срочно не сделать операцию шунтирования на сердце. Бывают печальные обстоятельства.
— Я переживаю, что по моей вине отменились гастроли «Ленкома», — сказал Караченцов. — Я виноват перед киевлянами и своими коллегами. Оступился фактически на ровном месте, почувствовал хруст и острую боль в ноге. Пришлось обращаться к докторам в НИИ травматологии и ортопедии. Мне сделали обезболивание, но запретили физические нагрузки.
— Декорации спектакля сложные, — продолжает Захаров. — когда их только осваивали актеры, то в адрес сценографа Олега Шейнциса сказали много нелицеприятных слов. Кстати, на гастролях в Америке работники сцены из лучших побуждений тщательно вымыли пластмассовые конструкции, и они превратились в каток. Вот тогда наши актеры стали чуть ли не каскадерами, показывая чудеса ловкости и сноровки. В Москве «Юнону» обслуживает девять человек, а в США работало тридцать. Один встречал, другой с фонариком провожал, изучили все переходы. Был у нас инцидент и с пожарными. С горящим факелом выходил молодой Александр Абдулов, исполняющий танец еретика с огнем. Номер выразительный, но когда его увидели американцы, то потребовали, чтобы факел приковали к руке актера. Дескать, у него глаза безумные, и он может его швырнуть в зрительный зал. Мои заверения, что Абдулов добрый, нормальный и адекватный в поступках человек, на них не действовали. Пришлось подчиниться.
По словам худрука «Ленкома», анализируя выступление своих подопечных, он считает, что на «пять с плюсом» был сыгран первый спектакль «Шут Балакирев». Артисты хорошо отдохнули и работали с азартом. А дальше был откат, возможно, в допустимых размерах, и он не нес в себе откровенной неудачи, но режиссер это почувствовал. К третьему спектаклю дело немного выровнялось, но у Олега Янковского подсел голос, и это тоже стало минусом. В целом, для коллектива большая радость, что в Киеве был чуткий и внимательный зритель.
На этом месте организаторы гастролей делают заявление о том, что билеты на «Юнону и Авось» можно обменять на более поздний срок на те же места и без доплаты. А зрители, которые хотят вернуть деньги, смогут это сделать в киевском филиале АБ «Кредит-Днепр» и офис-центре «Горизонт» (тел. для справок 244-20-45).
НА БИС
— В Киеве я уже в шестой раз, — сказал Захаров. — Побывал в Лавре, на Владимирской горке — святых местах. Был радостно взволнован, шагая по булыжникам Андреевского спуска, заходил в музеи. В частности, в Домик Михаила Булгакова. Вот только монумент на майдане Независимости мне почему-то напомнил работы моего «друга» Церетели и не произвел никакого впечатления. Дальше не буду углубляться в критику. Замечу, что каждый раз с волнением приезжаю в Киев, и мне очень грустно, что наши гастроли прервались на середине. Я встречался со студентами театрального института им. Карпенко-Карого, отвечал на вопросы, делился своими мыслями. Вспомнил прекрасные работы Леся Танюка и сожалел, что он забросил режиссуру, переключившись на политику. Наверное, это для него важнее. Мне понравился институт с намолеными стенами и пытливые и доброжелательные студенты.
— Марк Анатольевич, а есть ли у вас желание поработать в Украине?
— Я мог бы сказать — мечтаю, но обстоятельства не позволяют. Работать в другом коллективе — значит надолго уйти из «Ленкома». Боюсь это делать. Поэтому с кинематографом и телевидением возникли у меня некоторые паузы. Загадывать не буду, но теоретически — желание поработать с украинскими актерами у меня есть.
