Перед концертом во Дворце «Украина» именинники получили главный подарок: к 10-летию Севастопольского театра танца под руководством Вадима Елизарова коллективу присвоен статус «академического».
Бальный танец — это всегда красота. Тем более, если он соприкасается с драматургией, рассказывает определенный сюжет через жест. Парадоксально, но в последнее время даже драматические театры, которые призваны нести слово, отказываются от вербального высказывания и обращаются к языку пластики. Пример — Театр им. И. Франко с хореографическими драмами «Соло-Мія» и «Дві квітки кольору індиго» в постановке Александра Белозуба, а также Киевская оперетта с танцевально-пластическим шоу «Танго жизни» (режиссер Богдан Струтинский). В выступлениях Севастопольского театра танца сочетаются мысль, пластика, искренность, эмоция, непосредственность. А еще здесь есть удивительное ощущение пары как единого целого. Как сказал при встрече Вадим Елизаров, «пара — это очень сложная философская категория. Тем более, что парный танец — это патриархат». И правда, мужчина здесь — главный, он ведет, женщина полностью подчиняется и продолжает его линию. В наше эмансипированное время создать подобное ощущение пары весьма нелегко. Нередко уже в раннем детстве талантливые девочки начинают капризничать — им не нравится, что главенствует партнер. Они сами хотят быть первыми. Они еще не понимают главного закона жизни: настоящая красота — не в лидерстве, а в гармонии.
Такая гармония царит на выступлениях Севастопольского театра танца. По привычке используемую технику мы все еще называем бальной, хотя и балов-то давно уже нет. Но это слово ассоциируется у нас с чем-то возвышенным, утонченным, дворянским. С тем, чего так мало в современной жизни. Наверное, поэтому танцы сегодня так популярны — не только профессиональные (аншлаг во Дворце «Украина» это подтверждает), но и «для себя», так называемая клубная система обучения танцам любого направления и в любом возрасте.
Елизаров придерживается классического стиля. Он не отрицает новомодные течения, но где-то в глубине души понимает, что это «однодневки». Да и образование у него слишком длительное и серьезное для того, чтобы что-то «искать». Он нашел. Нашел творчество в соединении со спортивным танцем; способ выразить сюжет через жест, обращаясь как к известным драматургам, так и к жизненным ситуациям. Он нашел то, ради чего должен существовать танец. Так, в 1989 году выступление на международных соревнованиях Севастопольского коллектива (тогда еще не имевшего названия «театра танца») поразило Европу. На спортивных состязаниях он впервые разделил восемь пар на противостояние двух «лагерей» — Монтекки и Капулетти. Это был мини-спектакль — со своими действующими лицами, конфликтом, внутренними переживаниями. Это была революция, подобная выходу Айседоры Дункан босиком.
Вадим Елизаров не принимает чисто «спортивное» направление танцев. Он считает танцоров импрессионистами. Они говорят о чувствах. Именно сейчас, в этот момент, в сию секунду. И каждый танец — это своеобразная история любви, которая рождается из музыки. Ее Елизаров слушает постоянно — не только дома и в театре, но и за рулем автомобиля. Хореограф признался, что многие танцевальные миниатюры родились благодаря ... пробкам на дорогах.
