Август 94-го. В Конче- Озерной беру интервью у Олеся Терентьевича Гончара. Речь идет об Александре Довженко. Неожиданно он начинает рассказывать о двух писателях, в значительной степени спровоцировавших, по его версии, муки Довженко, связанные со сценарием «Украина в огне». Однако, заметив мое оживление, Гончар останавливается и медленно проговаривает: «Только это не надо записывать... А то я вашего брата знаю — раскрутите потом... после меня... Не надо!»
Его самого — не пожалели. Несколько дней назад на всю Украину объявили, что Олесь Гончар — Иуда. Так решила группа людей во время арт-акции «Тайная вечеря 2000». Ее, эту акцию, этот, как теперь модно говорить, «проект», выдумали художники Анатолий Федирко и Ирина Каленик. Из числа самых достойных людей Украины ХХ века назначили 12 апостолов и Христа. Роль последнего досталась Александру Довженко, в Иуды сперва, якобы, прошел Иван Дзюба, а после переголосования — Олесь Гончар. Рейтинговое голосование называется...
Такая технология избирательная. Или сумма технологий? Ярмарочные «па», попытка людей сделать нашу жизнь веселее, поменяв «низ» и «верх», спихнув забронзовевших с насиженных мест?
Только почему-то не весело и не смешно. Мне тоже, скажем, надоел образ постного батьки Тараса в каракулевой шапке с усами. Только, когда читаешь в одной из киевских газет истории о Шевченко, где он изображается чуть ли не карманным вором и таким же мелким прелюбодеем, когда тебя убеждают, уже с экрана телевизора, что здесь, в Украине, вообще культуры стоящей никогда не было, Дикое поле тебе, да и все, которое если и пригодно для чего, так только для впитывания текстов с благословенного Запада, поневоле начинаешь противиться. Так как нигилизм (а имеем дело именно с этим явлением) вполне понятен и естественен лишь тогда, когда он не переступает границу нравственности. Сбрасывать классиков с «корабля современности» будут всегда — приходит новое поколение и начинает менять порядок в доме, переиначивать ценностную шкалу, установившиеся измерения. Это нормально, это так и должно быть. Однако, когда начинают порочить человеческую личность, а с нею и личность вселенскую, нацию как таковую, когда в Иуды назначается тот, кто как раз с иудами боролся всю жизнь и страдал от них, то это не может не означать симптомов серьезной болезни.
Не кажется ли вам, господа, что все меньше надежд на то, что возрождение нравственности, нравственное оздоровление общества, на что большинство из нас возлагало большие надежды от начала 90-х и наступление нового государственного строя, действительно реализуется? Ибо же вместо этого все чаще правят бал те, кого Федор Достоевский называл «бесами», дьявольщиной, для кого вечным и нерушимым законом является то, что «все подлецы». Все-все, без наименьшего исключения. Ну, а раз такие дела, то в Иуды подходит любой. Богов нет, нравственных опор тем более — гуляй, братва, все разрешено! Гуляют...
Александр Довженко в послевоенные годы собирался написать повесть «Гибель богов», однако так и не сделал этого. Остались разрозненные заметки. Речь идет о том, как в одном селе «богомазы разрисовали церковь портретами за водку», как «крестьяне не хотели молиться друг другу», как, приехавший из Чернигова, архиерей велел замазать всех «святых» и переписать церковь заново. И когда «все святые стали чужими, ни на кого не похожими, все успокоилось». Разве не о наших 90-х? Только успокоятся л и при виде чужих святых?
Есть у Довженко и эпизод «Тайная вечеря». «Как писалась картина «Тайная вечеря». Как советовались, с кого писать святых. — Как с кого? С пророков и апостолов. — Так где ж они? Их же нет. — Как нет? Кто нет? Кого нет? Почему нет? (...) Богомазы наши не умеют писать с головы. Нас, говорят, так учили, что мы можем только списывать с кого-то, иначе не получается. С головы у нас, говорят, не получается. Воображения нет»... Такое впечатление, что Федирко и Каленик инсценировали Довженко.
Олесь Гончар написал свою «Гибель богов» — всем известный роман «Собор». Впрочем, так ли уж и известный? Федирко в частности. Потому что в конце 60-х писатель призывал беречь соборы своих душ. Он напомнил нам, что душа человеческая, тело человеческое есть Храм Божий, который надлежит выстраивать и нести в себе. Напомнил, что закон нравственный — в нас самих, поэтому не стоит дожидаться, чтобы кто-то его принес и утвердил в окружающем мире.
Что было потом... Это ж надо, на следующий день после «Тайной вечери 2000» состоялась презентация книги «По тернистому пути к Храму: Олесь Гончар в общественно-политической жизни Украины 60—80-х гг. ХХ века» (Киев, «Родной край», 1999). Это книга документальных материалов, собранная П.Тронько, О.Бажаном и Ю.Данилюком. Они воспроизводят довольно впечатляющую картину травли писателя после появления «Собора». Как набросилась братва чиновничья и писательская, как постарались похоронить человека, чья деятельность так много значила тогда, в 60-е.
Напомню, что в 60-е Гончар возглавлял Союз писателей Украины. То были времена расцвета его таланта, его славы писательской. И в то же время — времена тяжелой схватки с властью. Конечно, кое-кто криво ухмыляется: какая там «схватка», обыкновенный себе царедворец, обслуживавший партийно-государственную верхушку. Так хочется кое-кому обойтись табличкой умножения при взгляде на историческое прошлое, так хочется. Ведь «все ж подлецы», а тем более там, у верхнего корыта.
Документы свидетельствуют: при председательствовании в Союзе Гончар не позволил исключить из него ни одного писателя. Отношение к нему тогдашнего руководителя Украины Петра Шелеста было, явно, сложным — ему хотелось бы иметь кого-то более сговорчивого. В конечном счете так и произошло — Гончара поменяли на 72-летнего Юрия Смолича. Последний уже не в силах был заступиться, скажем, за Ивана Дзюбу, как это сделал Олесь Терентьевич, или за молодых писателей-шестидесятников, которых тогда чистили за каждый «чих». Запихнули Гончара во второй ряд, и стало легче дышать чиновному люду.
Теперь смельчаков куда больше. Смелость свою, правда, они проявляют, главным образом, в переоценке прошлого. Если ж речь идет о том, чтобы не соглашаться с чем-то во временах сегодняшних, вовсе не таких свободных и нерепрессных, как хочется иногда это нарисовать власть предержащим, то тут их что- то негусто. Да и произведений уровня «Знаменосцев» и «Собора» почему-то не видать. Не плюйте в колодец, не бросайте камни в родителей наших — лучше продолжите дело их, утолите боль их. А ярлычки всегда найдется кому нацепить — братва наготове...
Из дневника Олеся Гончара от 23 сентября 1973 года: «Партком. Завтра отчетное собрание, сегодня обсуждали доклад. Вот и она. Вся на противопоставлении того, как было (при Гончаре. — С.Т. ), и как стало сегодня. Наконец, мол, освобождены от «комплекса неполноценности» те, кто был отодвинут в тень». И далее — фамилии «отодвинутых», людей малоодаренных, зато «без комплексов» теперь... Вот что произошло тогда — на смену пришли люди без морали, без принципов (разве что за исключением этого: «Абы деньги и харч хороший»). Наступала ночь маланчуковщини, опять прорастали ядовитые зерна бесовского нигилизма.
Потом будет рубеж 80— 90-х, надежда на возрождение Соборов наших душ вспыхнет опять. Чтобы теперь осталась от нее одна лишь подслеповатая коптилка, которая чадит изо всех сил. Нет Олеся Гончара. Нет Вячеслава Чорновила... И все разрешено! Буквально все. Иудам — в первую очередь. Они пропихнулись из десятого эшелона и шагают впереди. Почему бы и нет, если «братія мовчить, витріщивши очі». В самом деле, может, так и нужно?
Из дневника Александра Довженко: «Нет добра на Украине. Мало мы уважали себя. Все думали выметать железной метлой и «каленым» железом. Да все доказывали что-то там друг другу». Воистину, так.
