О специфике камерного пения, его месте в современном музыкальном искусстве и том, как отличить настоящую музыку от звукового шума беседуем с солисткой Национального ансамбля «Киевская камерата» Инной ГАЛАТЕНКО.
- Расскажите о специфике камерного вокала. Ведь считается, что далеко не каждому певцу под силу овладеть этим жанром.
- Это действительно немного специфический стиль. Однако он совершенно не отличается от классического вокала, просто нуждается в большей гибкости голоса, основательной музыкальности, культуры звука. В общем камерное пение – более детальное и тонкое, особенно немецкая музыка, которую я очень люблю.
У нее свои тонкости: как и у любой музыки в настоящем исполнении, она требует гибкости фразы и самой вокальной мелодии, владения голосом и многими нюансами, красками, точностью как интонации, так и фразирования.
Поэтому такой жанр ни на что не похож: настоящая музыка в нем встречается с настоящей поэзией. Немецкие песни писались на тексты Гёте, Гейне, Шиллера. Поэтому мне всегда очень импонировали все циклы Шумана, Шуберта, а также вокальные произведения Густава Малера, которого я пою с оркестром и роялем, и композиции Хуго Вольфа. Так сложилось, что Валентин Сильвестров тоже их очень ценит и любит. Мы часто объединяем такую музыку в одном концерте. Это уже стало традицией. В следующем - будет Шубарт и Сильвестров.
- Какое место, по Вашему мнению, камерное пение и камерная музыка вообще занимают в современной культурной среде?
- Камерная музыка всегда играла важную роль, так как способна показывать и отражать глубокие чувства и соображения композитора. Камерная музыка для этого и существует. Это - не большие глобальные полотна, а детальные, более тонкие - душевные эмоциональные и глубинные состояния человеческого существования. Поэтому камерная музыка всегда была интересна как композиторам, так и исполнителям. Например, к Шуберту, который написал более 600 песен и много камерных произведений, всегда обращались композиторы, создавшие немало масштабных произведений - симфоний, ораторий или опер. А Эдисон Денисов, адепт авангарда, говорил, что если бы он мог и хватало средств, то писал бы только вокальную музыку. Он очень любил Шуберта, хотя у него совсем другая манера, чем в Сильвестрова. Это открывает наиболее глубинный способ выразить что-то свое. Сокровенное. Я пела его произведения, они чрезвычайно сложные вокально и инструментально, у него своя манера, но чувствуется, что он стремится к выразительности и сочетанию слова и мелодии.
Поэтому к камерной музыке тяготеют все современные композиторы, которые обладают способностями, вдохновением и глубиной восприятия мира, потому что это способ выразить нечто важное. Поэтому думаю, что этот жанр всегда будет актуален.
- Где вы учились и почему выбрали именно этот путь в вокале?
- Или он выбрал меня, или я его ... Так сложилось. Я - киевлянка. Сначала училась в музыкальном училище им. Глиэра, а затем в Киевской консерватории как певица. У меня был знаменитый педагог Галина Сухорукова, которая воспитала целую плеяду знаменитых оперных певцов. Кстати, я тоже училась как оперная певица, но у меня не получалось. Постепенно поняла, что это не мой жанр. Училась также как дирижер, владела инструментом. У меня были замечательные педагоги по дирижированию и фортепиано.
Постепенно я стала много петь современной музыки, параллельно камерной - в основном немецкой (А. Шёнберг, Г. Маляр, Ф. Шуберт). Впоследствии встретились с Валентином Сильвестровым. Он меня совершенно случайно услышал в Национальной филармонии, я выполняла с оркестром сложное произведение - «Лунный Пьеро» Шёнберга. Это было двадцать лет назад. Валентин Сильвестров пригласил меня на свой юбилей выполнить «Первую кантату» на стихи Тютчева и Блока с Камератой. Мне было очень приятно. Я согласилась, и на первую репетицию он принес несколько песен, из них и началась наше сотрудничество.
После этого пошли песни, их стало очень много (сейчас уже более 300). Сильвестров говорил: «Уже не осталось поэтов, которых я не озвучил. Это последний!». Но впоследствии приходил и приносил снова. Мы смеялись и продолжали исполнять. Так начались наши концерты, гастроли, мы много ездили, посещали фестивали, может, не так часто, как хотелось бы, но бывали и за рубежом с целыми концертами (в Австрии, Париже, Нью-Йорке, России, Литве, Швейцарии). Это были сольные выступления, с его авторской программой с песнями и циклами по 60-70 минут сплошного непрерывного вокального монолога.
С кантатами у нас есть уже три диска. Последний записан американской фирмой «Naxos», где мы выполняли камерно-вокальные произведения. Олег Безбородько (композитор и пианист, выступает вместе с И. Галатенко - Ред.) записал фортепианный концерт, я записала две кантаты: «Ода соловью» - очень знаменитая и сложная, еще в той манере авангардной молодости Сильвестрова. Последнюю, - IV кантату, записанную в XXI веке вместе с Вильнюсским оркестром, также выпускает фирма «Naxos» в Америке. Скоро выходит диск, этим летом планируется презентация в рамках фестиваля «Киевский букет», который организуют наши друзья, спонсоры и меценаты. Он уже в третий раз будет проходить. Впервые мы его открывали с этой программой, которой заинтересовалась фирма «Naxos», в ней выступил дирижером американский музыкант - Кристофер Линдон Ги. Программа уникальна и очень интересна.
- Успех карьеры певца зависит от многих факторов. И голос - только один из них. Какие качества нужны молодым исполнителям для покорения вершин в камерном вокале?
- Голос - такой же инструмент, как скрипка, виолончель, фортепиано. Сложнее то, что мы носим его с собой, что мы им и являемся. Прежде всего нужно еще более тщательное понимание себя, ощущение тонкостей внимания, уважение к своему состоянию и слуху. Потому что все, что делается в музыке, зависит от слуха, от глубины мировоззрения, знаний, не только музыкальных. Камерная музыка особенная, она требует тонкостей, как любая жизнь требует тонкостей восприятия, а камерная музыка это только отражает. Поэтому молодым нужен опыт, широкий кругозор. Необходимо слушать музыку, понимать и чувствовать. А еще уметь подчинять свой голос, чтобы он был гибким инструментом для выражения сути музыки, того, что композитор хотел сказать.
- Вы в значительной степени специализируетесь на произведениях эпохи романтизма, классики, а также выполняли авангардные произведения современников. Вообще любите экспериментировать?
- Не люблю это слово, скажу, что все так случается. Например, когда мне впервые предложили выполнить Шёнберга «Лунный Пьеро», я думала, что в жизни не смогу этого сделать. Постепенно, когда я погрузилась, это меня очень увлекло. Поэтому можно считать этот случай экспериментом. Так же и авангардистские произведения, которые я много выполняла с Аллой Загайкевич, Максимом Коломийцем, Владимиром Рунчаком, произведения признанных классиков Леонида Грабовского, Святослава Крутикова, выдающиеся произведения на стихи Виктора Хлебникова.
- 3 марта в Национальной библиотеке Украины имени Ярослава Мудрого состоится второй концерт из цикла «Музыка поэзии», приуроченный ко дню основания одной из старейших книгохранилищ Украины.
- Да, эта дата для этого и выбрана. Будет четыре песни Шуберта, мы еще их никогда с Олегом не выполняли, но я их люблю. Они очень разные: одна - бравурная, виртуозная, сложная технически для пианиста и певца, а другие, как назвал Валентин Сильвестров - более «скромные и хрупкие». Например, «Слепой мальчик» - гениальная, я считаю ее абсолютным шедевром. Это английская баллада о слепом мальчике, который счастлив, что живет и чувствует мир, солнце, хотя никогда его не видел. Шуберт необычно все передал. Потом будем выполнять новые песни Валентина Сильвестрова, которые публика еще ни разу не слышала. Всего будет 13-14 песен, сейчас как раз над этим работаем.
- Указано также, что после концерта состоится общение/чаепитие с музыкантами и, в частности, композитором Валентином Сильвестровым. Что вам интересно услышать от аудитории?
- Обычно модератор проводит, задает вопросы... Я хочу услышать откровенное впечатление, конструктивные вопросы, которые волнуют человека, если его это задело. Ценю откровенную реакцию, без пафоса и подготовки. Чтобы человек говорил то, что почувствовал.
- Как лично вы чувствуете связь с аудиторией?
- С одной стороны, я как бы отстраняюсь и словно ничего не слышу и не вижу. Однако с другой - я все чувствую: дыхание публики, как она слушает, параллельные звуки ... Это сложный феномен, трудно сказать, как это происходит. Но я чувствую публику и «держу» ее. Всегда имеет значение, где выступаю, потому что это также часть моего инструмента. Я пою тем пространством, которое между мной и публикой. Дыхание, воздух, идущий от меня к ним - это и есть настоящий инструмент, по которому движется звуковая волна. Надо уметь в любой аудитории себя настроить. Иногда связь происходит не сразу и нужно долго настраиваться, слушать, когда звук к тебе возвращается, в каком качестве.
В общем, бывает по-разному, поэтому мы всегда начинаем репетицию на два часа раньше независимо от страны. Даже если есть великолепные залы и инструменты, как в Германии, Австрии. Бывают тяжелые залы, без акустики. Помню, в Париже был настолько огромный зал, что ему конца не было видно. В Страсбурге - старинный зал, но с очень сложной акустикой: прошло два часа тяжелого труда, чтобы найти, из какого угла подавать. То есть ничего не решается заранее, все в режиме живого времени.
- В современном мире музыка не считается каким-то дефицитом, каждый человек носит ее в наушниках или открывает ютуб и находит множество разнообразных мелодий на свой вкус. Почему, по Вашему мнению, важно ходить на живые выступления?
- То, что мы все время слушаем - не музыка, это просто звуковой шум, который могут передать технические средства. Если он все время окружает человека, то уже не воспринимается, не имеет той остроты, вообще становится звуковой массой. А то, что общее - не имеет ценности. Человека хватает за душу то, что персонально к нему обращено. Поэтому люди откликаются на живые выступления.
Настоящая музыка всегда имеет персональный голос. И это не только в произведениях Сильвестрова, а в любой настоящей музыке. Это как драгоценности, которые всегда ценились и ценятся сейчас. Они единственные в своем стиле. Так же и выполнение ценится, потому что оно - живое. Как и живой цветок гораздо дороже, чем искусственный. Хотя он капризный, хрупкий, но живой, а всем хочется прикоснуться к живому.
