Историю о любителе Викторе Остафийчуке, который делает для сохранения важной части наследия нашей культуры больше, чем некоторые государственные институты со значительными бюджетами, можно начать по-разному. Ведь сегодняшнему рядовому читателю часто и не всегда понятно: а о чем идет речь, что именно мы уже потеряли, и что — нужно срочно спасать, чтобы не потерять безвозвратно вскоре.
Итак, вступление первое: в послевоенной УССР существовали свои традиции звукозаписи. В 1949 году в Киеве на Крещатике 26 был оборудован центр звукозаписи Радиокомитета УССР. Песни, романсы, арии в исполнении украинских певцов записывались и исполнялись на радио. Это была тогда настоящая культурная революция, так как главным источником информации оставалась радиотарелка в каждом доме. Сначала речь шла фактически о прямых эфирах, сами записи ни хранились. Затем авторам произведений и исполнителям записи стали платить гонорары, а записи клали на хранение в фонд Украинского радио. Начиная с середины 1950-х в этом Фонде начали появляться и трансляционные записи спектаклей Киевской оперы (тогда еще украиноязычных).
Интенсивно пополнялся Фонд и после строительства Дома звукозаписи на улице Леонида Первомайского в начале 1970-х. Но большинство этих записей до сих пор остаются неоцифрованными и недоступными для общественности (а значительная их часть, наверное, уже и физически погибла). А удельный вес записей украинских солистов на изданных в советское время грампластинках (более долговечных, чем магнитные пленки) непропорционально мал — поскольку своего мощного завода пластинок в УССР не было. А потому сегодня фигуры многих оперных легенд того времени даже для людей, профессионально причастных к музыке, остаются уже только именами, за которыми больше не звучат живые неповторимые голоса.
Введение второе. По природе своей опера является музыкально-драматическим жанром, где понимание текста значит не меньше, чем пение солистов. Поэтому выдающиеся оперные композиторы прошлого — Верди, Вагнер, Шостакович и другие — были убеждены, что их произведения нужно ставить в переводе на языке, понятном для публики. Во второй половине ХХ века доминировать, однако, стала практика исполнения на унифицированных «языках оригиналов». Произошло это под влиянием вовсе не художественных, а чисто экономических факторов, обеспечивающих функционирование некоего всемирного оперного «фаст-фуда». И опера сразу же фатально потеряла в популярности. Ведь, скажем, тенор-китаец, который делает вид, что поет Ленского на русском, совсем не обязательно вызовет у немецкоязычной публики именно те чувства, на которые рассчитывал Петр Чайковский, сочиняя предсмертную арию своего героя. Поэтому сейчас уже ощутим обратный процесс, и это можно отчетливо проследить по «ютубовским» записями времен «большого карантина». Назову хотя бы резонансные англоязычные постановки «Леди Макбет Мценского уезда» и «Фиделио», осуществленные Бирмингемской оперной компанией.
Но ситуация именно с украиноязычной оперой была особой. Дело в том, что она появилась мгновенно решением Совнаркома УССР в 1926 году, а затем нигде больше в мире к созданию корпуса оперных переводов не было привлечено столько фигур первого ряда национальной литературы. Высокохудожественные тексты Максима Рыльского, Мыколы Бажана, Павла Тычины, Николая Лукаша, Бориса Тена и других их коллег обеспечивали публике ни с чем не сравнимое впечатление от тогдашних оперных спектаклей, на которое и близко не может рассчитывать сегодняшний среднестатистический посетитель Национальной оперы, слушая механически заученный итальянский или французский. Могу засвидетельствовать это как опероман со стажем, которому посчастливилось застать еще тот украиноязычный театр.
К сожалению, большинство тех прекрасных переводов никогда не были напечатаны, а тексты значительной их части погибли уже безвозвратно. И поэтому даже те молодые музыканты во главе с композитором Андреем Бондаренко, которые первыми взялись у нас возрождать десять лет назад практику исполнения произведений мировой вокальной классики в украинских переводах, до недавнего времени физически не могли услышать: а как звучали эти произведения в исполнении их великих предшественников. Теперь, слава Богу, такая возможность у них появилась — благодаря киевскому любителю музыки Виктору Остафийчуку и созданному им на «ютубе» каналу, где бережно собрано почти все, что уцелело из разных трансляционных записей той легендарной уже эпохи.
Инженер по происхождению и по образованию Виктор Остафийчук в письме к автору этой статьи сам вспоминал, что был до поры до времени обычным обрусевшим киевлянином, учился в русской школе и в КПИ и имел довольно стандартные для своего поколения музыкальные вкусы: слушал рокмузыку. Начав изучать английский, заинтересовался американским джазом 1930-1940-х годов. Для того времени были характерны вокалисты, и Виктор вдруг осознал, что на наших грамзаписях 1930-х годов украинские певцы ничуть не хуже.
Далее на пути пана Виктора оказался, к счастью, российский журналист и украинский патриот Владимир Коваленко. Они никогда не пересекались лично. Коваленко преждевременно умер 20 января 2005 года на 57-м году жизни от осложнений после гриппа (умирали, к сожалению, от этой болезни и до пандемии ковида-19). Но еще до появления «Ютуба» (который появился в феврале 2005-го и поначалу не был общераспространенным) именно Коваленко первым создал в интернете сайт, посвященный классической украинской песне. На этом сайте, который существует до сих пор, он начал выкладывать свои оцифровки старинных патефонных грампластинок на 78 оборотов с записями украинских исполнителей советской эпохи. Эти записи голосов Оксаны Петрусенко, Александра Коробейченко, Ивана Козловского и других выдающихся певцов-украинцев прошлого быстро разлетелись по интернету, и большинство людей, слушая их, даже не догадываются, что дал им вторую жизнь уже именно в интернете Владимир Коваленко. После смерти любителя его коллекция записей была передана на хранение в Библиотеку украинской литературы в Москве. Сейчас никакой коллекции записей Коваленко в той библиотеке уже нет, как нет и самой библиотеки...
УНИКАЛЬНЫЕ ФОТО СОЛИСТОВ КИЕВСКОЙ ОПЕРЫ ВАСИЛИЯ ТРЕТЬЯКА, ДМИТРИЯ ГНАТЮКА, ЛИДИИ ЛОБАНОВОЙ И ФОТО СЕРГЕЯ КОЗАКА ИЗ АРХИВА ВИКТОРА ОСТАФИЙЧУКА
Но то, что работа Владимира Коваленко осталась и люди ею пользуются и после его смерти, побудило Виктора Остафийчука продолжить дело популяризации «архивных» украинских аудиозаписей.
Герой нашего рассказа стал интересоваться украинскими грамзаписями 1930—1950 годов. А поскольку записаны на них были в основном оперные вокалисты, сфера его интересов плавно перешла к киевской опере — и с тех пор радикально не менялась.
Потом было знакомство с киевским филофонистом Виталием Донцовым, автором изданной за свой счет книги о меццо-сопрано киевской оперы Александре Ропской, и с его другом, экономистом, сотрудником Института электросварки Владимиром Тольбой. В то время Виктор Остафийчук уже записал с эфира фильм о его отце, знаменитом дирижере: «Вениамин Тольба. Романтик 20 века» — и выложил его у себя на канале. Тольба-сын был очень благодарен, потому что у него самого не было копии фильма, снятого на канале «Культура» с его же участием. Следствием общения Виктора Остафийчука с покойным уже, к сожалению, сегодня Тольбой-младшим, который без преувеличения жил сохранением памяти о своем великом отце, стали разысканные уникальные записи, фотодокументы и книги о киевской опере.
Потом на ютубканал Виктора Остафийчука обратил внимание Анатолий Соловьяненко-младший и, разыскав любителя, предложил сделать отдельный канал на основе записей его знаменитого отца. При этом Виктор Остафийчук получил право параллельно размещать то, что считал нужным, и на своем канале. Так на его канале появилось много новых эксклюзивных вещей. А недавно уникальную запись «Чио-Чио-Сан» 1975 года передала пану Виктору тогдашняя «лучшая Мадам Баттерфлай мира» Гизела Ципола.
Со временем герой нашего рассказа познакомился со многими родственниками выдающихся вокалистов киевской оперы (кроме названных выше упомянем потомков и наследников Ларисы Руденко, Николая Фокина, Николая Ворвулева, Бориса Пузина, Сергея Козака, Николая Третьяка, Анатолия Мокренко, Виктора Курина, Георгия Красули, Александра Чулюка-Заграя — этот список получится не полным), с многочисленными музыковедами, и собрал у себя уникальную коллекцию не только оперных записей, но и публикаций, программок, афиш и фотографий.
Все это герой нашего очерка использует для создания видеоряда «фильмов» на своем ютубканале, и его посетители имеют шанс хотя бы так приобщиться к атмосфере оперного зала тех лет. Щедро делится Виктор Остафийчук своими сокровищами с исследователями. Скажем, его афиши и программки очень помогли автору этой статьи при установлении авторства оперных переводов тех репрессированных в 1930-е авторов, которые продолжали использовать и позже — но уже под чужими именами. Итак, медленно именно господин Виктор стал известным в Украине экспертом не только в области того, что, где и когда тогда записывалось (и где эти записи могут храниться), но и по другим вопросам истории украинской и украиноязычной оперы.
Сегодня каждый, кто зайдет на ютубканал «Viktor Ostafeychuk», будет поражен разнообразием музыкальных сокровищ, к которым он получит доступ. Здесь он найдет и народные, и эстрадные песни, и романсы, и оперные арии в исполнении выдающихся украинских певцов прошлого. Но самая ценная и по-настоящему уникальная его часть — репрезентация чрезвычайно интересной (и уничтоженной, к сожалению, уже в годы независимости) Атлантиды украиноязычной оперы. Только здесь каждый может сегодня услышать, как прекрасно звучали на украинском «Риголетто», «Травиата», «Трубадур» и «Бал-маскарад» Верди, «Лоэнгрин» Вагнера, «Евгений Онегин» и «Пиковая дама» Чайковского и многие другие оперные сокровища.
Часть этих записей имеет для меня четко ностальгический привкус. Поскольку «Лючию де Ламмермур» с Евгенией Мирошниченко, Анатолием Соловьяненко и Михаилом Шевченко, записанную в 1974 году, или «Риголетто» с тем же Анатолием Соловьяненко, Клавдией Радченко и Сергеем Козаком (запись 1975 года) мне посчастливилось слушать именно тогда и именно с этими фантастическими певцами живьем — и уже никогда потом я не получал такого яркого и глубокого впечатления от этих множество раз слышанных на сцене и в записях опер. И, конечно, важной составляющей этого впечатления был и прекрасный украинский язык блестящих переводов — в этих случаях Николая Лукаша и Людмилы Старицкой-Черняховской. Хотя в 1970-е эти имена поставленного тогда вне литературы гениального Лукаша и физически уничтоженной в 1941 году дочери великого Михаила Старицкого упоминаться не могли — но это уже отдельная история, которая стоит отдельного подробного разговора...
В результате упорной, без преувеличения исследовательской работы Виктора Остафийчука его канал все время пополняется. Совсем недавно на нем появилась записанная в 1970 г. «Богема» Пуччини с Гизелой Циполой, Евгенией Мирошниченко и Анатолием Соловьяненко. В планах пана Виктора — издать записи «Аиды» (1953), «Отелло» (1968), «Травиаты» (1968), «Лакме» (1966), «Искателей жемчуга» (1971), «Севильского цирюльника» (1970) , «Демона» (1958), «Кармен» (1964). Впрочем, сам герой нашего рассказа добавляет: если удастся получить доступ к записям. Поскольку наши государственные фондохранилища часто выступают в роли «собак на сене», и очень неохотно допускают посторонних любителей к работе со своими сокровищами. И, несмотря на рекомендательное письмо Академии наук высшей школы Украины и обещанную поддержку первого заместителя главы Гостелерадио Богдана Червака, архивы Фонда Украинского радио для Виктора Остафийчука все еще почти недоступны...
Но и то, что уже сделано, лишь подтверждает давно известную истину — украинская культура держится усилиями любителей и волонтеров — но и дает надежду на то, что материк украиноязычной оперы погиб не навсегда. Среди ностальгических комментариев под уже упомянутой записью «Богемы» (мол, как неповторимо это звучало когда-то на украинском) появился и комментарий директора Киевской оперы на Контрактовой площади Петра Качанова: «Наш театр как раз готовит «Богему» в переводе на украинский язык. В начале нового сезона приглашаю к нам в театр». Итак, процесс возрождения настоящей оперы как музыкальной драмы, для которой в равной степени важны музыка и осмысленное слово (вместо набора практикуемых сегодня на большинстве сцен бессодержательных вокализов), похоже, начинается не только в Бирмингеме, но и в Киеве.
