Недавно основатель Ассоциации украинистов Италии, президент Ассоциации славистов Италии, профессор Университета Флоренции Марчелло Гардзанити приехал в Киев, чтобы принять участие в VIII Международном конгрессе украинистов. Кстати, одним из итогов последнего стало избрание новым президентом Международной ассоциации украинистов профессора языкознания Института славистики Венского университета Михаэля Мозера. После завершения Конгресса М. Гардзанити нашел время для того, чтобы пообщаться с украинской публикой. В киевском книжном магазине «Є» состоялась встреча на тему «Украинская культура глазами итальянцев: как видят славянский мир на Апеннинах», участниками которой стали аспирант Университета Флоренции Марко Пулери и журналист и переводчик Ольга Токарюк.
Марчелло Гардзанити представил свою последнюю книгу «Славяне: их история, культура, языки — с начала и до наших дней», недавно вышедшую у него на родине, и поделился мыслями относительно перспектив украинских студий в Италии. Выяснилось, что миссию украинистики он видит прежде всего в том, чтобы объяснить итальянцам, насколько общей, но одновременно отличной является история и культура народов, принадлежащих к этнолингвистической группе славян. Ведь, например, в Италии, да и на Западе в целом, признается профессор Гардзанити, еще далеко не все осознали тот факт, что украинцы, белорусы и россияне — это хотя и близкие, но все же совсем разные народы. Об интерпретации истории Украины европейскими учеными и влиянии этого процесса на современность Марчелло Гардзанити рассказал «Дню».
— Синьор Гардзанити, почему, когда мы говорим, например, об украинцах и белорусах, то часто употребляем понятие «славяне», но редко называем шведов, немцев и датчан — германцами, или узбеков, казахов и татар — тюрками? Важно ли акцентировать на понятии «славяне», если, скажем, украинцы на протяжении своей истории испытали значительное влияние других — неславянских — культур?
— С одной стороны, я мог бы частично опровергнуть то, о чем вы сказали. Действительно, в университетах Западной Европы курсы итальянского языка и литературы обычно находятся на кафедрах романского языка, а в некоторых из них есть даже кафедры германского языка и литературы. Понимание того, что отдельные нации и народы Европы развивались внутри больших этнических групп, не является чем-то чужим для европейской культуры. С другой стороны, славянские языки, в частности украинский и русский, намного ближе друг другу, чем, например, немецкий и английский. Это объясняется тем, что процесс дифференциации в славянском мире начался значительно позже, чем в романском или германском. Вместе с тем нужно отметить, что развивается он значительно быстрее. Сегодня мы находимся на промежуточном этапе истории, когда можно увидеть скорость этого процесса, и это прекрасно, что мы имеем такую возможность. Однако это особым образом влияет на сознание людей — раньше они ассоциировали себя с единым сообществом, а теперь вынуждены мыслить в контексте этой дифференциации. Вспомним, что происходило после падения Югославии — людям сербохорватского происхождения пришлось выбирать свою идентичность. История знает немало таких примеров. Так в семье Милошей был и знаменитый литовский поэт Оскар Милош, и знаменитый польский поэт Чеслав Милош. Безусловно, идентичность — это то, что можно выбрать, но, мне кажется, полностью отбрасывать идентичность своих предков тоже не стоит, поскольку каждый человек является носителем определенного исторического наследия. Мы должны уважать этот процесс дифференциации и обеспечить равные условия для всех идентичностей. В Украине эта проблема, возможно, имеет даже более деликатный характер, чем в других европейских странах, ведь здесь важную роль играет еще и геополитическая ситуация. Кстати, в итальянской истории были не менее опасные и не менее деликатные переходные времена.
— Сегодня между Украиной и Россией происходит заочная борьба за звание правопреемника Киевской Руси. Зачастую она приобретает яркую политическую окраску. А какова ваша позиция относительно этого вопроса?
— Я считаю, что полемика о наследии Киевской Руси происходит недаром — в конце концов, она только обогатит историческую науку. В этом вопросе солидарен со своим коллегой Алексеем Толочко. То, что темой Киевской Руси занимаются разные исторические школы (украинская и российская), будет способствовать лучшему пониманию этого наследия. Думаю, каждая из них еще долгое время будет оставаться при своем мнении. Такая ситуация — абсолютно нормальная, она характерна не только для вашего региона. Сегодня европейские историки активно дискутируют о том, что должен быть новый канон истории Европы. Ведь, например, тема Второй мировой войны в немецких, польских и российских учебниках сегодня раскрывается совсем по-разному! Что уже говорить об Украине? Мне кажется, надо и дальше продолжать дискуссии в этом направлении. Настоящим наследником той или иной культуры является именно тот народ, который сумел глубже всего ее осмыслить. А кому принадлежат материальные артефакты — это дело второстепенное. С этой точки зрения, соревнование между Украиной и Россией полезно для всех — оно дает толчок больше заниматься наукой.
— Почему-то в Украине мы вспоминаем о славянском мире только в контексте России и Беларуси и забываем о том, что семь славянских стран являются членами ЕС, а еще три имеют статус кандидатов на вступление. Насколько ощутимо их влияние на европейские общественно-политические процессы в целом? Можно ли говорить о какой-то особой солидарности, существующей между ними на почве этнической и языковой близости?
— Безусловно. Понятие «славянского братства» оказалось сегодня перед опасностью исчезновения преимущественно из-за того, что в прошлом его небрежно использовали в политических целях. Но если отбросить идеологизацию, между славянскими народами действительно остается много общего. Возникает вопрос, как через изучение истории и культуры использовать это общее для строительства новой дружбы и нового союза? Мне кажется, процесс уже идет, и к тому же достаточно быстро. Вспомним хотя бы Чемпионат Европы по футболу, который прошел в Украине и Польше. Еще 20 лет назад никто и подумать не мог, что подобное мероприятие могут совместно организовать страны, одна из которых находится в евросообществе, а вторая — вне его. Конечно, мы не можем знать, как этот процесс закончится. Важно, чтобы он не стал причиной вражды внутри самого славянского мира. Думаю, было бы лучше всего, если бы он опирался не на идеологические идеи «славянского братства», а имел характер конкретного сотрудничества внутри Восточной Европы, четкие географические пределы которой на самом деле определить сложно. Надо работать над обновлением тесных культурных, политических и экономических взаимоотношений между странами Центральной и Восточной Европы, но вместе с тем не забывать о сотрудничестве с другими странами — Западной и Северной Европы. Мы почему-то всегда говорим только о Западе, но значение балтийского региона на самом деле не меньшее.
— Италия, как и Украина, разделена пополам в том, что касается политических и ценностных ориентиров. Благодаря чему итальянскому обществу удается сохранять общенациональную солидарность? На каких принципах она основывается?
— Между Италией и Украиной есть много общего. Оба наших народа имеют очень древнюю культуру, но государственность получили не так давно — Италия немногим больше 150 лет назад, а Украина только 22 года назад. В 1861 г. первый премьер-министр Италии Камилло Бенсо ди Кавур написал письмо о создании итальянского государства выдающемуся интеллектуалу Массимо д’Адзельо. Знаете, на каком языке он его написал? На французском! Итальянец итальянцу написал письмо на французском! Еще со времен Первой мировой войны итальянский народ не имел единого языка — он общался с помощью множества диалектов. Ломбардцы не могли достичь взаимопонимания с сицилийцами, а жители Пьемонта едва понимали жителей Лацио. Италия — географически не очень большая страна, но она содержит много языков и культур, которые объединились не в последнюю очередь благодаря трагическим событиям первой половины ХХ века. В результате, не только тосканский диалект стал общим языком общения — на основе региональной идентичности образовалась единая итальянская культура.
Я очень люблю Италию, хотя сам родился в Америке. Моя семья — эмигранты, которые на протяжении нескольких поколений жили в США. Родители вернулись, когда я еще был маленьким. Уверен, что многообразие Италии — это ее богатство. Не надо отрицать отличий, но надо бороться за то, чтобы все граждане принимали участие в создании единой культуры...
