Выставка произведений известного живописца Степана Химочки (Москва, РФ), которая проводится в Южной Пальмире и организованная Одесским художественным музеем, стала уже третьей за последние два года.
Щедрость в живописи, щедрость и открытость в отношениях с людьми — свидетельство душевного богатства, проявление благородной натуры, безмерности чувств художника. В день открытия выставки в музее было многолюдно. Перед присутствующими стоял взволнованный, скромный художник (ученик Николая Павлюка, Татьяны Яблонской, Дины Фруминой) Степан Химочка. Он — художник в третьем поколении, внук миргородского иконописца и сын иконописца-просветителя из бессарабского села Староказачьего.
Произведения Химочки излучают одухотворенный свет: за пейзажем определенного локального места ощущается неизмеримое пространство. Зримый земной мир — это лишь облюбованная человеком оболочка, которая нас отделяет от поражающего своей бесконечностью, но отмеченного присутствием Творца космоса. На этом, в частности, во время открытия акцентировал внимание известный искусствовед и педагог Иван Козирод, кстати, как и Химочка, большой почитатель призабытого выдающегося колориста-«передвижника» Евгения Столицы.
Степан Химочка иррационален, он верит в сверхчувствительный опыт. Формулируя собственное credo, художник отмечает: « ...можно просто декоративно передавать увиденное, а можно стремиться к свету. Когда подобные удачи случаются, то я называю их озарением... Уверен, если что-то писать, то лишь проникновенно, так, чтобы это задевало за живое».
— Для меня наиболее важно духовное проникновение в природу и слияние с ней, — говорит художник. — Выступаю против Ego, эклектичного, мелочного по сути. Не нужно умственного вмешательства человека в Естество. Не нужно нарушать Природу, ее циклы... Хотя другим мой идеализм чужд, но хотел бы, чтобы мир шел по этому пути, на что направляю свои помыслы, творчество, открывая тайны бесконечного разнообразия света... Чтобы найти мотив, мне не нужно далеко идти. Вот здесь, возьмите верно эти три отношения цветов, — и у вас готова картина!
Его педагог по Одесскому художественному училищу Дина Фрумина в своих воспоминаниях отмечала, что Химочка был задумчивым, поглощенным в собственные мысли. В Киеве Степан Химочка учился в мастерской Татьяны Яблонской, которая высоко ценила дарование Химочки, посещала его выставки. Эти две выдающиеся женщины, ученицы Федора Кричевского (обе художницы по-разному к нему относились в силу своих личных и национально-ментальных особенностей), были для Химочки своеобразным эталоном в искусстве. Они дали ему шанс войти в контекст культуры. Живописец и монументалист, Степан Химочка вобрал лучшие традиции украинской и русской реалистической живописи, и, как большинство талантливых шестидесятников, особенно в монументальных произведениях, синтезировал их в направлении умеренного авангарда.
Шестидесятые годы — это период интенсивной работы на пленэре, это сотни этюдов преимущественно сельских видов. Эта работоспособность развилась у Степана еще в период обучения в «Грековке». «Если Химочка будет носить ко мне этюды мешками — я его выгоню из училища!» — грозился директор Соколов. В этюдах художник стремился постигнуть пространство и свет. У Химочки-живописца эти универсальные качества приобретают понятие эстетической категории и имеют решающее образное значение, на что не раз указывали искусствоведы.
В пейзаже мастер умеет лаконично и вместе с тем многозначительно высказаться. В среде московских авангардистов, среди которых со второй половины 1980-х постоянно находится Химочка, его произведения иногда презрительно определяют «сентиментальщиной», но это не смущает мастера, тем более, что в России есть немало его искренних почитателей.
Степан Иванович влюблен в классику и дальше находит глубину в оптимистичных пейзажах С. Жуковского, модерной графике В. Кричевского, настроенческо-меланхоличных произведениях Бялиницкого-Бирули, колористично утонченных произведениях земляка Е. Столицы и советует постоянно изучать их творческое наследие. Это советует автор монументально-декоративных росписей в Тольятти, Смоленске и Чернобыле, киевском метро (станция «Минская»), кафе «Русь» на Крещатике, — тот, кто «переболел» Ван-Гогом, проникал в тайны творчества Рериха или Пикассо. Последнее из названных произведений, к сожалению, уничтожено нынешними нуворишами, фактически, на глазах у самого автора. Нужно сказать, что душевная травма, нанесенная художнику новейшими вандалами, еще до сих пор дает о себе знать, и об этом он не может рассказывать без волнения. Как человек чувствительный и ранимый, С. Химочка стремился к среде, в которой бы его понимали — Одесса, Киев, Москва...
Ныне художник живет в пригороде Москвы, удивительно созвучном с его фамилией — Химки. Замыслы наиболее украинских по духу монументальных произведений Химочки возникли после Чернобыля, а написал он их в Подмосковье во второй половине 1980-х. Среди них программные вещи — «Лето», «Дали», «Сон», «Раздумье» и «Послесловие». Это была кульминация его творчества, дальше будут еще удачные повторы и варианты, но масштабность мышления живописца-монументалиста уступила камерности пейзажиста. Будут еще исключения, как, например, «Благовест», но это уже скорее перепев на испытанную тематику.
