Сегодня произошла смена политики в кино и у молодых есть возможность снимать короткометражные дебюты. Есть свобода выбора как для режиссеров, так и для зрителей, а авторское кино имеет естественную особенность показать свое виденье темы. Если зритель не хочет это смотреть, то у него есть выбор — масскультовые ленты. Поводом к дискуссии стали разные впечатления о пяти короткометражных фильмах новых членов НСКУ. Своими размышлениями о кинопоказе и о том, каким видится завтрашний день украинского кино, делятся с нашими читателями известные кинокритики — Лариса Брюховецкая и Сергей Трымбач.
Банализированное кино
В Доме кино показали короткометражки: «Алкоголичка» Ю. Гонтарук, «Корни» Д. Сухолиткого-Собчука, «Объятия» Ф. Сотниченко, «Помин» И. Цилык и «Урок украинского» Р. Батицкого. Кинокритик В. Войтенко десять раз повторил присутствующим в зале, что фильмы эти разные, то ли считая, что зрители с первого раза не поймут такую сверхсложную информацию, то ли не имея в лексическом запасе других эпитетов. Анонсировали показ под лозунгом «Смотрите, кто пришел!». К сожалению, смотреть отдельные фильмы было не по силам даже закаленному зрителю.
СИНДРОМ ДИККЕНСА
По улице с ранцем за плечами идет высокая худенькая девочка лет десяти. Измученное личико с каким-то отсутствующим выражением. Бегут младшие мальчишки, начинают ее унижать, снимать с головы шапку, руками тыкать в лицо. Девочка никак не реагирует. Мальчишки, сделав свое неподобающее дело, побежали дальше — их мы больше не увидим. Это преамбула истории об Алине — девочке-сироте, которую все унижают, причем без причин. Мальчишеские глупые выдумки — это ничего в сравнении с тем, что ее ждет дома. Камера очень медленно панорамирует по квартире — ее сопровождает стук, происхождение которого неизвестно. Оказывается, это хозяйка — женщина неопределенного возраста с грубым голосом и крикливыми интонация — готовит что-то на кухне. Она зовет девочку и начинает ругать ее за то, что она не поздоровалась, что у нее распущены волосы, что она плачет. И как наивысшее наказание — приговор: «Не пойдешь на свои танцы. Не заслужила!». В потоке слов прозвучало, что мать девочки — алкоголичка и что хозяйка этой просторной квартиры хочет из ребенка сделать «порядочную девочку»...
Рассказ о беззащитном ребенке-сироте — это всегда болезненная драма, которую невозможно смотреть спокойно. В этом случае нам предлагают обреченность: ни одного светлого лучика, все против ребенка (как в недавней «Мелодии для шарманки» Киры Муратовой, где скитались двое сирот). Зрителю становится не до шуток. Из следующего эпизода узнаем, что сварливая женщина работает на рынке — откуда и интонации, — что девочку она также заставляет сидеть с товаром (зарисовка базарных будней сделана достаточно правдоподобно), тогда как этот ребенок одаренный, у нее талант балерины и ей надо заниматься хореографией. Она покажет свой танец двум мужчинам на каком-то свободном пятачке базара и один из них потянет ее к объявлению о наборе в школу танцев. И вот учтивый интеллигентный дяденька (О. Савкин) приходит к девочке домой, выкладывает значительную сумму аванса, и Алина, которую провожает сварливая опекунша, уже в аэропорту. Девочка рада, что она попала в иной мир — и ничего, что другие девочки ведут себя как-то странно, даже вульгарно. Она танцует. Женщина, которая сопровождает девочек за границу, посмотрев на то, как она танцует, хватает девочку и выталкивает ее прочь на улицу: «Ты что, не понимаешь, куда тебя везут?». Таким образом молодая режиссер перебрасывает мостик к еще одной социальной проблеме, которая господствует в обществе униженном и неблагополучном: нелегальная торговля детьми. И хотя девочка плакала, что не хочет на рынок, но ей в этот раз таки посчастливилось (правда, финал открытый: дома Алина неподвижно лежит на своей кровати, и кто знает, жива она или нет).
Следовательно, мы опять оказались во временах Диккенса, когда сиротство и бедность так поразительно контрастировали с гламуром и вызывающим богатством?
Фильм этот можно показывать как на телевидении, так и в прокате. Правда, украинские каналы оберегают своих зрителей от таких травм. А Ю. Гонтарук может дальше развивать свою тему. И даже продолжить на экране эту историю. Потому что есть о чем сказать. Возможно, со временем она уменьшит умышленное педалирование, а жизненная правда, к которой тяготеет дебютная лента, станет художественно более выразительной.
ПРЕТЕНЗИЯ НА ОНИРИЧНОСТЬ
Студенческая лента Д. Сухолиткого-Собчука «Корни» поставлена по рассказу Григора Тютюнника «Дикий». Так написано в титрах. Но говорить о родстве с духом прозы писателя не приходится. В качестве основного звукового и изобразительного объекта режиссер избрал фотоаппарат (за кадром он щелкает во время титров). Старые снимки, найденные в ящике стола, навеяли у молодого человека ностальгические воспоминания детства. Герой вернулся через многие годы в город, где прошло детство, в дом, где уже никого из родных не осталось, и поскольку время от времени герой показан спящим, те воспоминания наплывают и в снах: в комнате за столом, покрытым белой скатертью, сидят четверо пожилых людей и маленький мальчик, а на столе — фотоаппарат.
Воспоминания иллюстративны и уже с первого показа себя исчерпывают. Но режиссер показывает их снова и снова, иногда переносит действие в коридор, словно расширяя пространство комнаты. Однако все это нейтрально, отстраненно, не согрето чувственно, не наполнено смыслом. Мы так ничего об этом герое и не узнаем, собственно, как и о его бывших соседях. Поэтому в целом позитивные намерения визуализировать внутреннюю жизнь персонажа не удались. И хотя режиссер старался выстроить предметный мир, настроение, среду, но этого недостаточно, чтобы увлечь зрителя. Каких-то радикальных новаций в «формализме» режиссера нет — все уже было, все уже виденное. Опять же, формальное без смысла немногих увлечет. Если человек на экране не раскрыт, фильм остается просто режиссерским упражнением.
ЧЕРНУШНО-КРИМИНАЛЬНОЕ КИНО
Тех, кто дал на деньги на фильм «Объятия», нужно было бы заставить посмотреть его дважды кряду, чтобы они осознали свою ошибку. Фильм — это набор сотни раз виденных на экране фрагментов из чернушно-криминальных фильмов, с проходами персонажа по улицам, проездами в транспорте и т. п. Но с одной существенной разницей: постановщик «Объятий» даже не подумал выстроить хотя бы минимальную мотивацию поступков персонажей. Или сделать так, чтобы экранное действие держалось в куче. Персонажи не только ходят и ездят, встречаются, но и убивают друг друга, а с какой целью — знать не дано. Фильм практически без слов. Звуковое сопровождение иллюстративно: слышим, как герой едет в электричке, разворачивает обертку — шуршит бумага. То есть все зажато, выхода хотя бы на какое-то пространство нет. Режиссер даже не покажет тот водоем, куда ночью выбросят труп. Да и кого убили и за что — нам тоже не сообщат. Информационный ресурс на нуле.
В свое время Александр Довженко на упреки, что его «Звенигора» непонятна массовому зрителю, писал: если ты, зритель, чего-то не понимаешь в моем фильме, то причина, возможно, не в фильме, а в тебе? Постановщик «Объятий» может сказать что-то совсем противоположное: если ты, зритель, что-то не понимаешь, то это так и задумано: моя цель достигнута, не надо и пытаться что-то понять.
Получается, государство финансирует режиссеров, которые предлагают банальные подвижные изображения.
ОТНОШЕНИЯ СО ЗРИТЕЛЕМ
«Уроки украинского» Р. Батицкого сделаны абсолютно по тому же принципу — камера бездумно выхватывает то одного, то другого человека — кто-то выходит из автобуса и идет к дому, потом выглядывает в окно, кто-то, напротив, заглядывает в окно. Кто-то забрался на террикон. Но этот бессмысленный набор изображений, который напоминает рекламную клиповость, готовит зрителя к чему-то — и это что-то наступит: слышен человеческий стон, на экране — невозмутимые, застывшие лица шахтеров, которые стоят, словно монументы, а потом камера резко падает на обрубок ноги — это стонет бедняга, которого покалечили. Где-то. Чем-то. Почему-то. Все это для постановщика не имеет значения. Режиссер играет в свою игру, а зрителю надо это смотреть. И не оценивать показанное, и не думать. Ведь кто вы такие, чтобы думать?
Прослеживается тенденция: режиссеры навязывают свое виденье (так и хочется спросить: а где же свобода выбора, еще в начале 1940 годов так гениально открытая Орсоном Уэллсом?). Но режиссеров зрители не волнуют. Хочешь смотреть мой фильм, оставь свою способность думать дома.
Еще раз вернусь к высказыванию Войтенко перед фильмами, тем более что он эти слова повторяет последовательно во всех интервью: «Фильмы, которые вы посмотрите, имеют приятный контекст. Произошла смена политики в кино, и молодые теперь имеют возможность снимать короткометражные дебюты».
И даже если на минуту забыть о качестве этих дебютов («Объятия» и «Уроки украинского»), не может не удивлять отсутствие памяти у критика, который уже не первый год отслеживает кинопроцесс в Украине. Ведь в Украине интенсивно снимали короткометражные дебюты еще с 2004 года — «Любов це...», куда вошло 12 лент молодых, была снята в 2004—2005 гг.
ЕСТЕСТВЕННОСТЬ ВОСПОМИНАНИЯ
Название фильма «Помин» И. Цилык не настраивает на оптимизм. Но это единственная светлая работа на фоне беспросветного кино молодых, представленного в тот вечер в Доме кино. Она вызвала дружные аплодисменты. Собственно, она не планировалась: показали ее вместо другой работы, которую режиссер, очевидно, не предоставила.
Лента о возвращении в детство героини, молодой девушки, которая приехала вместе со своим женихом в покинутое село, где жил ее дедушка. Тема — созвучна «Корням». Но решена иначе. Соседка покойного дедушки, подворье, коза, куры — все естественно и органично настолько, что его можно было бы воспринять как документ реальной жизни. В фильме реальность и воображение-воспоминание героини переплетается легко — героиня в одном кадре в двух ипостасях: взрослая и ребенок. Чувствуешь ее раздвоение между прежней сердечной и теплой жизнью с дедушкой и прагматично-холодным настоящим, где слово «надо» диктует все.
Трогательная находка: на яблоках, нападавших во дворе, читаются слова — словно письмо дедушки к тем, которые его забыли. Трудно сказать, проснулась ли у девушки совесть, ведь она даже на похороны не приезжала, но то, что прошлое властно вернулось к ней, — это факт.
Будет ли снимать И. Цилык дальше, уже полнометражные фильмы — неизвестно. Хотелось бы.
Как хочется видеть новые фильмы Виктории Мельниковой, Анны Яровенко, Марины Вроды, Ирины Правило, Ивана Канивца и других молодых, которые уже успели проявить и свое мастерство, и умение поднимать актуальные проблемы, и уважение к зрителю.
Продолжение темы в статье:
