Для интриги — вопрос: как вы думаете, где нынешним летом могли случайно встретиться за одним столом граф Дракула, российский Учитель, британская актриса и автор этих строк? Впрочем, даже не ломайте себе голову. Все равно не догадаетесь. На 43-ем Международном кинофестивале в Карловых Варах! А посему не могу не поделиться впечатлениями. Эксклюзивными, к слову.
АЛЕКСЕЙ УЧИТЕЛЬ
За «Хрустальный глобус» в Карловых Варах боролись 14 игровых фильмов. Украинское кино представлено не было, и потому лично я со спокойной совестью болела за одного из своих любимых режиссеров — россиянина Алексея Учителя («Мания Жизели», «Дневник его жены», «Космос как предчувствие»). И он был признан лучшим режиссером этого престижнейшего в мире кинофорума за фильм «Пленный».
— Алексей, можно узнать, почему вы выбрали для экранизации именно этот рассказ Владимира Маканина? Мне кажется, он выбивается из того направления в кино, в котором вы работали прежде.
— Это только на первый взгляд. У меня есть документальная 10-минутная картина об армии. Служил я под Ленинградом, в ремонтной роте. У нас были учения, которые меня потрясли эмоционально. Представьте: лежишь в траншее, глубиной сантиметров двадцать, на тебя ползет танк. Необходимо бросить в него гранату, залечь в эту траншею, а танк проходит над тобой. Весь ужас состоял в том, что успех задания зависел только от опытности водителя. Не дай Бог, в сторону возьмет — раздавит! Мой документальный фильм был о чувствах, которые в тот момент испытывают солдаты. В съемке участвовали десять человек — шесть новобранцев и четыре первокурсника театрального института, и я наблюдал за их реакцией. Это было необычайно интересно!..
Что касается «Пленного»: года три назад я прочитал рассказ Маканина. И он меня задел. Но, сознаюсь, в тот момент мысленно сказал себе: «Это любопытно!» — и отложил книгу в сторону. Года через полтора — перечитал: рассказ понравился не меньше, чем в первый раз. Со мной такое бывает нечасто. Познакомился с писателем Владимиром Маканиным. При первой же встрече меня поразило, что этот уже зрелый человек (ему за семьдесят) необычайно молод. Он точно и четко оценивает современную ситуацию в стране, сегодняшний кинематограф. Я предложил ему стать соавтором сценария. Он согласился. И, тем не менее, когда был смонтирован первый вариант фильма, я тревожился, какова будет реакция автора на увиденное. Даже позвонил Маканину и предупредил, что он увидит действо, не совсем адекватное его рассказу. И даже сценарию. Как вы думаете, что он сказал?.. «А я именно этого и жду...»
— Я видела ваш фильм еще на кинофестивале «Кинотавр». Мнения кинематографистов и зрителей тогда кардинально разделились: на неистовых противников и столь же ярых поклонников. Признаюсь: была во втором, может быть, менее многочисленном эшелоне. И искренне радовалась, когда вы получили приз на фестивале в Карловых Варах. А потому вопрос, может быть, нелицеприятный. Касающийся не политических реалий, которыми пропитан ваш негромкий и пронзительный фильм, а отношений между героями...
— Кажется, уже понял, о чем вы... Начну, пожалуй с самого начала. Во-первых, на роли двух солдат я не случайно искал ребят с самой обычной внешностью. Отказывался брать не только известных актеров, но и начинающих московских или питерских ребят, которые уже «засветились» в каком-нибудь даже коротком эпизоде в сериале. Нужно сказать, мы нашли своих будущих героев с большим трудом: Вячеслава Крикунова — во Владивостоке, а Петра Рогачева — в Орле.
А во-вторых, в любой истории, которую я снимаю, меня всегда интересует пограничная ситуация. Любовная — в «Дневнике его жены», молодежная, где обыденная ситуация оборачивается драмой, — в «Прогулке». И в «Пленном» мне было важно понять, где проходит та грань, когда обычные парни, абсолютно не испытывая друг к другу вражды, могут оказаться способны на убийство. Когда наступает страшный момент истины и необходимо выбирать — спасти свою жизнь, отняв ее у другого, или спасти его жизнь ценой своей. Но хочу подчеркнуть: сам факт убийства в картине — символический. В солдатах ведь тоже что-то убито — в их душах. И история, рассказанная в «Пленном», могла произойти где угодно. Она о том, что, в сущности, мы все порой находимся в плену. И не только на войне.
— Хочется услышать лично от вас, действительно ли отношения между главными героями выходят за рамки: солдат — пленный?
— Кто-то из журналистов вообще заявил, что «Пленный» — наш ответ «Горбатой горе». И на «Кинотавре», кстати, я даже сказал особенно оголтелым, что подам в суд на каждого, кто будет искать в фильме гомосексуальный оттенок! Чувство, которое испытывает Рубахин к чеченскому мальчишке, — не влюбленность одного парня в другого. Все гораздо сложнее и тоньше. Важна не удивительная внешность мальчика, а его некая «особость». Эта красота должна обжигать каждого, кто на него смотрит: и мужчин, и женщин! Кстати, такая изначальная установка очень усложнила поиски актера на эту роль. Мы объездили весь Кавказ, Грузию, Азербайджан — никакого результата. А нашли совершенно случайно в одной из московских школ...Кстати, любопытно, что в жизни отношения между Славой Крикуновым, который играл Рубахина, и Ираклием не очень сложились. Поначалу я переживал, что это будет мешать съемкам, а потом понял: пожалуй, наоборот, — придаст дополнительный нюанс взаимоотношениям героев.
— Знаю, что кроме режиссуры и продюсерской деятельности вы преподаете. Интересно, какие темы волнуют ваших учеников?
— Поначалу они пытались удивить псевдофилософскими шедеврами. А я постоянно внушаю им простую истину: снимать необходимо только то, что по-настоящему волнует каждого из них. Пожалуй, отметил бы трагический взгляд на жизнь моих учеников. Но, как ни странно, это неплохо. Значит, они искренне переживают какие-то вещи. Не бесчувственны и не бездушны.
СЕКСАПИЛЬНАЯ БРИТАНКА САФФРОН БАРРОУЗ
На 43-м Международном кинофестивале в Карловых Варах было показано 235 фильмов из 57 стран, которые просмотрели 143 500 человек. Состоялось 56 мировых кинопремьер, вызвавших немалый резонанс в прессе. Например, фестивальная публика с интересом ждала режиссерский дебют дочери американского секс-символа 70-х Роберта Редфорда — Эми — картину «Гитара» с британской звездой Саффрон Барроуз в главной роли («Фрида», «Троя», «Ограбление на Бейкер-стрит»). Сама Эми в Карловы Вары приехать не смогла: она готовится стать матерью, и доктора не рекомендовали ей авиаперелеты. А одна из десяти самых сексапильных женщин мира «после 30-ти» — Саффрон Барроуз (возглавила этот рейтинг Кайли Миноуг, в первую десятку вошли также Кэтрин Зета-Джонс и Наоми Кемпбелл) — кинофорум своим присутствием почтила. Была мила, скромна, элегантна. И хотя фильм Эми Редфорд жюри не отметило, роль молодой женщины, которая в один далеко не прекрасный момент узнает, что смертельно больна и жить ей осталось не больше двух месяцев, красавице Барроуз удалась вне всякого сомнения. Талант и сексуальность иногда совместимы!
— Саффрон, роль Мелоди, которую вы сыграли в фильме «Гитара» у Эми Редфорд, — мечта любой актрисы. Как проходил кастинг? Конкуренток было много?
— Это весьма любопытная история. Кто-то из коллег дал мне почитать сценарий «Гитары» и вскользь обронил: «Если приглянется роль героини, свяжись с Эми Редфорд». А мы на тот момент даже не были знакомы. Сценарий мне действительно очень понравился, и, недолго думая, я позвонила Эми и сказала, что с огромным удовольствием сыграла бы в ее фильме. По-моему, она потеряла дар речи от такой наглости. Минуту помедлила, а затем спросила, какую из моих картин следует посмотреть, чтобы понять, соответствую ли ее представлениям о Мелоди. Тогда я сказала, мол, такой работы в моей фильмографии пока не существует — потому и хотела бы получить роль в «Гитаре». Мой ответ ее страшно рассмешил. Я поняла, что нужно брать быка за рога, и тотчас же вылетела в Нью-Йорк. Настроена была бойцовски: передо мной стояла задача — любыми путями убедить Эми Редфорд в том, что я — идеальная кандидатура на роль Мелоди. Мы сходили поужинать, и через пару часов Саффрон Барроуз вышла из ресторана с ролью в кармане! (Смеется).
— Как вам работалось с женщиной-режиссером, которая, к тому же, знает актерское ремесло не понаслышке?
— В том, что Эми — актриса, есть, как минимум, одно преимущество: она понимает артистов, умеет точно объяснить, чего хочет добиться в кадре. У нее с нами были доверительные отношения, так что работалось замечательно. Причем, лично мне съемочный период скорее напоминал театральные репетиции. На каждую сцену Эми отводила достаточно времени, и ни разу не возникло чувства, что меня кто-то подгоняет. Для кино подобные методы работы непривычны.
— Читала, что в настоящее время вы снимаетесь в Лос-Анджелесе вместе с Кевином Спейси («Генри и Джун», «Среди акул», «Деловая женщина»), Джеком Хьюстоном («Викинги», «Я соблазнила Энди Уорхола», «Спартак») и Робином Уильямсом («Джуманджи», «Двухсотлетний человек», «Мисс Даутфайер») в фильме «Психоаналитик». Наконец-то большая голливудская роль?
— Какое там! Это фильм независимого режиссера с очень маленьким бюджетом. Кевин Спейси играет роль психиатра, у которого такое количество пациентов, что в один прекрасный день у него самого «едет крыша». Интересная история, и превосходный сценарий! Думаю, эта работа могла бы претендовать на участие в карловарском кинофестивале. Здесь ведь независимые картины достаточно востребованы, правда? Знаю, к примеру, что в прошлом году в конкурсе был фильм именно такого режиссера — Хэла Хартли («Невероятная правда», «Генри Фул», «Монстр». — Авт.). На днях он написал мне e-mail, что видел в интернете фото: я сижу около карловарской пиццерии Capri... Меня это потешило!
— Насколько я знаю, вам также предстоит в недалеком будущем сыграть роль психотерапевта в сериале «Мой злейший враг», и партнером в кадре должен стать Кристиан Слэйтер («Имя розы», «Робин Гуд. Принц воров», «Клан Хэзерс»)...
— Верно. Это блестяще написанная история о промывании мозгов. О том, как государство вмешивается в жизнь людей, крадет у них воспоминания.
— Саффрон, недавно вы вместе с Фионой Шоу («Гарри Поттер», «Джен Эйр», «Анна Каренина») сыграли любовную пару в театральной адаптации «Книги власти» британской писательницы Дженет Уинтерсон. Чем вызвано желание променять киноэкран на театральные подмостки?
— Дженет Уинтерсон — удивительная писательница! В свое время была потрясена ее книгой «Страсть». Это щемящая любовная история, случившаяся в XV столетии в Венеции. События же, описанные в «Книге власти», современные... Главная героиня читает в интернете рассказ незнакомого человека и романтически в него влюбляется. Это — размышления об одиночестве. Чувстве, которое мне очень понятно. Ведь мы, актеры, проводим огромное количество времени в поездках, бесконечно меняем отели и нередко бываем невероятно одиноки, несмотря на суету, которая окружает нашу жизнь.
— В юности вы были весьма активны политически. Мне трудно представить себе, что одиннадцатилетняя девочка способна осознанно примкнуть к антирасистской организации и утверждать, что она — феминистка. Сохранили эти убеждения и по сей день?
— Я с детства восхищалась такими женщинами, как Ванесса Редгрэйв («Фотоувеличение», «Убийство в восточном экспрессе», «Искупление». — Авт.) и Джули Кристи («Троя», «Тайная жизнь слов», «Гарри Поттер»). Меня очаровывало то, как они умеют совмещать искусство кино и театра с личной моральной целостностью. Должна сказать, со временем мое отношение к ним абсолютно не изменилось, я осталась феминисткой. Впрочем, это неудивительно, ведь в Англии даже право голосовать появилось у женщин каких-то девяносто лет назад.
— И все-таки, Саффрон, объясните мне, как может политическая деятельность быть увлекательной для одиннадцатилетнего ребенка!
— Мои родители — учителя. Когда они столкнулись в школе с дискриминацией по расовым признакам, вынуждены были противостоять этому явлению. Наверное, я унаследовала их убеждения еще и потому, что выросла в окружении интересных и политически активных людей. Естественно, с самого раннего детства также принимала участие в различных общественных движениях. Англия тех лет была чрезвычайно поляризованной: с одной стороны — сильное экстремальное правое крыло, с другой — Нельсон Мандела и события в Южноафриканской Республике, которыми мы очень интересовались. Это было сложное, но замечательное время.
— Однако пятнадцатилетнюю Саффрон Барроуз заметили в индустрии моды, и несколько лет вы зарабатывали на жизнь, будучи моделью. Как совмещались мир моды и левые взгляды взрослеющей феминистки?
— Мне самой всегда казались противоречивыми эти два начинания. Более того, в качестве модели никогда не чувствовала себя в своей тарелке. Но я рано стала финансово независимой, что тоже неплохо. А в двадцать лет окончательно ушла из модельного бизнеса... Впрочем, сегодня иногда лювлю себя на мысли, что неплохо было бы в него вернуться. Хотя бы ради ипотеки!.. (Смеется).
ИМПОЗАНТНЫЙ ДРАКУЛА — КРИСТОФЕР ЛИ
Для киноманов приезд в Карловы Вары культового британского актера стал настоящим подарком. Кристофер Ли занесен в Книгу рекордов Гиннесса: в его послужном списке — около 250 картин.
Он пережил больше, чем Джеймс Бонд, которого создал его родственник Ян Флеминг. Но вместо агента 007 играл Дракулу, монстра — доктора Франкенштейна и Сарумана. Недавно выпустил пластинку «Откровение», где спел арию из «Кармен» под аккомпанемент в стиле хэви-метал. С нетерпением ждет роли Дон Кихота. «С радостью пробую все новое. Ведь я еще не такой уж и старый», — говорит 86-летний актер.
На 43-м Международном кинофестивале в Карловых Варах Кристофер Ли получил премию президента фестиваля, которая присуждается актерам, режиссерам, продюсерам, внесшим существенный вклад в кинематограф у себя на родине и за рубежом.
— Господин Кристофер, признаться, я была немало удивлена, услышав на вашем мастер-классе, как хорошо и глубоко вы знаете Чехию. Что послужило поводом к такому пристальному интересу к этой стране?
— Чешскую музыку знаю, главным образом, потому, что всегда много ее слушал и даже пел, — она прекрасна! В свое время заинтересовался историей Чехословакии, событиями Пражской весны, судьбой Александра Дубчека, который яркую политическую карьеру закончил, работая садовником. Два раза бывал здесь по работе: первый — еще в ЧССР, во времена правления коммунистической партии снимал какой-то ужасный фильм, второй раз — в начале девяностых, когда Джордж Лукас работал здесь над сериалом «Молодой Индиана Джонс». А однажды просто приехал в Прагу в отпуск: прогуливался по Градчанам, побывал в архиепископском дворце, на Карловом мосту, Староместской и Вацлавской площадях. Конечно же, не мог не посетить Сословный театр, где когда-то состоялась премьера «Дон Жуана» Моцарта. Красота и величие Праги и подтолкнули меня побольше узнать об этой стране, ее культуре и истории.
— Редкий турист все же сумеет по памяти перечислить имена всех семи парашютистов, которые совершили покушение на Гейдриха...
— У меня есть достаточные основания для того, чтобы знать имена этих семи парашютистов, поскольку во время Второй мировой войны я был членом чешского антинацистского движения в Англии. Но конкретизировать данную тему не буду. Во-первых, не имею права. Во-вторых, это уже далекое прошлое. А человек не должен жить прошлым, хотя, с другой стороны, не должен о нем и забывать. Важно, чтобы чехи всегда помнили о том, что случилось 27 мая 1941 года, о трагической судьбе деревни Лидице, о Терезине, обо всех страшных преступлениях нацистов, совершенных в этой прекрасной стране.
— Вы родились в Англии, росли в Швейцарии. Войну пережили в Великобритании, где в 1947-м и началась ваша актерская карьера, где вы стали знаменитым. Что же заставило Кристофера Ли в начале шестидесятых вновь уехать в Швейцарию?
— В 1961 году я женился на красивой и интеллигентной датчанке. Это — мой единственный брак, мы вместе уже сорок семь лет. В то время Швейцария казалась нам интересной страной, поэтому мы и уехали туда. Год спустя в Лозанне родилась наша дочь. А затем начались проблемы. Мне уже перевалило за сорок: разрешения на работу не было. Да, собственно, в Швейцарии все равно в те годы кино, по сути, и не снималось. Я получил единственное предложение, которое все равно не смог принять как раз по той причине, что у меня не было разрешения на трудоустройство. А когда я его наконец-то получил, мне больше не предложили ни единой роли. Так что в 1965 году мы опять уехали в Лондон, в 1976 — в Лос-Анджелес. А с 1985-го уже постоянно живем в Англии. За свою жизнь я посетил почти все страны мира. Где-то мне нравилось, где-то нет. Например, посещение Советского Союза и Чехословакии во времена коммунистического режима не оставило особо приятных ощущений. Даже не хочется об этом вспоминать.
— Давайте о приятном. Раз уж вы заговорили о семье, слышала, что ваша мама была признанной красавицей, писать портреты которой почитали за честь самые известные художники того времени...
— Мама действительно была настоящей красавицей, очень походила на женские образы Климта. И сегодня у меня дома висят ее портреты кисти сэра Джона Лейвери и Освальда Бирли, который был придворным художником королевского дома и учил рисовать Уинстона Черчилля. Кстати, кузен Черчилля создал эффектный мамин бюст, который в какой-то момент вдруг оказался в Кремле. До сих пор не знаю, почему.
— Ваша матушка второй раз вышла замуж за Харкорта Роуза, банкира и дядю Яна Флеминга — «отца» легендарного киногероя Джеймса Бонда. Каким Ян Флеминг был в жизни?
— Он был удивительным человеком. К тому же блестяще играл в гольф. Моя сестра во время Второй мировой служила с Флемингом в морском флоте — тогда мы и стали приятелями. Поэтому, конечно же, я знаю о Джеймсе Бонде, об истории рождения этого персонажа больше, чем любой другой человек. Ян доверил мне немало секретов, но заклинал молчать, и я свое обещание сдержу. Мне он предложил главную роль в самом первом фильме о Джеймсе Бонде «Доктор Ноу», но продюсер в тот момент уже остановил свой выбор на Джозефе Уайзмэне. И все-таки в 1974 году я сыграл наемного убийцу Франциска Скараманга в очередной ленте о Бонде — «Человек с золотым пистолетом». Это был последний сценарий об агенте 007, который написал Ян Флеминг.
— Не могу удержаться от чувства, что по насыщенности ваша жизнь также несколько напоминает «бондиану»!
— Что вы! Я летал в Королевских ВВС, работал в разведслужбе, бывал в спецотрядах, но шпионом не был никогда!
