Почетную награду Юлия Джугастрянская получила за литературный перевод с английского языка романа Редьярда Киплинга «Ким». Напомним, Премия имени М. Рыльского была основана в 1972 году Кабинетом Министров Украины и возобновлена в 2013 г. по инициативе Госкомтелерадио, благотворительной организации «Фонд Максима Рыльского «Троянди й виноград», Украинского фонда культуры Украины и НСПУ. Эта премия присуждается ежегодно на конкурсных принципах писателям и поэтам за перевод на украинский язык произведений выдающихся зарубежных авторов или за перевод произведений украинских классиков и современных авторов на языки народов мира.
Лауреатка 2018 года Юлия Джугастрянская — выпускница кафедры теории литературы, компаративистики и литературного творчества КНУ им. Т. Шевченко. В 2009 году защитила кандидатскую диссертацию по специальности «Теория литературы». Участница около 20 научных конференций — международных и общеукраинских. Переводит с английского художественную литературу и публицистику. С 2012 года — член НСПУ (секция переводов).
Отмеченный Премией им. М. Рыльского перевод романа Редьярда Киплинга «Ким» вышел в издательстве «Навчальна книга — Богдан» в Тернополе. Он является первой украинской интерпретацией великого произведения английского Нобелевского лауреата. О работе над переводом знаковой для английской литературы книги, о планах рассказывает Юлия Джугастрянская.
«БОЛЬШИНСТВО ИЗ НАС СЫЗМАЛЬСТВА ИМЕЕТ И ВЗРАЩИВАЕТ СОБСТВЕННОГО ВНУТРЕННЕГО КИПЛИНГА»
— Юлия, чем вас заинтересовал Киплинг и его роман «Ким», написанный в конце 19 века?
— Для каждого переводчика работать с мировой классикой — честь, профессиональный вызов и чрезвычайная возможность для внутреннего роста. Это, как ответить на вопрос, почему люди идут в горы? 95% тех, кто там был, ответит: а разве можно иначе? Поэтому когда мне предложили перевести «Кима», роман, который считается вершиной творчества первого британского лауреата Нобелевской премии по литературе, — не представляла, разве можно иначе, кроме как согласиться. До того я работала с произведениями современных британских писателей: Дженет Пейсли, Вильяма Рулмена, Джона Веддингтон-Фезера, Ремзей Шерефе. Эти тексты тоже не переводились раньше на украинский, они были моими первооткрытиями творчества упомянутых авторов, и за ними не стояла рецептивная предыстория, которая существует вокруг творчества Киплинга. В Украине их немногие знали, и это в то же время усложняло и упрощало работу переводчика. Зато с творчеством Киплинга большинство из нас знакомо с детства: Маугли, сказки о слоненке, «коте, который гуляет, где сам себе знает», любознательной Таффи-выдумщице алфавита и тому подобное. Во взрослом возрасте многих вдохновляет стихотворение «Сыну»...
Большинство из нас сызмальства имеет и взращивает собственного внутреннего Киплинга. Кстати, уже в процессе работы над «Кимом» я выяснила, что его читали многие мои знакомые, которым сейчас лет 35—60, и у них был этот присвоенный внутренний Ким — для кого-то маленький шпион, а для кого-то — обитатель экзотической яркой Индии.
— А для вас лично когда это произведение стало открытием?
— С творчеством Киплинга я была знакома: «Книгу Джунглей» с малых лет зачитала до дыр. Но «Кима» читала впервые, переводя, сознательно не прочитала книгу полностью перед началом работы, а открывала ее для себя медленно, фраза по фразе, узнавая, а что же дальше. Это было неописуемое, многогранное наслаждение: творить для себя нового Киплинга, открывая и переосмысливая его одновременно. Перевод — процесс и продукт присвоения вербализированного опыта другой культуры, когда переводчик способен его выдержать, ни провалившись в буквализм, ни защитившись стенами стилистических заигрываний с аудиторией, ни растворившись в перепеве, это закаляет не хуже альпинизма и расширяет горизонты — в первую очередь читателя и той культуры, в которую переводчик-проводник пропускает сквозь себя весь этот разряд.
«Ким» — один из тех текстов, которые испытывают и меняют при встрече. Михаил Назаренко в предисловии к изданию говорит, что Киплинг дорассказал в «Киме» об Индии все то, что недоговорил в предыдущих произведениях. То есть это определенная завершенность, закольцевание его творчества. Читать «Кима» после того, как перечитаешь все привычное у Киплинга — это естественно, как взрослеть. Открывать для себя творчество Киплинга со знакомства с «Кимом»? Я завидую тем, у кого так получится. Если вы это читаете, пожалуйста, напишите мне в «Фейсбуке», будет полезно для книги, которую пишу сейчас. Итак, перевести «Кима» — это было еще и мое глубоко личное удовольствие. Расширить собственные границы рецептивного опыта, еще и иметь возможность поделиться этим с другими — это некая разновидность счастья. По крайней мере для меня. «Ким» вышел сразу в двух переводах, в двух издательствах, с небольшой разницей во времени.
— Сколько времени длилась работа над переводом романа?
— Около четырех лет: с декабря 2012-го до июля 2016-го. Это была моя самая длинная переводческая работа. За это время успела дважды побывать в Непале, походить по горам и монастырям Тибета, соосновать благотворительный фонд и передать его партнеру, оставить преподавание в университете и начать частную практику литературного консультанта и исследователя.
Безгранично благодарна куратору проекта Владимиру Чернышенко, издательству «НК — Богдан» и всей команде, которая работала над книгой, за то, что они дали мне возможность работать в собственном ритме, но и не забывали обо мне, а мне не давали забыть об издательских планах. Нам удалось отыскать баланс в этом.
— Какие возникали трудности во время работы над переводом? В частности, Максим Стриха во время заседания Комитета по присуждению Премии имени М. Рыльского отметил сложную стилистику романа, потому что «он насыщен сленгом, местным говором, жаргонами, в нем перемешаны западная и восточная философии. Воспроизвести все особенности романа — слишком трудно». Как справлялись с этой чрезвычайно сложной задачей?
— Первый вызов, предстающий перед украинским переводчиком мировой классики: ты должен конкурировать с внутренним, уже присвоенным, немного родным для читателя Киплингом, Хемингуэем, Уайльдом, Мопассаном, Ридом, который, скорее всего, еще и русскоязычный. Ну, это если бы кто-то пришел и сказал, что вашу любимую куклу в детстве звали не Маша, а Маричка. Откуда этот кто-то может знать, даже если это триста раз правильно, лучше и даже вам же так выгодно?!
Чем эта метафора отзывается в реальной жизни? Читатель опирается и заранее выискивает изъяны в новом переводе, потому что он противоречит его глубоко скрытой внутренней правде. Легко назвать «чужим», когда кажется, что должен отречься от кусочка собственной юности или детства. Защищаться — тоже часть человеческой природы, наш мозг ищет легких путей, чтобы сэкономить силы, этот алгоритм сформирован эволюцией. С другой стороны, той же эволюцией заложено, что мы становимся сильнее, только меняясь, постепенно и в собственном ритме, познавая новое, приобретая ресурс и тратя его на рост и расширение границ.
«Ким» — действительно сложный текст, по-доброму сложный — многослойный, полифонический, с интереснейшими переплетениями смыслов, которые хорошо разгадывать в разном возрасте. И если он в украинской литературе сейчас состоялся — значит, мы до нему довзрослели, у нас есть достаточный ресурс, чтобы его присвоить. Я осмеливаюсь говорить «мы» и вести речь о запросе на именно такой опыт, ведь «Ким» вышел сразу в двух переводах, в двух издательствах, с небольшой разницей во времени. Когда я переводила эту книгу, на «Фейсбуке» кто-то незнакомый мог написать: я знаю, что вы переводите «Кима», когда он выйдет? Хочу прочитать впервые на украинском». И это помогало так, что слов не хватит выразить благодарность. И ответственности придавало тоже.
«ЕСТЕСТВЕННОСТЬ ЛЕКСИЧЕСКИХ ОБОРОТОВ Я ТЕСТИРОВАЛА НА ЧИТАТЕЛЯХ «ФЕЙСБУКА»
— Но вернемся к сложностям текста.
— Кроме того, что он насыщен архаизмами, местным говором и другими стилистическими особенностями, в нем есть два интересных пласта лексики: речь персонажей и томонимы. Первая очень углублена в неписаный этикет и обычаи тогдашней Индии. Отношения между носителями разных религий, языков, культур могут быть «заархивированы» в именно только обращение на «ты» или «вы», интонацию, выбор прилагательного или порядок слов. С топонимами еще веселее: вспомните базовое сопротивление читателя и представьте себе, например, что в придачу к этому всему вам нужно сказать человеку, который ездил в Индию и в восторге от священного города Варанаси, что в этой книге он описан, но называется Бенарес или Каша — в зависимости от того, кем сегодня притворяется Ким. И промолчать о том, как вы полдня гуглили этот квест.
Зато религиозно-философская составляющая давалась легко и даже была ресурсной. Путешествия по гималайским взгорьям и посещения монастырей дали мне хоть и сравнительно непродолжительный, но глубокий и порой очень интенсивный опыт другого мировосприятия. Благодаря ему, кажется, я понимала персонажей, и их поведение казалось мне естественным. Судя по отзывам, у читателей оно тоже сопротивления не вызывает.
Кстати, еще очень помогли читатели моей страницы на «Фейсбуке». Там я тестировала естественность лексических оборотов, спрашивала лучший вариант перевода определенной фразы или оборота — так делают многие переводчики. Когда текст был готов, появился вопрос относительно возрастной категории читателей. Мы с издательством решились на эксперимент: я предложила моим читателям, особенно подросткового возраста, почитать черновик перевода (до работы редактора) и оставить свои впечатления в гугл-доке. Я еще раз искренне благодарю всех участников этого эксперимента. Да, мы рискнули — пиратство же процветает! Зато узнали, что для подростков текст слишком сложный, а для взрослых иногда «слишком украинский». И мы работали над текстом, ища баланс условно книжной и условно разговорной лексики. Я очень хотела, чтобы «Ким» со всеми его оттенками открылся как можно большему количеству читателей.
— У кого учились секретам литературного перевода?
— По большому счету, я и сейчас учусь, даже в нашем диалоге: перевожу внутренние ощущения на язык звуков, делаю так, чтобы меня максимально поняли и могли использовать мой опыт. Поэтому должна бы назвать каждого прочитанного писателя и каждого переводчика, если читала не в оригинале. А еще озвучить списки литературы по учебным планам специальности «литературное творчество» в 2001—2006 учебных годах. И назвать имена преподавателей кафедры тогда еще теории литературы и компаративистики ИФ КНУ. И вспомнить еще коллег по переводческому цеху, наши невероятные обсуждения и дискуссии до хрипоты. Обязательно — моих бывших студентов, чрезвычайно мощный стимул расти и учиться. И читателей, которые не пожалели сил и времени откликнуться и поделиться впечатлениями. Я вчитываюсь по СМИ в отзывы членов жюри премии — мне важно понимать, как живет «Ким» дальше.
Думаю, каждый из нас учится у людей, которых встречает. Поэтому для меня особенно важна команда проекта. И те, кто работал над «Кимом», кто предложил его перевести, — подарили мне неоценимый опыт, за который глубоко благодарна каждому. Пусть не могу поименно называть — вы же знаете, я помню каждый этап нашего труда и ценю этот опыт.
— Над чем вы работаете сейчас?
— Редактирую перевод «Чайного канона» с китайского (веньянь) для издательства Safran book — продолжаю тему Востока. Работаем в тесном взаимодействии с переводчицей. Считаю, что в эпоху сверхбыстрого развития технологий искусство глубокого проживания повседневного опыта — особенно актуально. Перевод традиционного пошиба — без вспомогательных программ и искусственных нейросетей хорошо тренирует. Планирую поговорить об этом и о многих других делах на лекции Школы литературных переводчиков от «Літосвіти» в феврале. Кимов лама говорит, что мы постоянно существуем в прошлом, будущем и нынешнем одновременно, я ему верю, поэтому поговорим о планах, когда они реализуются.
«ИЗУЧЕНИЕ ЯЗЫКА — ОЧЕНЬ ИНДИВИДУАЛЬНОЕ ДЕЛО»
— Сколько времени нужно на изучение английского языка, чтобы перевести Киплинга? И что, кроме знания английского, должен иметь литературный переводчик, чтобы начать подобный амбициозный проект?
— Изучение языка — очень индивидуальное дело. Недавно установила программу Rozetta Stone — теперь я верю, что можно за месяц заговорить на другом языке «с нуля». А чтобы перевести Киплинга — нужно хотеть перевести Киплинга, чем сильнее хочешь — тем более разнообразными путями решается вопрос языка, в том числе и во времени. Это одинаковый ответ и для рукописей, и для переводов, и для научных исследований, и для бизнес-проектов. И когда он честный, то многие следующие вопросы сразу превращаются в ответы. Поэтому добавлю только одно: работать с теми, кто имеет максимально подобный ответ на тот же вопрос.
